Крестовый поход - Дебби Виге Страница 14

Она отвела взгляд от гроба, этого символа смерти, с которой она теперь была знакома не понаслышке, как естественной, так и любой другой. Глаза ее скользили по лицам собравшихся; многих она хорошо знала, других помнила по фотографиям. Ее лучшая подруга, Брук, не пришла. Да и с какой стати? Дженн даже не сообщила ей, что уезжает в Испанию поступать в Академию.

Взгляд ее упал на троих мужчин, которые как-то не вписывались в общую картину. Все трое были явно не родственники, не друзья и не почитатели. В черных костюмах и в солнцезащитных очках, они так упорно смотрели на бабушку, что печаль Дженн как-то сразу испарилась, и ей стало очень не по себе. Словно почувствовав ее взгляд, самый высокий повернул голову и тоже посмотрел на нее, и ей пришлось отвернуться.

Деда хоронили на красивом старинном кладбище, где было много травы и деревьев. Вовсю распевали птицы. Здесь было так хорошо, тихо и мирно, что можно было забыть, что находишься в месте смерти и скорби.

Почти забыть.

Идя от машины к месту последнего дедушкиного приюта, она не могла не обратить внимание на несколько свежеразрытых могил. Она поняла, что никто посторонний их не раскапывал. Эти мертвые были теперь живы и здоровы и находились в Беркли.

Обычно «крестные отцы» свежеиспеченных вампиров ждут, когда их птенцы очнутся, чтобы научить всему, что им понадобится знать о своем существовании в новом качестве. А здесь новые вампиры были похоронены; они ожили в одиночестве, в заколоченных гробах. И им пришлось самим, руками откапывать себя, чтобы выбраться на свет божий.

Ничего хорошего это все не сулило.

Либо «крестные отцы» были совершенно безбашенные, либо сами не знали, что делают. «Или „обратили“ в вампиров слишком много народу и просто не смогли обо всех позаботиться, — с содроганием подумала она. — Но зачем „обращать“ так много? Чтобы превзойти нас числом?»

В результате вампиров здесь развелось великое множество, и, хуже того, это были вампиры без наставников, а это означало, что они станут убивать всякого, кто попадется им на дороге. Умные вампиры пьют немного крови из своих жертв, оставляя их в живых, чтобы было чем полакомиться в следующий раз. А эти тупицы, уничтожив ходячие запасы пищи, просто переселялись в другое место.

Так вот, число вырытых могил только на этом кладбище говорит о том, что кругом полно таких вот безбашенных вампиров, а значит, населению Беркли грозит большая опасность.

И уж конечно, «добрые» вампиры поспешат объявить, что этот хаос породила ненужная война, которую начала Америка. Соломон уже не раз заявлял, что, если бы не война, «преступные банды вампиров» не стали бы паразитировать за счет человеческого населения. Человечество совершает ошибку, сваливая всех вампиров в одну кучу, а ошибка Америки в том, что ведет себя слишком агрессивно.

Стареющий хиппи с гитарой закончил петь какой-то задушевный гимн, и священник поднялся на ноги.

— Дорогие братья и сестры, — начал он.

Хеда всхлипнула, и Дженн пожала сестре руку. По ее щекам тоже текли слезы, но в Академии ее научили, как держать себя в руках, чтобы на следующий день снова можно было драться. Стоять возле гроба папы Че — это тоже своего рода битва.

Священник, тщательно подбирая слова, особенно когда касался наиболее щекотливых моментов, перечислил добродетели папы Че. В конце речи он заговорил о живых членах семьи, и вдруг Дженн показалось, что Хеда едва держится на ногах.

Она пыталась слушать, но иные мысли теснились в голове. Ее беспокоили эти пустые могилы, беспокоило то, что сестра живет в городе, где так много Проклятых; она живо представляла себе, что станут говорить когда-нибудь на ее похоронах. По телу ее прошла дрожь. Общеизвестно, что охотники долго не живут. Уже несколько месяцев, как она закончила Академию, а все еще жива, ну, чем не ветеран? Пока ей удается обмануть судьбу, но нет повода быть уверенным в том, что удача не отвернется от нее. Похороны папы Че подтверждали одно: рано или поздно везение кончается. Рано или поздно человек от чего-либо да умирает.

«Интересно, — думала она, — в этом ли истинная причина того, что девять выживших членов ее класса, которых не удостоили чести избрания охотниками, остались в Академии? Что, если на самом деле их держат в качестве дублеров на случай, если она или кто другой погибнет?»

Этим девятерым предложили готовить новый класс рекрутов, и все девятеро согласились. Это казалось странным. Большинство были испанцами, но не все. Правда, они не добились эликсира, а вампиры больше всего любят преследовать охотников. Они утверждают, что кровь охотников самая вкусная. Остались ли те девятеро потому, что за университетскими стенами безопаснее?

Очень странным ей показалось и то, что в отряде охотников был только один испанец, Антонио, да и тот вампир. Но отец Хуан заверил ее, что все в порядке, так надо.

— Ты знаешь, что я не только молился, но и бросал руны, — сказал он ей. — Все знаки указали на вас шестерых. Почему, как я уже говорил, станет ясно потом.

Может быть, отец Хуан уже знал, когда и как каждый из них умрет.

Похороны закончились. Люди стали расходиться по машинам, чтобы ехать к бабушке. Дженн смотрела на медленную процессию автомобилей, и на лице ее играла едва заметная ироническая гримаса. Дед смолоду долгие годы ухитрялся оставаться незасвеченным, скрывался, на него были выписаны все мыслимые ордера за участие в «актах социальной справедливости»: они врывались в военные казармы и сжигали повестки о призыве на военную службу, бросали бомбы в офисы корпораций, производящих танки и ракеты, разрабатывающих биологическое оружие, например, нервно-паралитический газ. Теперь на похоронах отец Дженн и два его брата раздавали всем карты с подробными указаниями, как проехать к его дому.

Дженн снова боязливо посмотрела на троицу в черных костюмах и солнцезащитных очках. В черное было одето большинство мужчин, пришедших сюда, но эти трое резко отличались от всех: стояли прямо, высоко держа головы, и выбрали такую позицию, откуда удобно наблюдать за всеми остальными, отслеживать, кто приходит и кто уходит. Она была воином и в них тоже чувствовала бойцов, они словно стояли на страже, ожидая какого-нибудь нападения. Они напомнили ей товарищей из отряда, саламанкийцев, и она не сомневалась, что они могут быть опасны.

Вот самый высокий, с посеребренными волосами и крепкой челюстью стронулся с места и направился прямо к могиле. Темные очки мешали ей рассмотреть его как следует. Дженн попыталась осторожно освободиться от руки стоящей рядом, крепко обнимающей ее и всхлипывающей Хеды.

Но не успела: человек уже подошел к бабушке. Ее все еще разыскивала полиция, как, впрочем, и деда тоже. Дженн нутром чувствовала, что этот человек работает на правительство.

«Оставь ее в покое», — подумала Дженн и освободилась от руки сестры.

— Эй, — громко сказала она, шагнув вперед.

Но человек уже протянул руку, и к ее удивлению, бабушка пожала ее. Дженн замерла, продолжая наблюдать, что будет дальше.