Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали - Дуглас Хьюлик Страница 14

– Присаживайся, – указал я на место напротив.

Она села и закинула длинную ногу на стул, вместо того чтобы просто вытянуть. Затем Бетриз уперлась локтем в стол, уткнулась подбородком в ладонь и изучила меня ясными карими глазами.

– Ты понимаешь, что ответ по-прежнему отрицательный, – молвила она. – Так?

Я улыбнулся, берясь за лепешку. Та еще не остыла.

– Ты даже не выслушала предложение.

– Неважно. Меня не проведешь, и даже великий Дрот напрасно подбивает клинья.

– Прошу тебя. – Я издал губами непристойный звук. – Будь я «великим», я бы не просил работать на меня, а приказывал.

– А я бы все равно отказалась.

– Именно поэтому я продолжаю предлагать.

Бетриз сверкнула непринужденной улыбкой и отломила от моей лепешки. Я не стал возражать.

Бетриз была Носом, и неплохим. На улицах ее уважали за то, что она никогда не подписывалась на всякую парашу и привыкла доводить дело до конца. Я уже два месяца заманивал ее в мою организацию, но ей было по нраву ремесло Широкого Носа – добытчицы сведений на вольных хлебах – и не хотелось на привязь. Я не мог ее винить, так как на заре карьеры испытывал то же самое. Пока я не угодил под Келлза, мне и в голову не приходило работать сугубо на одного пахана, да и это случилось лишь потому, что Келлз, по моему мнению, слыл легендой среди Тузов. Я мог быть Серым Принцем, но и близко не подошел к тому, чтобы заслужить такую наивную преданность – во всяком случае, с точки зрения Бетриз.

– Так что за мухлеж? – Она подалась вперед, буквально сияя от ликования. – Что-то связанное с недавней засадой Зануды Петира?

Я покачал головой. По настоянию Птицеловки я отрядил людей присмотреться к Петиру, не говоря уже о том, чтобы вернуть пьесы Тобина и его труппы. Карликовый Босс наверняка похвалялся содеянным, а от актеров потекли бы жалобы, не принеси я им обещанного, и мне не хотелось затягивать дело. Но это не означало, что я был готов привлечь к нему Бетриз. Последнее, в чем я нуждался, – самостоятельная шныра, осведомленная о моих долгах.

– Не парься насчет Петира, – ответил я. – Все, что мне от тебя нужно, – небольшая слежка.

– А своими людьми тебе не воспользоваться, потому что?..

– Потому что их могут связать со мной. Не хочу рисковать.

– Значит, есть шанс, что меня засекут.

– Он всегда есть. Мы оба это знаем.

Бетриз положила в рот кусок лепешки и принялась жевать.

– Кто? – спросила она.

Я тоже оторвал от лепешки, собрал с тарелки остатки молодого козьего сыра и положил сверху жирной колбасы. Последняя была приправлена кардамоном и анисом, которые вкупе с изрядной добавкой черного перца сглаживали кислый вкус сыра. Я прожевал, проглотил и перебил специи большущей черной виноградиной.

Бетриз терпеливо снесла все это, понимая, что медлил я неспроста.

– Шатун, – произнес я наконец.

– Ха! – Она села поглубже, потом потянулась к моей тарелке за виноградом. – Ха! – повторила она.

– Что такое?

– Я типа слышала, что он тоже искал желающих походить за тобой.

Меня это не удивило, тем более в свете других его дел последнего времени.

– И что дальше?

– Он все еще воображает себя при деньгах. – Бетриз скривилась. – Предложил мне слишком мало за тебя. Пацану придется усвоить, что люди рассчитывают на солидный нал, когда речь заходит о слежке за Тузом, не говоря о шпионаже против Серого Принца.

– Я растроган твоей верностью своим правилам.

– Девушке без них никуда. – Виноградина отправилась в рот. – Итак, что тебе нужно?

– Немного. Всего лишь время и место, где я сумею подобраться к Шатуну и дать ему просраться.

– Что, и все?

– Да, это все.

Бетриз покачала головой и угостилась кофе из моей чашки.

– Вот поэтому, Дрот, я никогда не заключу с тобой Замо́к.

– Это почему же?

– Потому что если ты поручаешь мне такую хрень, то страшно подумать, какие будут задания, когда нам не придется торговаться.

Я улыбнулся и заказал новую чашку.

Я присел, затаившись в сгущавшихся сумерках за выступами каменной резьбы, которая тянулась по краю крыши, и выглянул из-за тыловой части какой-то нимфы. По спине поползла струйка пота. Даже на высоте трех этажей воздух был влажен и неподвижен.

Внизу, во дворике перед борделем, звучали голоса двух крутых ребят, обращавшихся к третьему. Парочка попеременно шутила и взывала, пытаясь проникнуть к Лярвам. Охранник был глух. Он твердил опять и опять, что бордель откроется через час после захода солнца, но эти двое не воспринимали отказ.

Так и было задумано.

– Это глупо, – буркнула Нийян.

Я стиснул пальцы, уставился на крышу напротив и промолчал.

– То есть в натуре глупо.

– Нийян, заткнись.

Нийян Красные Ногти пошевелилась за своей нимфой, вкрадчиво зашуршав тапочками по черепице. Будучи Тузом, Нийян не привыкла шастать по крышам и укрываться от Ворон, но не привыкла и к тому, чтобы к ней постучался Серый Принц и привлек к совместной вылазке на чужую территорию, предстоявшей меньше чем через четыре часа. Сказать, что она не обрадовалась при виде меня, значило ничего не сказать, а заявить, что после знакомства с моим планом она не пожелала выпотрошить меня и вышвырнуть за порог, было бы откровенной ложью. Тем более что Нийян была права: получалось глупо. В натуре глупо.

Бетриз управилась быстрее и лучше, чем я ожидал. Поводив носом всего один день, она вернулась с уловом. Оказалось, что Шатун обзавелся привычками – во всяком случае, когда заходила речь о его вложениях, и нынче пришла пора наведаться в бордель, чтобы снять процент, а заодно и пробу.

– Ты уверен, что он там? – спросила Нийян.

– Уверен.

– Потому что если кончится моей войной с этой сукой, а его там даже не окажется…

– Я уверен. – Я отвел взгляд от крыши и обратил его на Нийян.

Она пристально взирала на меня, и ее выпученные синие глаза смахивали в умирающем свете на фонари. Она была в медно-коричневом, короткие темные волосы торчали пиками. Кисти и щеки были изрисованы хной, и обезумевшие узоры плелись и вились, как словеса забытого языка. Чистыми остались лишь ногти, и только затем, чтобы ни у кого не возникало сомнений в ее кликухе. Ее прозвали Красными Ногтями не за их цвет; она была Красными Ногтями за медные штыри с широкой шляпкой, посредством которых она осаживала – или возносила – людей, когда они вызывали ее раздражение.

– Ладно, – сказала она. – Пусть он там. Но я все равно не понимаю, почему было не прихватить еще Резунов на случай, если…