Туда, не знаю куда - Анна Ахрем Страница 18

— Меня Стремительный Пендель зовут… — представился тот самый паренек эльф, который заговорил со мной. — Свое имя я получил сразу же после первого боя.

— Я — Прыжок В Подливу. И я ненавижу свое имя… — пробурчал какой-то коренастый бородач себе под нос, а я про себя подметил, что пока не совсем еще готов услышать историю того, как он обосновался в «Девках и грибной запеканке».

Потом ребята начали представляться… Эм… Среди моих попутчиков оказались: Победитель Печени, Грозный Вчерась, Сила Кашля, Мамкин Герой и многие другие, чьи имена я так и не успел запомнить.

Сама эта дурацкая традиция с новым именем, пока помогал ребятам собирать пожитки в дорогу, вполне себе логично объяснилась в голове. Действительно, вот захотел ты стать частью цирка… Не важно, почему. У всех тут свои причины. Если цирк известен и ты в нем задержишься, твое настоящее имя будет греметь по всей Пангее. Надо ли тебе оно, если ты, вернувшись к нормальной жизни, захочешь стать, к примеру, торговцем и будешь ездить по тем же самым местам со своим товаром?

Сборы в дорогу дружная орава цирка закончила быстро. Рассевшись по повозкам мы уже ближе к вечеру выдвинулись в сторону Эльфиара.

Стремительный Пендель, с которым мы оказались в одной повозке, под мерный цокот копыт объяснил:

— Понимаешь, гном, в Эльфиаре цирк обожают! Я сам, кстати, оттуда. Мы, остроухие, те еще чудики… — посмеивался сам себе эльфийский паренек подросток. Подросток ли? Кстати, фиг их там разберешь… — Первый цирк я увидел в Эльфиаре еще в детстве, куда меня затащила старшая сестрица, когда мы прогуливались по городской площади. Мордобой был лютый, но сестре, помню, жутко не понравилось. Говорила не по нашему это, не по-эльфийски, хоть и красиво. Мол, где «записки о кровной мести», где «взаимные подлянки», где «церемониальные угрозы» и «оскорбительные стихотворные поэмы об обидчике»? Не было этого. Было другое. Приехал шатер. Вышли здоровые лбы и предложили желающим биться до первой крови один на один. Побеждаешь — можешь забрать деньги, которые заплатил за вход. Проигрываешь — плати ту же сумму еще раз. Пришел просто посидеть и посмотреть — покупай билет, сиди и смотри. Всё. Никакой хитрости. После мордобоя здоровые лбы кланяются всем, плюются в зал на тех, кто им не понравился, собирают шатер и уезжают. Я когда это впервые увидел, сразу понял, чем хочу заниматься в жизни!

Рассказ остроухого меня слегка смутил. Я решил расспросить его подробнее:

— Слушай, если эльфы цирк, как ты говоришь, обожают, почему так мало остроухих в цирках Пангеи?

Стремительный Пендель, хохотнув, стал объяснять:

— Династические заморочки, эльфийский этикет, прочая муть в голове ушастых… Такая вот ирония, гном. Большая часть остроухих, приходя в цирк, шикает, мол, не правильно всё, не по нашему, а по ночам плачет в подушку от зависти… Если цирк задерживается в городе, те же самые шикающие возмущенные ушастые рожи приходят и на следующий день, и через один… Опять возмущаются, опять шикают, опять ночами рыдают… Ты знаешь, кстати, какая у нас выручка в Эльфиаре?! Ого-го! Мы бы вообще из эльфийских городов могли не вылазить и пировать каждый день от души, но Могучий Бурдюк настаивает на том, что остальные уголки Пангеи нельзя также лишать радости цирка… Даже в малюсенькую деревеньку можно заглянуть и порадовать местных представлением. В этом плане Бурдюк у нас да… Идейный…

Я под цоканье копыт лошади слушал голос моего попутчика из повозки и про себя думал, что, в принципе, какая-то романтика в этом есть.

Кажется, я даже задремал. Проснулся от голоса амбала:

— Эй, гноме, вставай давай! — открыв глаза, я увидел над головой звездное небо.

Стряхнув с себя сонливость, огляделся по сторонам. Ребята уже почти успели поставить наш цветастый шатер в мягкой луговой траве недалеко от маленькой деревеньки, где спящие хаты, видимо, даже не догадывались, какой сюрприз их будет ждать с утра.

Стрекотание цикад, яркий кружок почти полной луны в небе — это все настраивало на какой-то особенно романтично спокойный лад. Вот видит Великий Омм, если умел бы, картину нарисовал… Чтобы вот это вот звездное небо, шатер, луна… Эх…

— Ну чё, гном, выспался? — вмешался в ход моих размеренных мыслей голос Могучего Бурдюка. — Айда старосту деревни бить! В этом плане «Девки и грибная запеканка» — передовой цирк! Мы сами «приглашения» по домам иногда разносим. Тут хат мало, если старосте не навешаем, завтра вообще фиг кто придет!..

Амбал развернулся, подзывая к нам парочку ребят, которые слонялись без дела. Я ошалело таращился по сторонам, пытаясь уложить в голове то, что услышал. Весь спокойно-романтичный настрой канул в бездну.

Офигительно! Такого поворота событий в моей биографии еще не было! Ну, видит Великий Омм, будет чего внукам рассказать, если, конечно, доживу… Сплюнув под ноги, я стал проверять заряд своего огнестрела.

— И кого это там нелегкая принесла на ночь глядя! — орал из-за двери мощный бас, пока мы — Могучий Бурдюк, Прыжок в Подливу, Стремительный Пендель и я — мялись, как бедные родственники, у тяжелой дубовой двери.

Хата старосты деревни нашлась не сразу. Мы где-то минут десять стучали в окошко крайней избушки, пока к нам не выглянула сонная физиономия, милостиво пояснившая, что «староста живет в во-о-о-он той крайней хате, вы ее, кстати, ни с чем не перепутаете — там рядом кузня».

Вот у меня, как только я про кузню эту самую услышал, прямо в боку кольнуло! Гномья чуйка мне подсказывала, что это самое «личное приглашение в цирк» к старосте дорого нам обойдется. Вот и сейчас, даже не смотря на близость ребят, я нервничал. Судя по шуму, доносящемуся из-за двери, огромным сапожищам у порога и забористым громким матюкам, староста местной деревни вообще не из тех, кто смиренно встречает подобные превратности судьбы.

Цирк не цирк, традиции Пангеи или нет — пофигу. Большая вероятность того, что наше приглашение нам же и вернется. Бурдюку вернется фингалом в глаз, Пенделю тем же пенделем, Прыжку — метким ударом сапожища в убегающую спину, ну а мне моим же огнестрелом по башке…

— Да иду я, иду! Вашу ж за ногу… — наконец, в непосредственной близости от нас послышался мощный бас старосты кузнеца и дверь распахнулась. — Чё надо? Я староста…

Вот что творилось в башке у Могучего Бурдюка, когда он рассматривал плечистого громилу, на голову его выше себя, я даже не представляю. Адекватный вменяемый человек никогда бы не поступил так, как поступил Бурдюк. Но, видимо, хозяин цирка как раз таким не был… Как там говорил про него Стремительный Пендель? Одно слово — «идейный»…

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы… — размахнулся от плеча рука хозяина нашей труппы и в нос старосте деревни прилетает удар кулаком. — Здра-а-асьте, уважаемый. Приходите к нам в цирк…

Улыбаясь слабоумной улыбкой, Могучий Бурдюк вежливо слегка поклонился и уже готов был разворачиваться от порога обратно. Действительно… Бурдюк сделал свое дело, Бурдюк может уходить…