Атака неудачника - Андрей Стерхов Страница 16

— Но…

Она не дала мне досказать.

— Одна переборщила с пилюлями, другая в опасном месте дорогу перебегала. Страшно, горько, больно, несправедливо наконец, только причём тут мистика? Судьба. Помните, какими словами Пушкин заканчивает поэму «Цыганы»?

Я помнил, но ответить не успел, она сама процитировала:

— И от судеб защиты нет.

На самом деле у Пушкина так: «И всюду страсти роковые и от судеб защиты нет», но я не стал спорить. Ума хватило. Вместо этого спросил:

— А третий?

— Третий? — не поняла Инесса.

— Дизайнер ваш, компьютерщик, Контсантин Звягельский. Что вы про него скажете? Случайно из окна выпал?

— Костик — нет, — с горечью сказала она. — Костик — на моих глазах. Бедный, бедный мальчик. Не представляю, что на него такое нашло? Стоял у окна, курил и вдруг…

Сочувственно покивав, я спросил:

— Он знал в тот момент, что Фролова и Мордкович погибли?

Она задумалась, потом мотнула головой.

— Нет, не знал.

— Точно?

— Точно. Об Эльвире мы только к вечеру узнали, а про Бабочку… в смысле, про Марину так и вообще на следующий день. Ничего он не знал. Не мог знать. А вы это к чему?

— Самоубийство, — пояснил я, — весьма заразительная штука.

— Возможно, — помолчав, сказала она. — Но тут, как видите, не тот случай. Да и насчёт самоубийств… Не верю я, что наши барышни намерено покончили с собой. Не было у них на то причин. Уж поверьте.

У меня имелось, что на это ответить, и я ответил:

— Быть может, и не было у них причин, чтобы уйти, только иногда люди не находят причин, чтобы остаться. И потом, согласитесь, Инесса Романовна, чужая душа — потёмки,

Посмотрев на меня выразительно, она парировала:

— А своя?

Этой женщине палец в рот класть нельзя, с восхищением подумал я. Пиранья.

Поправил очки и сменил тему:

— Кто кроме вас двоих был тогда в комнате?

— Никого не было, — недолго думая, ответила она. — Антонина Михайловна, бухгалтер, с утра уехала в банк и с концами. У Свиридовой, у Ноны Ивановны, она у нас зам главного, в тот день внучка родилась, так что тоже отсутствовала.

— А Валентина Муразова где была?

— Ого, — хмыкнула госпожа Верхозина, — смотрю, подготовились.

— Есть такое дело, — не стал я умолять свои профессиональные достоинства.

— Ну-ну. А насчёт Муразовой всё просто. Валя у нас в офисе почти не бывает, на дому работает. Мы отсылаем ей тексты для корректуры «емельками», ну и она, разумеется, отвечает нам таким же образом.

Я кивнул:

— С этим всё понятно. — Помолчал, погонял для солидности туда-сюда морщины на лбу и задал новый вопрос: — Инесса Романовна, а вы не помните, о чём вы тогда с ним говорили?

— С кем? — уточнила она. — С Костей Звягельским?

— Ну да. Помните?

— Прекрасно помню, как ни помнить. Ни о чём мы с ним не разговаривали, некогда было, каждый своим делом занимался. Я редактировала очередной графоманский бред, бессмысленный и беспощадный, а Костя обновлял главную страницу сайта. Всё было как всегда, и ничего трагедии не предвещало. Но в какой-то момент мальчик оторвался от ноутбука, подошел к окну, какое-то время стоял там, глядя во двор. Закурил. Потом вдруг распахнул окно, запрыгнул на подоконник, произнёс сущую ерунду и в следующую секунду прыгнул. Знаете, «солдатиком» так. Я даже ахнуть не успела. Ну а дальше… Дальше — страшно, вспоминать не хочу. Уж простите.

— А что именно он произнёс, перед тем, как прыгнуть? — выдержав из деликатности небольшую паузу, спросил я.

— Это так важно?

— Очень.

— Не поверите, но он трижды нараспев произнёс слово «запотело». Знаете в такой манере, в какой плохие актёрки произносят фразу «В Москву, в Москву, в Москву».

— Это он про оконное стекло?

Она пожала плечами:

— Не знаю, возможно… Ещё вопросы есть?

— Пока нет. Разрешите, я тут немного осмотрюсь. Пять минут, не больше.

— Да ради бога.

Под скептическим взором (хорошо хоть не под презрительное прысканье) госпожи Верхозиной, я обшарил ящики столов, раскидал пульманы, поковырялся — вот работка-то! — в мусорных корзинах, заглянул в, на и за шкафы, вырвал из банки цветок, высыпал на газету землю, но ничего, чтобы могло хоть как-то походить на разряженную колдовскую гогу не обнаружил. Либо уже вынесли, либо не было её тут никогда.

— Всё? — спросила моя строгая собеседница, когда поняла, что об этом можно спросить.

— Всё, — отряхивая руки, ответил я.

— Я свободна?

— Конечно, только…

— Что?

Я вытащил записную книжку, следом ручку и, щёлкнув пипкой, спросил:

— Можно узнать номер вашего телефона?

— Зачем? — нахмурилась госпожа Верхозина.

— Ничего личного, — поторопился уверить я. — Но вдруг надумаю что-нибудь уточнить по делу.

Она посмотрела на меня так, как воспитательницы смотрят на распоясавшегося ребёнка, однако номер назвала.

Я помотал головой:

— Нет, нет, ваш домашний стараниями господина Холобыстина мне известен, меня интересует мобильный.

— Мобильного пока нет, — сказала она. — Старый недавно утянули, новым обзавестись не успела.

— Утянули? — зацепился я за столь важную информацию. И выпалил вопросы один за другим: — Где? Кто? Когда?

— Это-то зачем? — поморщилась госпожа Верхозина.

— Не настаиваю, но… Инесса Романовна, это может оказаться важным. Весьма и очень.

Сопроводив свои слова вздохом недовольства, она сдалась:

— Ну, хорошо-хорошо. Расскажу, так и быть. Впрочем, рассказывать особо нечего, случай банальный. Приблизительно неделю назад забрёл к нам коммивояжёр, из тех, которые по бабским конторам шарахаются со всякой дрянью. Знаете, наверное?

Я кивнул, дескать, знаю, конечно.

— Этот, — не сбавляя темпа, продолжила госпожа Верхозина, — притащил зонты. Мало того, что сработанные кое-как, так ещё и расцветок ужасных. Гадость. Тошнотворная гадость. Облить керосином, и подпалить. Правда, Антонина Михайловна… — Тут госпожа Верхозина окинула меня быстрым взглядом и осеклась: — Ладно, это не важно. Важно другое. Когда этот проныра, так ничего и не продав, удалился восвояси, я обнаружила, что куда-то запропастился мобильный телефон. Костик сразу сообразил, куда именно, и тут же позвонил охране. Парни вроде как догнали воришку, однако упустили. Вёртким оказался наш коммивояжёр. Выскользнул, говорят, из рук, прыгнул в маршрутку, и всё — пишите письма мелким почерком. — После этих слов рассказчица с фаталистической, присущей сильным натурам, решительностью махнула рукой. — Да чёрт с ним, с этим телефоном. По правде сказать, допотопным был. Давно собиралась новый купить, да всё руки не доходили. Теперь вот дойдут.