Артур Рэйш. Когда темные боги шутят - Александра Лисина Страница 12

— Мне кажется, вы превышаете свои полномочия, господа. Моя личная жизнь никого, кроме меня, не касается.

— До вашей личной жизни нам нет никакого дела, — заверил его я, проигнорировав предостерегающий знак от Йена. — Но вчера в вашем доме была убита женщина…

Йен беззвучно ругнулся.

— Убита?! — впервые дрогнула маска господина Дроуди, и на мгновение из-под нее проступило нечто, напоминающее боль.

— Небезразличная вам женщина, — с нажимом добавил я, дерзко глядя ему в глаза. — И наша задача — как можно быстрее установить, почему это произошло.

На лбу хозяина дома пролегла глубокая морщинка.

— Прошу прощения, господин Норриди… — Он устало потер переносицу. — Я не совсем понял вашего коллегу… вы тоже полагаете, что Элизабет была убита?!

Йен кинул на меня испепеляющий взгляд и осторожно ответил:

— Мы не уверены. Но вероятность этого события очень велика.

— Я должен знать точно! — неожиданно вышел из себя господин Дроуди, резко поднявшись из-за стола и уперев в него горящий диковатыми огнями взор. — Вы обязаны рассказать мне все!

И вот тогда я наконец смог увидеть, какой он на самом деле. Не сдержанный и хладнокровный, как мгновение назад… о, нет… сейчас в его глазах бушевал такой пожар, что об него можно было обжечься. Неистовый, взрывной, просто ураган эмоций. Но при этом КАК он ее называл по имени… с какой теплотой, тревогой и одновременно нежностью…

— Нам очень нужно осмотреть комнату, где жила Элизабет, — быстро сказал я, снова встряв без разрешения. — Мы понимаем, что вам сейчас очень тяжело, но это может помочь в расследовании.

— Да что вы понимаете… — горько усмехнулся господин Дроуди, остыв так же быстро, как и вспыхнул. А потом покачал головой и, прикрыв веки, так же горько добавил: — Хотя сейчас это не имеет значения: ее ведь больше нет. Так какая теперь разница, что скажут обо мне люди?

— Господин Дроуди…

— Идемте. — Хозяин дома, словно что-то для себя решив, быстро направился к выходу. — Я покажу вам комнату. И расскажу все, что вас интересует. Но взамен я хочу знать, что стало известно о ее смерти. И почему вы считаете, что она была… неправильной. Мы понимаем друг друга, господа?

«Ну спасибо тебе, Арт!» — мелькнуло злое в глазах Йена. Хотя вслух он ответил совсем иное. Я же сделал каменное лицо и, мудро не став давать никаких обещаний, вышел из кабинета.

Ее настоящая комната оказалась такой же небольшой, как та, что мы видели в саду, но намного более уютной. И располагалась здесь же, на втором этаже, совсем недалеко от библиотеки, поскольку, как обмолвился по дороге господин Дроуди, его мнимая экономка всегда была неравнодушна к книгам.

— Ей было девятнадцать, когда я впервые ее увидел, — задумчиво обронил он, открывая перед нами дверь. — Шел сильный дождь. Было ветрено. Она сидела возле одного из причалов, прижимая к груди полупустую котомку, и горько плакала, а я в это время пробегал мимо, стремясь как можно быстрее добраться до навеса. Наверное, я бы не остановился — у меня было много забот, потому что отец считал, что чем раньше передаст мне дело, тем больше я успею в него вложить… но, когда мы поравнялись, ветер вырвал из ее рук платок и швырнул мне прямо в лицо.

Перешагнув порог, мужчина окинул взглядом пустую комнату и, неожиданно шагнув в сторону, снял с полки аккуратно сложенный, искусно вышитый платок нежно-голубого оттенка.

— Она замерзла до дрожи. До нитки вымокла. Ей было некуда идти, поэтому я ее… пожалел. — Он со вздохом поднес платок к лицу и коснулся его губами.

— Лотэйнийский шелк, — безошибочно определил я. — Но вышивка старая — сейчас такую уже не делают. Добротная, кстати, вещь. И очень долго сохраняет первоначальный цвет.

Йен подозрительно покосился в мою сторону, а я огляделся и с некоторым удивлением обнаружил, что в комнате довольно много вещиц из этого недешевого материала. Изящный шарфик, забытый на крючке возле входа, просторная накидка с отделанным кружевами капюшоном, совершенно новенькая подставка под вазу с цветами, тонкий плетеный шнурок, идущий вниз от закрепленного на стене колокольчика…

— Элизабет родом из Лотэйна, — ответил господин Дроуди на мой невысказанный вопрос. — Она приехала сюда совсем одна. И сильно тосковала по родине, поэтому каждый год… в день нашей с ней первой встречи… я привозил ей небольшой подарок из ее родной страны. Сорок девять лет подряд. И она это ценила.

— У нее были какие-нибудь враги? — поспешил отвлечь его от воспоминаний Йен. — Может, недоброжелатели? Завистники? Просто люди, которые желали ей зла?

— Элизабет практически не выходила из дома, — покачал головой хозяин дома. — Она не любила людей. И вообще старалась как можно меньше бывать на улице. Смешно сказать, но она боялась открытых пространств. Избегала новых лиц. Поэтому я оградил ее от всего мира, построил вокруг нее крепкую стену и сделал все, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Ага. Понятно теперь, почему комнатка такая маленькая. А дом, напротив, такой большой.

— А как давно она стала бояться выходить на улицу? — прищурился я.

— Сколько я ее знал. Из-за этого мы и переехали за город. Почти сразу после того, как стали близки. И поэтому же, кроме дворецкого, который служил еще моему отцу, я почти никого сюда не пускал.

— А в последнее время в поведении Элизабет ничего не изменилось?

— Абсолютно. Она была счастлива здесь. — На лицо господина Дроуди набежала легкая тень. — И каждый день благодарила меня за то, что я смог подарить ей это чудо.

— За ограду она не выходила? — снова спросил Йен.

— Вообще к ней не приближалась. Все, что Элизабет знала, — это дом и наш сад, в котором ей было спокойно и хорошо.

— А как же работа по дому? — озадачился я. — Если у вас не было слуг, то неужели Элизабет делала все сама? В таком огромном особняке?

— Нет, конечно, — невесело усмехнулся мужчина. — Мы широко используем бытовые амулеты: для чистки, уборки, мытья и даже стирки. Поверьте, у меня достаточно средств, чтобы позволить себе тратить их на то, что я считаю нужным. И я часто бываю в столице, где хватает молодых пытливых умов, желающих подработать на создании принципиально новых артефактов. Я у них частый гость, плачу деньги, а через время получаю результат… у меня в доме стоит единственная в Верле и, наверное, во всей Алтории машина для стирки белья. Громоздкая, пожирающая прорву заряда у амулетов, зато исправно чистящая одежду и не заставляющая никого портить руки щелочью. Есть амулеты, поглощающие неприятные запахи. Амулеты, позволяющие ухаживать за старой древесиной. Амулеты для сбора пыли, воды, грязи… амулеты для защиты и охраны… осветительные, предупредительные, атакующие, парализующие… да каких только нет! Я столько денег на них потратил, что Элизабет почти не приходилось работать по дому! Разве что готовить. Но готовить она как раз любила, и я не стал лишать ее этой радости, заводя личного повара.