Ричард Длинные Руки - властелин трех замков - Гай Юлий Орловский Страница 14

— Значит, договорились?

Они кивали, в такие дела закон лучше не впутывать, я тоже кивнул и вышел, закрыл дверь. Труп из коридора уже исчез, один из парней, который постарше и пошире в плечах, торопливо убирает тряпкой кровавую лужу, другой осторожно вертит в руках дудку.

— Не оцарапайся, — посоветовал я. А другому сказал: — Кто не брезгует самой грязной работой, тому и быть хозяином. Проверено зануссей!

Парень перестал краснеть, второй уязвленно нахмурился. Я вошел в комнату, поставил меч у изголовья, не вкладывая в ножны, лег и, к своему удивлению, заснул легко и просто, без всяких угрызений совести.

Утром разбудили чертовы петухи, кто их только назвал божьими птицами, да еще рев скота, ржание коней, крики, скрип телег, это хуже, чем дорожный шум на Садовом кольце, я поднялся сонный, протер кулаками глаза.

Брат Кадфаэль с укором смотрел на мой меч. Зато пес поглядывал весело, скалился во всю широченную пасть. Я проследил за их взглядами, на полу небольшая темная лужица, натекло с лезвия моего меча. Сейчас уже застыла, потемнела, но даже брат Кадфаэль понимает, что это не вишневый компот, хотя и похоже.

— Я лунатик, — сообщил я. — Ничего не помню. Прошлый раз, правда, половину города зарезал, всех женщин обесчестил, слуг перебил, а потом еще и дома подпалил… Пироманьяк я потому что! Это ко всем моим непревзойденным достоинствам.

Пес скалил зубы, брат Кадфаэль покачал головой.

— Все шутите, брат?..

— Да, кто-то пытался нас усыпить, как дрозофил. Я даже не понял, из-за кого.

— Наверное, из-за меня, — сказал брат Кадфаэль грустно. — Не все принимают веру Христа с великой радостью, не все…

— Не все, — согласился я. — Вот полабские славяне совсем не ликовали. Ладно, сейчас неудавшегося киллера ласково вопрошает небесная инквизиция, а мы отправимся завтракать.

Он спросил грустно:

— Брат паладин, ты в самом деле можешь вот так…

— Как?

— Убить человека, а потом идти завтракать?

— Дык аппетит только разыгрывается! — воскликнул я. — Это ж такой впрыск адреналина и желудочного сока!

В коридоре нас встретила хозяйская дочь, в руках огромный тюк, сказала, вытягивая шею:

— Уже встали? Ранние пташки! А мы вам одежку подобрали…

— Это вы ранние, — сказал я, — но какие молодцы… Быть вам монополистами в отельном бизнесе! Брат Кадфаэль, ты пока примерь, а мы с Бобиком закажем завтрак поплотнее. Ты знаешь, где нас найти.

Брат Кадфаэль смотрел на кучу одежды с недоумением.

— Это… мне?

— Не будешь же ты расхаживать и дальше в моей рубахе?

— Жадничать нехорошо, — сказал он с укором.

Я отмахнулся, мы с псом спустились на первый этаж, но перед входом в столовую нас перехватил хозяин. С опаской поглядывая на пса, он заговорил негромко, при этом заметно нервничал, приглушал голос и все время оглядывался:

— Человека, которого вы… никто не видел на постоялом дворе. Дудка у него непростая, такие уже находили в старых городах. Можно выдуть хоть туман, что скроет все на половину мили, хоть дождь, можно даже снег, что труднее… но никто не знал, что можно еще и разные запахи. Похоже, вас старались просто крепко усыпить, чтобы не то обокрасть, не то…

Он умолк, я кивнул, договорил:

— Либо что-то более кардинальное. Но будем считать, что мелкий воришка влез по стене и пытался нас обокрасть. Иначе отпугнем постояльцев, верно?

Он вздохнул.

— Ох, как верно! Вы и не представляете, ваша милость, какое это трудное дело — содержать постоялый двор.

— Догадываюсь, — сказал я. — Днем работаете, ночью строите менеджмент на следующий день?.. Ладно-ладно. Нам хороший плотный завтрак, харчей в дорогу, и мы отбудем.

В обеденном зале народу почти нет, по взмаху руки хозяина слуги торопливо накрыли скатертью тот же столик в помещении для чистой публики. Пес вздохнул и полез под стол. Хозяин поклонился, спросил:

— Ваша милость, харчей на сколько дней?

— Да чтоб хватило до ближайшего города, где будет гостиница. Учти только, что мой пес любит жареное мясо. Он вскинул кустистые брови, в глазах недоумение.

— Если еда с вашего стола не подходит вашей собаке, то не лучше ли… прогнать эту зажравшуюся скотину?

— Он мне дорог как память, — объяснил я. — Так что поторопись, брата Кадфаэля тянет на подвиги.

— А вас, ваша милость?

— Я у него в послушниках, — объяснил я.

Он ухмыльнулся:

— То-то и видно. Очень удобная позиция, кстати.

Глаза у него были хитрые, но лицо смиренное, он-де всего лишь слуга, а покупатель всегда прав.

— А ты не дурак, — заметил я.

— Вы тоже, ваша милость, — заметил он кротко. — И понимаете, что лучше вам уехать как можно быстрее. Клотар — человек злопамятный.

На стол снова подали жареную птицу, мудро полагая, что кашу маслом не испортишь: если вчера понравилось, то и сегодня не откажемся. Правда, вместо гуся — жареные перепела, но зато столько, что я последнего доедал через силу, про запас, не оставлять же, и еще штуки три бросил под стол, где их ловил на лету пес и пожирал с великим энтузиазмом.

Зал постепенно заполнялся народом, я уже готов был перейти к сладкому, когда появился брат Кадфаэль. Нарядный, в великолепной рубашке, заправленной в брюки из тонкой кожи, сапоги из кожи поплотнее, но выделанной так же тщательно, широкий пояс с кольцами для ножа и фляги.

— Это женщин красит отсутствие одежды, — заметил я, — а вот насчет монахов…

— Нехорошо, — сказал он с великим осуждением, в светлых, как речной лед, глазах стояла великая печаль, — у них не нашлось монашеского одеяния, представляете?

— По дороге купим у монахов, — успокоил я. — Неужели те, что на воротах, не поделятся с собратом? За деньги, конечно.

— Если за деньги, — спросил он грустно, — разве это дележка?

— Ладно, проехали, — ответил я. — Ешь, это постное мясо. Если я, паладин, говорю, что постное, то оно постное!

На первое нам подали горячую, чуть ли не кипящую, уху, дальше я терзал посыпанный горькой травкой большой кровавый кус мяса, а брат Кадфаэль старательно ковырялся в тарелке с овощами, где я заметил и несколько картофелин. Похоже, Колумб уж« побывал на континенте, где растут незнаемые в Европе картофель, помидоры, кукуруза и прочие заморские диковинки, брат Кадфаэль ест привычно, не удивляется, хотя раньше я, признаться, картофеля не встречал. Возможно, сказывается близость Юга?

В огромном помещении внезапно стало тихо. Я быстро поднял голову, по ступенькам в зал спускается крупный, очень богато, но без пышности одетый мужчина. Еще двое остались у дверей, а он направился к нам. Выглядит, наверняка им и есть, знатным и могущественным лордом: позолоченная кираса празднично блестит под красным бархатным камзолом, меч с богато украшенной рукоятью и в расшитых золотом ножнах висит на роскошной перевязи, она тоже украшена золотыми нитями и серебряным шитьем, брюки из тонко выделанной кожи, сапоги с золотыми шпорами, как же — рыцарь, но мое внимание приковало лицо: крупное, с квадратной нижней челюстью, суровые складки у губ, гневный излом бровей, холодные и слегка прищуренные глаза. Крупный зверь, определил я. И матерый, что значит, не набросится, как щенок.