Женщины принца Сегваля - Екатерина Бакулина Страница 13

Она выскакивает к нему. На ней простое дорожное платье, бриджи под ним, сапоги. Она готова.

Он ждет у двери.

— Идем, принцесса.

Протягивает ей руку. Но взять его за руку Оливия не решается. Просто идет рядом.

А он не настаивает.

И он пришел за ней сам. Даже притом, что слугами во дворце он командует уверенно, словно у себя дома. Но не прислал кого-то за ней, не велел выходить. Даже не требовать пришел, а спросить — готова ли она.

И вот так просто идет рядом.

— Боишься? — говорит Сигваль.

— Да.

Тот самый момент, когда жизнь бесповоротно меняется, по-старому уже не будет никогда, что бы там ни случилось.

— Сможешь за сегодня проехать верхом часов шесть? До Ройны, где наш лагерь, я хочу сегодня ночевать там и обсудить кое-что с людьми.

Шесть часов верхом, и это не просто прогулка, они поедут быстро, иначе до Ройны и к вечеру не успеть.

— Я постараюсь.

— Если устанешь, говори сразу. Лучше остановиться и отдохнуть, чем держаться из последних сил, а завтра вообще не встать. Нам долго ехать.

— Хорошо.

Она постарается. Она привыкла к долгим поездкам, ничего страшного. Конечно, не таким, но… все будет хорошо.

— Тебе приготовили сказочно красивую лошадь, — говорит он, — белую, в яблоках, с лентами в волосах.

— Да, Снежинка, — Оливия улыбается. — Я всегда езжу на ней, у нас любовь.

И Сигваль улыбается в ответ.

— Она с характером! Пыталась меня покусать.

— О-о! Она может.

— Но мы подружились. Я ей морковки принес. Надо же как-то налаживать контакты, хотя бы с лошади начать.

Мальчишка. Довольный такой.

— И не надейся, — говорит Оливия. — Она съела твое угощение, но это не значит, что начала думать о тебе лучше. Осторожней с ней.

— Я ее погладил!

Просто болтовня. И даже так естественно, что они на «ты», без всяких условностей.

И даже почти не страшно.

Вот только во дворе ждет толпа. Их вышли провожать, смотреть, как принц Сигваль увезет свой трофей.

Оливия чувствует их взгляды, и становится не по себе. Совсем нехорошо становится. Сигваль выбрал ее, отвергнув сестру. Так что за дела у нее с остайнским принцем? «Остайнская шлюха, — даже слышит она чей-то голос. — Продалась им!» И Сигваль как-то неуловимо делает шаг в сторону, и теперь идет между ней и теми людьми, закрывая собой.

— Не слушай, — говорит шепотом. — Смотри только вперед.

Так хочется взять его за руку. Но сейчас не стоит… Не здесь.

Она прячется за этого человека от своих.

Лошади уже готовы, его люди ждут.

— Будешь прощаться? — тихо спрашивает Сигваль.

Оливия качает головой. Нет. Она уже попрощалась со всем, сказала все, что хотела сказать. Хватит.

Тогда он подводит Оливию к лошади, подсаживает, помогая залезть в седло.

— Ублюдок! — сквозь зубы шипит Каролине.

У нее белое лицо и глаза красные от слез. Кажется, она готова убивать.

Сигваль делает вид, что не слышит ее.

— Счастливого пути, ваше высочество, — почти через силу говорит отец.

— Расчетливая сука! — это Каролине Оливии. — Я ненавижу тебя!

Сигваль поворачивается и очень выразительно смотрит ей в глаза. Предупреждая. Он ведь обещал «выебать прямо во дворе», если Каролине не будет держать язык за зубами, но она слишком зла и слишком ненавидит, чтобы внять.

Мария стоит тихо и неподвижно, неприятности ей не нужны.

— Надеюсь, недоразумений не будет, — говорит Сигваль отцу, вскакивает в седло. — Уберите ее.

— Да, ваше высочество.

И пытается увести старшую дочь, взяв за локоть. Но Каролине не хочет, упирается.

— Едем, — тихо командует Сигваль.

Они трогаются. Копыта стучат по брусчатке.

— Ведьма! — кричит Каролине им вслед. — Как ты сделала это? Почему он выбрал тебя? — и еще, громко всхлипывая. — Ты сдохнешь!

Сигваль останавливается. Оливия видит, какое у него напряженное лицо, он пытается решить. Еще немного и… Он ведь не сделает этого? Нет!

Отец уже силой тащит ее прочь.

— Ты обещал жениться на мне! — орет Каролине. — Ты не держишь свои обещания?!

Сигваль глухо и страшно рычит.

— Я обещал еще кое-что! — говорит громко.

Спрыгивает. И идет к ней. Таким широким размашистым шагом.

И вот тут, наконец, до Каролине доходит.

С визгом она вырывается из рук отца и бросается прочь. К дверям. Она бежит, рыдая.

Сигваль идет за ней. Кажется, он не торопится. Но так неумолимо. Стремительно.

— Нет! — кричит Каролине. — Ты не посмеешь!

Поздно.

Она еще успевает влететь за дверь и даже захлопнуть, но вот запереть — уже нет. Пытается, но… Сигваль успевает навалиться на дверь плечом.

Хватает ее, вытаскивает за волосы во двор. Не церемонясь.

Потом так же, не церемонясь, прижимает ее к стене и задирает юбку. Каролине кричит, вырывается. Так страшно кричит. Он насилует ее. Прямо здесь… И плевать на все.

Смотреть на это Оливия уже не может.

Даже пытается в ужасе зажать уши ладонями, не слышать… Сердце разрывается.

Как бы там ни было — Каролине ее сестра. Только не так.

Сложно сказать, сколько это длится. Все вокруг замирает. Словно время останавливается. Все смотрят. В оцепенении. Невозможно поверить. У Оливии темнеет в глазах.

Это чудовищно.

И все же — быстро. Ровно столько, сколько нужно, чтобы обозначить выполнение обещания, и не более того. Он сделал это.

И отпускает.

Каролине падает.

Он поправляет одежду, поворачивается.

Каролине рыдает, захлебываясь.

— Убейте его! — судорожно выдыхает король.

Гвардейцы хватаются за оружие.

Но…

Сигваль медленно кладет ладонь на рукоять меча.

— Не стоит, — тихо, но очень внятно говорит он. И эти слова отдаются громом в ушах.

Гвардейцы замирают.

Если они решат выполнить приказ — Сигваль умрет. Как бы мастерски он не дрался, но он не справится. И даже те трое, что с ним — не справятся тоже. Их слишком мало.

Но убить Сигваля… это снова война.