Ричард Длинные Руки - властелин трех замков - Гай Юлий Орловский Страница 13

Ложе затрещало под моим несредневековым телом. Я закинул руки за голову, заметил:

— Кстати, вот с таких диспутов начинались религиозные войны.

Брат Кадфаэль озадаченно умолк. Пес посмотрел на него, на меня, снова на брата Кадфаэля, громко фыркнул, словно сообразил, что худой монашек проиграл мне схватку.

— Надо заказать тебе одежду, — вспомнил я. — Эх, ладно… Будем завтракать, пошлем мальчишку на базар. Тебе какой размер? А фасон? В смысле рюшечки и фестончики где побольше, где поменьше? Накладные плечи?

— Брат паладин, — произнес он с великим укором, — как вы можете? Скромные служители Христа должны не замечать таких непотребств.

— И не замечаете?

— Не замечаем, — ответил он с достоинством. — Это там, на Юге, человек видит только оболочку, а мы учим видеть души…

— Если они есть.

— Они у всех есть, — возразил он. — Не у всех души — блистающие алмазы, есть мелкие души, есть никчемные, пустые, гнилые, продажные, червивые, подлые, но на то и есть мы, служители Господа нашего, чтобы спасти эти души от еще худшей участи…

— Да, — согласился я, — по слухам, дьявол обитает на Юге. Ты уверен, что доберешься? Вон тебя еще на полпути как встретили!

— Я не дойду, — ответил он просто, — другой дойдет.

— Ладно, — сказал я, — мне ехать в Каталаун, там пройдет рыцарский турнир. Какое-то время нам по дороге. А уже оттуда, если уцелеешь, поедешь один.

Он воскликнул:

— Спасибо, брат паладин!

Я отмахнулся.

— Не благодари. Я уже сам себя трижды назвал дураком за такую идею.

Кто-то громко и ясно, хотя и абсолютно беззвучно, произнес над ухом: «Опасность». Я мгновенно проснулся, сна ни в одном глазу, везде темень, слышно мерное дыхание Бобика. Я напрягся, слушал, глаза не то чтобы привыкали к темноте, но происходило нечто странное: я начал различать красноватые силуэты: один на лавке, другой на полу.

Так, наверное, видят змеи, они реагируют на тепловое излучение. Еще помню, что солдат, которые в ночь, снабжают приборами инфракрасного видения. Сейчас я чем больше всматриваюсь, чем отчетливее различаю фигуры Кадфаэля и пса.

Кроме них, в комнате никого. Если бы прошмыгнула мышь или крыса, я бы их увидел: теплокровные, это были бы прокатившиеся внизу два багровых комочка. И брат Кадфаэль, и пес выглядят отчетливо, хоть и со смазанными краями: все-таки кожа близка к температуре окружающей среды. Пес, правда, сияет, как маленький ядерный реактор: у собак температура намного выше, чем у людей.

Внезапно появился еще один источник багрового сияния: едва различимый, туманный, он двигался неслышно, явно крадучись. Я смутно удивился, что наша комната так велика, а потом сообразил потрясенно, что это кто-то по ту сторону стены, что и не стена вовсе, а так, в одну доску, только и того, что покрашенная.

Человек двигался очень медленно, часто застывал, прислушивался. Потом я понял, что он прикладывается ухом к стене с той стороны, ноздри уловили странный запах, не сказал бы, что неприятный, но тревожащий, ничего общего с ароматами кухни, столярным клеем или потными телами.

Стараясь даже не дышать, я сполз с ложа, меч в руке, потихоньку прокрался ближе. Странно, что даже пес не шелохнулся, сопит мощно, я на ходу нарочито задел его босой пяткой по носу, никакой реакции.

Багровое пятно растеклось по невидимой стене, словно некто пытался протиснуться через прозрачное стекло. Я задержал дыхание, напрягся, рукоять меча стиснута обеими руками, я направил острие в сторону багрового пятна и, нацелив, как копье, в то место, которое должно быть левой половинкой груди, с силой нанес удар обеими руками.

Острие проломило тонкую дощатую стенку, как лист картона. Меч вошел в тугую плоть, погрузился хорошо, не меньше, чем на две ладони. Я тут же рывком выдернул и, во второй раз задев пса, пробежал по комнате и выскочил в коридор.

В слабом свете по коридору торопливо убегал человек, держась обеими руками за живот. Под стеной лежит странного вида деревянная дудка, такой индийские факиры заклинают змей. Я бросился вдогонку, у неизвестного подломились ноги, рухнул с грохотом, с трудом перевернулся на спину. Грудь залита темной кровью, обеими руками зажимает кровоточащую рану, в лице изумление и страх:

— Как… ты…

Я спросил быстро:

— Говори, кто ты? Почему травил нас?.. Кто тебя послал?

— Сам… знаешь, — прошептал он.

— Откуда? — спросил я. — Говори же, дурак! Тебя еще можно спасти! Скажи, кто тебя послал, и ты останешься жить!

— Не останусь…

— Я могу спасти. Я — паладин.

— Ты — да. Но он не позволит…

Слова срывались с губ все тише, он дернулся и затих. Глаза бессмысленно уставились в потолок, на губах выступила зеленая пена. Я оглянулся на дудку, поколебался и, не пряча меч, пошел на хозяйскую половину.

Дверь подалась без скрипа, в комнате горит свеча, хозяин склонился над столом, двигает руками, рубашка расстегнута до пояса. Рукава засучены, с ним двое крепких парней, явно сыновья, мощная бабища и та крутобедрая девица, что принимала у нас заказ. Лица у всех усталые, осунувшиеся, на столе горка монет, хозяин что-то бубнит, раскладывая на разные кучки.

Я подошел с обнаженным мечом в руке, кровь стекает по лезвию на пол широкими красными каплями. Хозяин охнул, вскочил, а я спросил:

— У вас всегда хомячок кверху лапками спит?

Челюсть у него отвисла, спросил, заикаясь:

— К-к-какой… хом-м-мячок?

— Рыженький такой, — объяснил я. — С бородкой. Там, в коридоре.

Он кивнул сыновьям, те выскочили из-за стола, осторожненько протиснулись мимо меня, прижимаясь спинами к косяку. Девица посмотрела на меня, на отца.

— Я же говорила, что с такими гостями одни неприятности!

— Где неприятности, — сказал я, — там и прибыль. Это азы бизнеса. Чем выше риск, тем выше прибыль, как сказал великий Карл Маркс. Не знали?

Хозяин оторвал взгляд от моего меча, кивнул, лицо оставалось все еще бледное.

— Да, после того, как вы отделали самого Клотара, завтра сюда набьется народу вдвое больше.

— Повысьте цены на пиво, — посоветовал я. — Ладно, я иду спать. Посмотрите в коридоре еще на странную такую дудку. Похоже, он через нее вдувал к нам какую-то гадость. Мой монашек спит, как коней продавши, а пес даже не колыхнулся. Наверняка такая дудка немало стоит, но оставьте себе как бонус, только с ее помощью гостей не обирайте. А в обмен сделаете вот такое христианнейшее дело, что зачтется на небесах: подберете одежду для монаха, что со мной, а я никому ни слова о том, что здесь случилось.

— Ваша милость, — сказал хозяин, просветлев лицом, — вы нас спасаете!