Аленький цветочек - Татьяна Кашпур Страница 12

Анастасия встала, ее тоненькая фигурка дрожала как натянутая струна, щеки зарумянились, глаза сверкали.

— Не волнуйся так, Анастасия! Ты зачислена в университет, но, по настоянию твоего дедушки, моего друга и ученика, Сулеймана, первые несколько лет будешь обучаться заочно, через интернет, дисциплины позволяют обходиться без практических занятий…

Уточнив некоторые нюансы и, проведя обзорную экскурсию в Университетский музей, старый египтянин крепко пожал руку Сулеймана, ласково обняв девушку, пожелал ей удачи. Обедали они в маленьком уютном кафе, до вечера гуляли по старым улочкам Каира, а ближе к ночи, поймав такси, поехали на море и еще долго катались на прогулочном катере, любуясь огнями старинного города и водами теплого моря.

Уставшая, но счастливая Настя, вернувшись в номер, приняв душ, мгновенно уснула. Ранним утром ее разбудил телефон.

— Пирамиды не проспала? Быстро собирайся и вниз!

Сулейман опять был одет в простую длинную рубаху, только на голове у него красовался пробковый тропический шлем, такой же Сулейман протянул Насте. Сев в открытое такси, они умчались в пустыню. Дорога была не близкой. Девушка находилась в трепетном ожидании встречи с чудом, однако первое впечатление вызвало досаду.

— Я думала они огромные! И эти толпы зевак! Они даже не задумываются, сколько вековых тайн, человеческих трагедий хранят эти камни! И вообще, они, выглядели бы величественней, находясь в гордом одиночестве! Для чего, с какой целью создана их ушедшая цивилизация? Неужели лишь для того, чтобы обессмертить прах умершего? Нет, нет, дедушка, не верно, — Настя прижималась щекой к шершавым плитам, и гладила нежными ручками изъеденную ветрами и веками поверхность. — Дедушка, мне кажется — они живые! Они огромны!!! Дедушка я, я, я преклоняюсь перед ними!

— Бедный, бедный Сфинкс! Ты простоял века со своей вечной загадкой, тебе даже отбили нос, а ты все продолжаешь смотреть вдаль, что там увидел? Что ожидаешь?

Настя болтала без умолку. Ее большие серые глаза сверкали изумлением и восхищением, иногда она умолкала, и тогда ее взор туманился, устремляясь куда-то вдаль, в глубины столетий, стараясь пробиться сквозь сокрушительное время, увидеть, что же там, тогда, происходило… Сулейман сделал несколько замечательных фото.

Потом они вернулись в Гизу, с ее тесными улочками и бесконечными рядами ремесленников, торгующих поддельными древностями, искусно выполненными из камня, глины, бронзы, слоновой кости, оникса. Амулеты, статуэтки богов, украшения, мраморные, известняковые сфинксы, флакончики, ларчики, бусы, плетения из нильского папируса… Маленькую фигурку богини Исиды, искусно сделанную из черного обсидиана, и белоснежную известняковую пирамидку купил Сулейман Насте в память о посещении этих волшебных мест.

У нее были свои деньги, на всякий пожарный случай, но он настоял и расплатился сам, а свою мелочь, скопившуюся в кармане, она кинула какой-то нищенке, с головы до ног закутанной в лохмотья и сиротливо примостившейся в придорожной пыли. Даже стражи порядка не прогоняли несчастную. Настя уже проходила мимо, однако жестом коричневой, костлявой руки старуха остановила ее. Из глубины тряпья она освободила другую руку, похожую на высохшую птичью лапу. Порыв ветра сдул с головы покрывало, и абсолютно голый череп коричнево блеснул в лучах яркого солнца. «Боже! А женщина ли она? Что ей нужно?» Только и подумала Настя, когда это существо, что-то бормоча на непонятном языке, протянуло ей на высохшей ладони небольшое, но массивное кольцо, из непонятного металла.

Взглянув черными дырами глаз на обтянутом сухой кожей лице — черепе, на Сулеймана, что-то прошелестела и ему. Девушка вопрошающе взглянула на своего спутника… Растерянность и страх застыли в глазах Сулеймана. Крепко ухватив девушку за локоть, он буквально поволок ее от полоумной нищенки.

— Да отпусти же меня! Мне больно! Что случилось? Отчего ты так испугался? Побледнел, дрожишь? Что, что с тобой? Что, что она сказала? Ты скажешь, наконец? — она уже трясла его за плечи. — Или может быть причина в этом? — она разжала кулачок — на ладошке лежало простое колечко, — так я его выкину! Она размахнулась.

— Нет, нет, не выкидывай его! Ни в коем случае!

Сулейман обрел дар речи, наконец-то совладев с собой.

— Ничего Настенька, ничего внученька, прости меня, что напугал тебя! Просто такие вот нищие могут быть разносчиками опасных инфекций, и, вообще я… у меня внезапно заболело сердце, закружилась голова… Сейчас все прошло! А сказала она, эта несчастная, что дарит тебе колечко-талисман, что желает тебе счастья и много детей! Это древнеегипетский!

— Но неужели такое длинное бормотание имеет такой короткий смысл? И не сердце у тебя схватило! Не лги! Скажи, что она говорила тебе! Она же и к тебе обратилась?

— Успокойся, Анастасия! Ничего страшного не произошло, и ничего такого она не говорила, просто я не все понял, она благодарила тебя за щедрую милостыню, что ты такая юная, добрая заметила ее, ничтожную, в пыли у своих ног. Ты была единственная, кто кинул ей горсть монет за весь этот день! Она по-своему отблагодарила тебя! Вот и все, а я, старый дурак, просто старый дурак! — попытался улыбнуться Сулейман, обнимая девушку за плечи. — Поехали в гостиницу, завтра сходим в музей, потом домой. Что-то устал я сегодня…

Сославшись на недомогание и пожелав Насте спокойной ночи, Сулейман уединился в своем номере. Скучая, Анастасия, примеряла колечко, оно было тяжелым, однако пришлось ей в пору. С помощью зубной щетки она долго чистила его, пока оно не заблестело. С внутренней и наружной стороны была непонятная надпись: «Нужно будет спросить у дедушки, что она означает? Когда он немного успокоится… Да… Что-то было не так… Но что? Какая-то мрачная тайна окружила Сулеймана. Почему он живет так уединенно, спрятавшись в песках? Что стало с его женой? Чем болен его сын и где он? Почему он так испугался старухи? Сильно испугался, она это видела! И вообще…». Вопросов было множество, но устав самостоятельно искать на них ответы, девушка крепко уснула. Сулейман ей когда-нибудь сам все расскажет. Цветок когда-нибудь зацветет, сын дедушки когда-нибудь выздоровеет… когда-нибудь… когда-нибудь… Но… тогда ей придется уехать… ей так не хотелось бы этого, может быть удастся упросить, чтобы ее оставили еще на несколько лет, пока она не закончит учебу, не устроится на работу, не снимет квартиру… Но… это будет еще так не скоро…

Когда-нибудь… Сулейман не спал. Он еще мог сомневаться, что встретил ту самую старуху-нищенку, но последние слова ее, обращенные к нему: «Ты избавишь своего сына от проклятия раньше, чем зацветет цветок, и будешь счастлив, но не долго…». Эти слова развеивали все сомнения, но что они значили? Но не они так испугали его — не то, что смутно узнаваемая нищенка обратилась к Анастасии. Он испугался за девчонку! Неужели он привязался к этой восторженной и наивной девочке, как к родной дочери? Инстинкт отцовства? Один раз уже жалость к собственному ребенку обрекла его на долгие годы страданий… Заснул он только под утро, терзаемый воспоминаниями прошлого и думами о будущем.

Все оставшиеся каникулы Настя провела откровенно бездельничая и отдыхая. Читала арабскую поэзию, сказки, рисовала акварельные пейзажи, загоняла Жасмин по песчаным дорогам, смотрела мультфильмы и приключения по видику. Бахтияр научил водить машину, и она, давая отдых кобылице, часто совершала прогулки на джипе. Вечерами с Сулейманом играла в шахматы. Выигрывая, Настя приходила в неописуемый восторг. Сулейман, внимательно слушая ее болтовню, любил, когда она наизусть читала ему лирику Омара Хайяма, Шекспира, Лермонтова, которая ей очень нравилась, как впрочем, и слушателю. Сулейман в свою очередь рассказывал ей старинные легенды и малоизвестные факты из жизни известных ученых и политических деятелей, а так же курьезные случаи из своей студенческой жизни, над которыми она дружно смеялась. Иногда к ним присоединялся Бахтияр, удачно каламбурил, рассказывал сатирические новеллы.