Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис Страница 12

Воин ответил:

«Оно-то и спасло мне жизнь. Не так ли? Как солнце поднимает вверх растенья, Так похвала людей, земная слава, Питает днесь меня – и ночью Окутывает словно покрывалом, И утром с ветерком спешит Напомнить мне о том, что я живой, Наполнить душу радостью и силой. Я поступал всегда, как мне велело Бестрепетное сердце».

«Верно, – произнесла женщина, – но дни бегут по пятам за другими днями, и их бесконечно много, и несут они с собой – старость».

«Но ты не стареешь, – возразил воин. – Правда ли, о, дщерь богов, что ты не была рождена, но жила прежде, чем боги воздвигли горы, прежде начала всех вещей?»

Она ответила ему так:

«Нет, нет! Рождение своё я помню, Не на земных холмах оно вершилось Богами, но и я познаю смерть. Ты был во многих битвах, много видел — И лук, дугой согнутый пред сражением, И труса, чьё копьё* навеки Сомкнёт уста могучего. Ты стать Моим возлюбленным не побоялся. Я же Боюсь могучей Девы По имени Судьба. О, очень часто Она меня пугает – мнится мне, Что сильная рука уже готова Безоблачное счастье раздавить».

Тиодольф рассмеялся в ответ:

«В какой стране она живёт? Далёкой, близкой? Быть может, встречусь с ней в кипящей битве? И если от меча она не сляжет, То увернётся ль Дева от щита?»

Но его возлюбленная грустно произнесла:

«Судьба живёт везде. Ни днём, ни ночью Не спит она. И короля народов В опочивальню светом провожает, И лезвию меча всегда укажет Решённый путь, и кораблю дорогу По хлёстким волнам. Горных троп она Не избегает – опытный охотник Ступает вслед за ней. На берегу реки Крутой обрыв грозит обрушить вниз Всех, кто осмелился стать на краю, — И что же? Судьба уж там! И косу косаря заточит, и на луг Тотчас же поспешит, чтоб убаюкать Беспечно пастуха, а овцы пусть Бессчётно погибают. Мы давно Наслышаны о ней, мы, что в сей мир пришли Рождённые богами, мы не знаем, Что в жизни человеку суждено, Какой конец она ему готовит. И потому прошу тебя – нет, не бояться, Не за себя – меня побереги. Ты счастлив ли со мной? Или желаешь В расцвете дней своих, в расцвете славы, Принять конец?»

Тиодольф ответил ей:

«Я долго думал и решил в раздумьях, Что жизнь вторую ты мне даровала. Когда, не зная страха, я сражался, Мои раненья смерть мне предрекали, Но тут явилась ты, твои объятья Меня вернули к жизни, там, на поле, Орешником поросшем. Я, очнувшись, Мир не узнал – он был богаче, ярче Тем пламенным рассветом, и росою Умытый, мне казался чудно новым. Ведь засыпая, думал я о смерти, О мрачной, хмурой смерти – и проснулся В твоих объятиях – к кипучей, пылкой жизни. С тех пор ещё ни дня не утихала Во мне живая радость – и прекрасней Мне кажутся поля, луга и пашни, И недоспелое зерно, и бражный Зал Вольфингов, и ястребы на крыше, И родичи, которым я свободу Добыл в кровавой битве, и светильник, Что светит над моею головой, Когда у дев и опытных мужей Моё играет имя на устах Во время пира, и мои доспехи, И древко красноватого копья, Которое, заточенное остро, Стоит у бока моего, у раны, Что исцелила милая рука — Твоя рука. С того рассвета в жизни Моей неугасимая надежда Пылает, как пылал я в битве, Пред тем, как воинов, построенных рядами, В атаку повести, и этим Решить исход сраженья и победу Блистательно добыть. И как же тихо, Спокойно было время после – помню Я голос дочери и детские забавы, И руки на моей груди, кольчугой Не скованной, – о, как прекрасна жизнь, Что ты дала мне, что добыл я в битве! И где ж её конец? С тобою вместе Вот мы сидим, в божественную сущность Облачены – и оба рады встрече, И оба мы из Вольфингов».

Но женщина нахмурилась:

«О, мой могучий и счастливый воин, Из рода Вольфингов ли ты? Нет зла В любовных наших встречах, и не здесь Твоя судьба тебя подстерегает. Славны твои свершения, нигде И никогда – под страхом смерти даже Ты не пойдёшь на подлость. На устах Людей молва о подвигах твоих, Ты лучше божества, и твоя слава Навеки сохранится. Но, как сон, Земное имя. Из чужого рода Пришёл ты, чтобы мы смогли с тобой Быть вместе, и однажды ты умрёшь, Поэтому послушай!»

Тревога отразилась на лице воина. Он спросил: «Что означают твои слова о том, что я не один из вождей Вольфингов?»

«Ты не из них, – сказала она, – но ты лучше, чем они. Посмотри на лицо нашей дочери, Солнца Крова. Она твоя и моя дочь. Похожа ли она на меня?»

Он засмеялся: «Верно. Она похожа на меня, правда, она прекрасней. Трудно принять, что я живу среди людей чужого рода, не зная этого. Почему ты не говорила мне об этом раньше?»

Солнце Леса произнесла: «Раньше тебе этого не нужно было знать, потому что счастье твоё было в расцвете, а теперь оно увядает. Ещё раз прошу тебя – послушай и выполни мою просьбу, пусть даже превозмогая себя».

Он ответил: «Хорошо, я сделаю всё, что смогу. Ты знаешь, что я люблю жизнь, но я не боюсь смерти».

Она заговорила, и снова её слова сложились в песню:

«Ты бился в сорока различных битвах И лишь четыре раза пораженье Терпел, и больше с каждым разом Был дорог сердцу Солнца Леса, Той, Что избирает Жертву. Но сейчас С обозами вы собрались в дорогу И выступите завтра. Против вас Идёт неведанный, могучий враг, Которому нет равных. Я боюсь, Что слава Тиодольфа увядает, я вижу Поле брани и тебя – убитым…»

Воин перебил её: «Нет позора в том, чтобы быть разбитым мощью сильнейшего. Если этот столь могучий народ отрубит ветвь от древа моей славы, оно только пышнее разрастётся».