На тропе Луны - Алла Вологжанина Страница 13

– Октокоптер, значит… Точно он? Не гексакоптер, например? Не на шести, а именно на восьми моторах? И как это ты рассмотрела?

– Зрение хорошее, оба глаза единица, – пробурчала девочка, мысленно ругнув себя на чем свет стоит.

В самом деле, стоит чуть-чуть расслабиться, и сразу же выдашь себя, покажешь, что не такая, как все. Про восемь пропеллеров сказал Митька, но, будь он обычным пацаном, ни за что не смог бы рассмотреть, сколько именно было моторов у беспилотника. Самый темный час, как известно, – перед рассветом.

– Марк Федорович, мы пойдем, – отчаянно заявила она. – Мы правда, честно, с пробежки. А сегодня моя очередь завтрак делать, тете скоро вставать на работу…

– Может, вас по домам проводить? – Препода эта история с октокоптером-беспилотником, похоже, обеспокоила.

– Доберемся, – подал голос Митька.

Но тут кусты шевельнулись, и на поляну вышел еще один человек. Смуглый, с гривой вьющихся русых волос и рюкзаком за плечами. Все в этом человеке было громадным – рост, плечи, руки. В его кармане (о чем, конечно же, никто, кроме него, не знал) лежала последняя уцелевшая страничка из архива, та самая, со словом «ликантроп». Он не сказал ни слова, просто обвел взглядом их компанию. Поглядел прямо в глаза Карине, усмехнулся. Взглянул на Митьку. Потом уставился на физрука и больше не обращал внимания ни на кого.

Карина поняла, что попали они именно сейчас. Все неприятности, случившиеся с ними до сих пор, таковыми можно не считать. Она кинула отчаянный взгляд на Митьку в надежде, что он сообразит хотя бы, что надо сматываться. Но тот как загипнотизированный таращился на незнакомца. Неожиданнее всех повел себя Марк Федорович. Он вдруг резко крутанул головой, в шее что-то хрустнуло, и он демонстративно лениво шагнул вперед, загораживая собой детей.

– Марш отсюда, – тихо сказал он, медленно сжимая и разжимая кулаки, словно разминая пальцы.

То, что он был в полтора раза мельче соперника, его, похоже, не смутило. Громадный человек бросился на Марка Федоровича. Карина и Митька второй раз за сегодняшнюю ночь дали стрекача. Но далеко они не ушли.

– Стой! – рявкнула Карина буквально через несколько шагов. – Митька, это он! Тот громила, который меня в окне ловил! Пошли смотреть! Надеюсь, Марк ему наваляет.

Митька и сам был не прочь поглядеть на этот странный рестлинг на лесной опушке, тем более что доносящиеся оттуда сопение и рык не очень-то походили на человеческие. Правда, его немного беспокоила мысль, что если незнакомец победит, то, скорее всего, отправится по их следам. Но любопытство и адреналин – страшный коктейль, особенно когда тебе четырнадцать лет. Они рванули назад, Карина сунулась к кустам, огораживающим поляну.

– Ого, я так и думала! Они оба не люди. Только Марк какой-то желтый или рыжий, никогда таких не видела, – сообщила она.

– А каких ты видела? Серую себя и белого меня, – хмыкнул Митька и тоже высунулся. – Они вообще волки?

Карина только головой покачала. Не волки. И даже не совсем звери. Полузвери. Они катались по земле плотным клубком, мелькала то лоснящаяся шкура, то вполне человеческая кожа. Ком замер, физрук оказался наверху. Выглядел он вполне человеком, но Карина была готова поклясться, что в зубах он сжимал нечто окровавленное. Она вылезла еще чуть-чуть и с придушенным визгом отпрянула назад, практически сбитая с ног тяжелым предметом. Она посмотрела на предмет и… едва не рассталась с давным-давно съеденным ужином.

Перед ними лежала оторванная рука. Зверски отгрызенная кисть руки, если быть точным. Вернее, если быть действительно точным, то никакой не руки… Это была огромная лапа, поросшая серой шерстью пятерня с острыми когтями, каждый с Каринкин палец размером. И она еще подергивалась и исходила густой, черно-красной кровью.

– Что ж это такое?.. – пробормотала девочка.

Митька, до зелени бледный, тоже с трудом сдерживал тошноту.

– Не знаю… рука… – выдавил он.

Шум драки тем временем стих.

Карина выудила из кармана черный полиэтиленовый пакет.

– Спятила?! – шепотом взвыл (именно шепотом и именно взвыл!) Митька. – Куда ты ее потащишь? Ларисе на кухню?

– Потом разберусь, – ответила Карина. – Но не оставлять же. Архив – для слабаков. Мы, кажется, нашли нечто стоящее.

– Сама это стоящее потащишь, – только и смог сказать Митька.

Карина вздохнула. Рука, к счастью, еще не пахла. Даже не окоченела. Да и с чего бы? Минуту назад еще была на положенном ей месте – у запястья. Она вообще еще судорожно подергивалась. Брр… Девчонка расправила пакет и, тоже не желая прикасаться к находке (если то, чем в тебя не глядя швыряет твой физрук, можно назвать находкой), как-то все же умудрилась закатать ее внутрь. Пальцы «трофея» еще судорожно подрагивали. Митькиной решимости не вмешиваться хватило ровно на время упаковки руки. Сумку он у нее сразу же забрал. Джентльмен, чего уж там.

– Чья рука, Марка? – спросил Митька.

– Нет, того… второго… Видишь же, шкура серая.

– Ты поняла, да? Он тоже не человек…

Карина поежилась.

– Но и не такой, как мы. Он не волк, а вот это. – Она ткнула пальцем в пакет. – Он был в архиве, а потом архив сгорел. Что ему там понадобилось? Нашел или нет? Погоди, дай соображу. Нашел и забрал или убедился, что ничего нет. Иначе бы не поджег. Ну тогда… ему, возможно, нужны наши бумаги. Или у него есть еще что-то, что нам нужно… или, наоборот, у нас есть что-то, от чего он бы не отказался. Тьфу, запуталась.

Карина взглянула на Митьку и осеклась. Друг смотрел на нее, как на идиотку.

– Карин, ты не о том думаешь, – сказал Митька. – Подумай-ка лучше, кто такой Марк. Он ему руку отгрыз, понимаешь? Он тоже из этих… «кто-то-там-garou», помнишь, из твоей бумажки?

– Помню. Надо будет сесть и спокойно все названия животных из словаря переписать. И проверить, что совпадет.

– Без словаря не помнишь? Ты ж французский знаешь.

– Мить, я и по-русски не всех животных помню. Зачем они мне? Зато, если хочешь, могу тебе экскурсию по Парижу отбарабанить. Хоть по-русски, хоть по-французски. Пошли по домам, а? Наши уже победили, а мне с Федорычем объясняться вообще неохота.

Марк тем временем вытирал кровь с лица и отплевывался. Мучительно хотелось прополоскать пасть… рот. Кровь ликантропа – омерзительно. Противник кулем лежал на влажной земле. И с ним надо было что-то делать. Он ногой перевернул ликантропа на спину. Одно движение когтей – и его не станет. Но поверженный открыл глаза. Они были мутного серо-голубого цвета, как у новорожденного.

– Не… убивай, – хрипло выдавил он.

– Пощады просишь, – хмыкнул Марк. – Зачем за детьми гнался, тварь?

Тот сглотнул, мотнул головой:

– Не дети. Детеныши. Не пощады… нет. Ты просто… не убивай.