Воины Нав - Виталий Дубовский Страница 17

— И сколько хочешь за него? — буркнул Малюта, не глядя на торговца.

— Сколько? Я с тебя, парень, лишнего не возьму, сразу видно, что в конях разумеешь. Ну а десять золотых этот жеребец стоит.

Малюта резко пронырнул под стойлом, поднявшись перед торговцем лицом к лицу.

— Слушай, купец. Конь и вправду справный, и разумеюсь я на них, как ты заметил. Люблю я коней, а вот людей не очень. Ты меня не морочь, поди, не вено за девку берешь. Пять золотых и по рукам?

— Семь. — Дядька был слегка испуган его резкостью, но торговая душа брала свое.

— Семь и попону в придачу.

Торговец вздохнул:

— Бери уже. Смотришь на коня, словно безумец, как тут не уступить.

Малюта улыбнулся, обнимая коня за шею. Эх, была не была, прав Беримир, нужно в ратники наниматься. Только теперь уже не в пеший строй, можно и в Сварожьей Дружине счастья попытать.

Расплатившись с торговцем, он молодцевато запрыгнул на коня и осторожно дернул повод:

— Но! Пошел, Гнедыш. Пошел!

…Стражник заглянул в барак, громко крикнув:

— Эй, парни, старшину позовите, пришли тут к нему!

Угрюмый Беримир вышел во двор, пригибая голову в низких дверях. Бросил взгляд на Малюту и улыбнулся:

— Здорово, Малюта. Рад видеть тебя. Поди-таки решил к нам податься?

Малюта кивнул, отвечая на приветствие.

— Решил, старшина. Только не к вам, в латники. Хочу податься в Сварожью Дружину. Вишь, коня себе доброго взял, так что, веди к воеводе, как обещал.

Беримир пошел за своим жеребцом, вывел из конюшни и улыбнулся:

— А и мы тут не пехом. Я бы тоже в Дружину пошел, только годы мои уже не те, упаду с коня, все кости переломаю. Ну, поехали к воеводе.

Дом воеводы стоял почти в центре Асгарда. От него и до моря рукой подать. Там, в центре имперской столицы, посреди моря возвышалась гора Меру. Малюта засмотрелся на нее. Вот она, обитель Правителя.

Огромная гора уходила своей вершиной в облака, скрывая от глаз самое сокровенное этого мира, Священное Капище. Часто в деревню медведичей захаживали сказители, рассказывая легенды об Асгарде, о хранилище Вед, о Древних. И вот она, эта легенда, перед его глазами, возвышается посреди моря. Умен царь царей, нелегко к нему врагам добраться.

— Беримир, а ты Правителя видел когда-нибудь?

Старшина спрыгнул с коня, задумчиво взглянул на море.

— Не, не доводилось. Древних видал, они часто с волхвами и личной гвардией в город приплывают. А Правителя не видал.

— А на чем приплывают-то?

Беримир рассмеялся.

— Эх ты, тьма лесная. У нас корабли есть, лодки такие, только большие, ладьи называются. Одни под парусами ходят, другие под веслами. Думаешь, мы на большую землю через горы ходим? Ладно, пойдем к воеводе, пока он дома.

Воевода Януш только что прибыл от Правителя. Вести были самые нерадостные, похоже, спокойным дням пришел конец. По словам Правителя, древляне подняли восстание и к ним присоединились Волки из северных племен. Такого на памяти Януша еще не случалось. Видимо, действительно силы Зла поднялись на решающую битву. Шутка ли, поднять на бунт три княжества в считаные дни. Еще даже гонцы не принесли вести, а Правитель уже все знает.

Воевода вздохнул, усевшись на лавку. В дверь постучали, и заглянул старшина из охраны городских врат.

— Воевода Януш, можно к тебе по делу?

— Чего тебе, Беримир? Говори, только кратко, забот невпроворот.

Старшина зашел не один, с ним был высокий, ростом с воеводу, парень. Молодой, широкоплечий, глаза злые.

— Воевода, я тут тебе парня привел. Ну очень уж в Дружине он службу нести желает. Я его к нам из охранников купеческих сманил за десять золотых, — вдвое приврав, старшина проглотил жадный комок.

Януш поднялся из-за стола, подошел к Малюте, оглядел его с ног до головы.

— Что ж так дорого запросили? Неужто настолько хорош?

— Хорош, Януш, ой как хорош! Супротив десятка моих воев сам рубился. Покалечил отроков, даже не упрел. Возьми, Януш, не пожалеешь.

Воевода был крупным мужиком, руки крепкие — хоть подковы гни. Он и сам не единожды против десятка бился, потому знал, как это нелегко.

— Против десятка говоришь? А конь у тебя есть, отрок?

— Купил сегодня. Справный жеребец. И меч имеется.

— Ну коли и меч имеется, и конь, я не возражаю. Платня у нас справная, чин по чину. Беримир, отведи его в Дружину, посели в казармах. Нехай доспех по нему справят, скажешь, я наказал. А на десять золотых не надейся, больше пяти не дам.

— Дык, воевода?!

— Не дам!

Старшина угрюмо кивнул головой, развернулся и вышел из дома. Малюта шел за ним и улыбался: толковый все же мужик воевода.

Утро было прохладным и туманным. Деревня медведичей уже кипела обыденными заботами. Десяток парней во главе с Ярославом собрались на охоту. Тугие короткие луки, боевые топоры, охотничьи ножи, все тщательно проверялось и ладилось к телу. На охоте не допускалось лишнего бряцания оружием: спугнуть зверя легко.

Закинув за плечи небольшие походные мешки, охотники двинулись в чащу. Бесшумно пробираясь среди вековых деревьев, они внимательно озирались по сторонам в поисках дичи. Пройдя с версту, вышли к поляне, на которой паслась пара оленей. Охотники замерли, притаившись в густом кустарнике. Оторвавшись от травы, олень настороженно повел ушами, глядя в их сторону. Ярослав плавно потянул из колчана стрелу, прилаживая к луку. Резко натянул тетиву и, прищурившись, взглянул в глаза зверю. Стрела стремительно сорвалась с тетивы и ударила оленя в бок. Раненое животное, обезумев от боли, бросилось в чащу, ломая кустарник. Второй метнулся вслед за ним, сверкнув белыми ляжками. Начался азартный гон за подранком. Охотники бежали размеренным шагом, внимательно оглядывая оленьи следы. Ярослав не сомневался в точности выстрела — он никогда не мазал. Стрела ударила под сердце, рассекая главную жилу. Такой подранок может пробежать не более сотни шагов.

Продираясь сквозь колючие кустарники, охотники нагнали его. Олень вывел их прямо на купеческий тракт. Не добежав до него с десяток прыжков, животное упало, сердце его прекратило биться, и мутный темно-синий глаз замер, осуждающе глядя в небо. Охотники слаженно, без лишних слов, срубив и зачистив молодое деревце, стали вязать к нему добычу.

Вдруг Ярослав замер, прислушиваясь, и обернулся, глядя на тракт. В утреннем тумане раздались голоса, лошадиный топот и скрип телег. Звуки становились громче и разнообразней, будто шел огромный торговый обоз. Охотники заторопились, привязав добычу за ноги, двое взвалили ее на плечи и медленной поступью двинулись к деревне.