Серый ферзь. Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков Страница 14

Все закружилось вокруг в бешеной карусели: потоки бурлящегопламени, муравьиное скопище черных скрюченных фигурок, тучи сухого пепла;сознание погасло прежде, чем он успел увериться, что победил…

Сварог открыл глаза. Над ним был потолок, сводчатый,светло-серый, в ромбовидных черных узорах, словно бы едва намеченных водянистойчерной тушью. Стены того же цвета, в тех же незамысловатых, но приятных дляглаза узорах. Постель, на которой он лежал, стояла у окна, и за распахнутымокном, на небольшом отдалении, слегка покачивались верхушки деревьев. И никакихстранностей со зрением. И на сей раз он ощущал запахи – от окна тянуло едвауловимым свежим ароматом загородного леса. Напрягая слух, Сварог даже различалшелест листьев, короткое звяканье – словно захлопнулась металлическая калитка,обрывки непонятного разговора. Захотелось пропеть: «По морям, по волнам, нынчездесь, завтра – там…»

Сторожко, словно угодивший в незнакомые места зверь, огляделкомнату. Дверь напротив окна – обычная высокая дверь, полукруглая вверху,аркообразная, с фигурной черной ручкой, затейливо выгнутой.

Овальное зеркало в желтой металлической раме – оно отражалочасть пола и стены, а Сварога не отражало, он лежал в стороне. Пол то ли устлансеро-голубым ковром, то ли искусно раскрашен. Пожалуй, все-таки ковер, решилСварог, хорошенько присмотревшись. Он долго пытался понять, чего в комнате нехватает. Сообразил вскоре: нигде не видно ничего, хотя бы отдаленнонапоминавшего светильник. Ни электрических ламп, ни канделябров со свечами.

Проходила минута за минутой, и ничего не случилось.Абсолютно ничего. Никто не появлялся – ни люди, ни чудовища. Едва слышношелестела за окном листва, легкое дуновение ветерка пронеслось по загадочнойкомнате.

Сварог решился, откинул пушистое белое одеяло, состоявшее измириад крохотных белых цветов, неведомым образом удерживавшихся вместе. Опустилноги на пол. Его первые открытия сводились к следующему: во-первых, он был гол,как Адам, исчезли одежда, часы, обручальное кольцо, только крестик на шееостался; во-вторых, под ногами был действительно ковер, на редкость мягкий. И,разумеется, в-третьих… Самое интересное. Оказывается, за высокой спинкойкровати стоял широкий стол на толстых точеных ножках. Там лежала аккуратноразложенная одежда. Но не она казалась самым интересным, а предмет, как двекапли воды похожий на меч в ножнах. Голубые ножны украшены золотыми на виднакладками – листья, стилизованные цветы, звезды с количеством лучей от четырехдо семи. Черная рукоять, удобная для ладони, вся в ребристых выпуклостях, скороткой крестовиной. На крестовине и в навершии – красные ограненные камни сфасолину величиной. Хм, рубины? Быть может…

Воровато оглянувшись на дверь, Сварог левой рукой придержалножны, прижимая их к столешнице, а правой осторожно вытянул меч – длинный,узкий, обоюдоострый. Лезвие зеркально отблескивало. Сварог коснулся им краястола, прижал едва-едва – и осталась глубокая зарубка. Пробормотав смущенно:«Тьфу, черт…», Сварог попытался загладить ее ногтем – не получилось.

Он взмахнул клинком – ну какой же мужик откажется поигратьтакой игрушкой? – и опешил. Фехтованием он не занимался сроду, даже вдетстве его обошла общая эпидемия – когда в шестьдесят шестом впервые показалифранцузских двухсерийных «Трех мушкетеров» и пару месяцев пацанва лихосражалась по дворам и улицам кто добротно выструганными шпагами, кто палками.Логично было бы предугадать, что с мечом он управится не ловчее сельской бабушки,которой сунули автомат с примкнутым штыком и велели поработать с манекеном.

Вышло совсем наоборот. Он как-то удивительно ловко и хватковзмахнул мечом. Непонятно, откуда что бралось, но Сварог почувствовал, чтоможет владеть этой штукой, и неплохо. Он знал, что умеет владеть мечом, хотя неумел этого никогда. Примерно так можно описать его ощущения и впечатления.

Клинок свистнул в воздухе – Сварог сделал пару выпадов, несуливших ничего доброго противнику, если бы тот оказался напротив, закрылся,нанес сверху вниз косой рубящий удар. И подумал, что выглядит глупее глупого –голый с мечом в руке. Осторожно вложил меч в ножны, приступил к одежде – вконце концов, кому другому она предназначалась, как не ему? Присмотрелся,повертел, приложил к себе – и быстро разобрался.

Трусы были самыми обычными, разве что узковатыми идлинноватыми, чуть не до колен. Носки и белая рубашка с широким воротникомраздумий не вызывали. Костюм, светло-серый с красным, заставил его покрутитьголовой озадаченно – штаны на пуговицах, заправленные в высокие мягкие сапоги,могли в сочетании с рубашкой обратить Сварога и в гусарского ротмистра внеслужбы, и в принарядившегося ковбоя. Зато кафтан – или камзол – никак неподходил ни двадцатому, ни даже восемнадцатому веку. Хотя и украшенный алымкружевом, золотыми пуговицами и шитьем на обшлагах, он не походил ни на одиннаряд, более-менее знакомый по историческим фильмам. Ровным счетом никакихассоциации не вызывал.

– Хотя специалист из вас, майор, в данном вопросе,прямо скажем, хреновый, – сказал Сварог вслух ради вящей бодрости.

Взвесил на руке цепь, судя по тяжести, золотую – ее, ежуясно, следовало надеть на шею, потому что больше просто некуда, не ногу жеобматывать? Вряд ли привычки здешних обитателей настолько уж экзотичны. О назначениитрех перстней с красным, синим и бесцветным – бриллиант? – камнями мог быдогадаться и дебил. Сварог, чуть повозившись, унизал перстнями пальцы,застегнул литую пряжку широкого пояса с мечом и, твердо постукивая каблуками,прошел к высокому зеркалу.

Ну что ж, могло быть и хуже. Он вовсе не выглядел ряженым.Все было ему впору, костюм сидел, как влитой, сапоги не жали. Присмотрелсявнимательнее к своему лицу в зеркале. Это был он и не он – немножко не такой.Волосы и усы стали гуще, кожа слегка посветлела, стала чище и моложе. Словноюность вернулась. В курсантах он был точно таким, даже похуже. Сварог ухарскипригладил усы ногтем большого пальца. Румяный молодец в зеркале ему определеннонравился, несмотря на педерастическую золотую цепь – в конце концов, при такомнаряде она кажется самой обычной, и если здесь все так ходят…

Подошел к окну, по пояс высунулся наружу, огляделся во всестороны, вверх, вниз.

Он смотрел из окна второго этажа, и над ним было ещенесколько этажей. Как велико здание из темно-вишневого кирпича, определить неудалось – и справа, и слева стены круто изгибались, уходя из поля зрения.Словно он находился в башне. Повторяя очертания стен, вдоль дома тянуласьжелтая мощеная дорожка. За ней росли деревья, а за деревьями поднималась круглаятемно-красная башенка с затейливыми зубцами поверху и узкими стрельчатымиокнами. И безмятежно сияло солнце. И тишина.

Ну и что дальше? Пора поискать кого-нибудь. Не похоже, чтобыон пребывал на положении узника, да и это старинное на вид здание, окруженноебезмятежным лесом, не походило на узилище.

Правда, есть один нюанс… Именно в таких зданиях любятразмещаться Конторы. А Конторы во сто раз опаснее тюрем…