Сезон ведьмовства - Наташа Мостерт Страница 18

Тем не менее отнюдь не мастерство художника заставило Габриеля затаить дыхание, а его сердце — заколотиться быстрее. Линии карандаша в точности повторяли очертания места, в котором Габриель побывал несколько дней назад, фантастического места, куда он попал перед тем, как его затянуло в кошмарный водоворот звуков и образов, в пучину безумия. Этот огромный зал со стенами из вращающихся, исписанных символами кругов служил вратами к сумасшествию и смерти. От одного воспоминания у Габриеля по спине пробежал озноб.

Портал.

Разглядывая превосходно выполненный рисунок, Габриель заметил, что у него трясутся руки. Мысль, получившая материальное воплощение. Доказательство того, что он действительно сумел переступить зыбкие границы пси-пространства и войти в сознание Роберта Уиттингтона.

Парадная дверь особняка открылась. Габриель часто заморгал, возвращаясь к реальности. Обитательницы Монк-хауса наконец приготовились к выходу. На крыльце появилась рыжеволосая женщина. Она покрутила головой, и за блестящим облаком волос, рассыпанных по плечам, Габриелю удалось разглядеть кончик изящного носа и подбородок. Женщина, по всей видимости, разговаривала с кем-то в доме.

Рыжая. Стало быть, это Минналуш. Фрэнки говорила, что Морриган — брюнетка. Вторая женщина, пока еще вне поля зрения, указывала пальцем на такси — из-за двери виднелась тонкая обнаженная рука. Рыжеволосая кивнула и стала спускаться по ступеням, кокетливо поправляя длинный легкий шарф, обернутый вокруг шеи. Прежде чем Габриель успел как следует рассмотреть ее лицо, Минналуш скользнула на заднее сиденье такси.

Вторая сестра вышла на крыльцо и захлопнула за собой дверь. В ее руке блеснул ключ. Она была чуть выше рыженькой, с черными как смоль волосами, уложенными на затылке в замысловатую прическу. Морриган заперла дверь и огляделась по сторонам. На несколько секунд она предстала перед Габриелем анфас: узкий подбородок, острые высокие скулы. Очень пикантно. Вслед за сестрой брюнетка уселась в машину. Такси отъехало от дома и, набрав скорость, скрылось за углом.

Габриель выждал еще несколько минут. Лучше не спешить и удостовериться, что все чисто. Затем он вышел из «ягуара» и нарочито деловым шагом направился к проулку. На эту сторону выходили задние окна многих соседских домов, но Габриеля это не смущало. Если идешь с уверенным видом, люди, как правило, не обращают на тебя внимания, тогда как вороватая походка, наоборот, обязательно привлечет чужие взгляды. Единственной заминкой может стать замок на двери в сад. Нужно разобраться с ним поскорее.

Габриелю не пришлось себя утруждать. Опершись плечом о дверь, он хотел достать инструменты, но под тяжестью его веса она щелкнула и отворилась. Хозяйки оставили ее открытой. Габриель нырнул в проем и запер дверь на замок.

Перед ним раскинулся длинный узкий сад, в котором царило искусственно воссозданное буйство природы. В глаза бросались каскады бледно-лилового, розового и пурпурного: лаванда, сирень и нигелла росли среди шелковых кисточек и пышных султанов высоких колышущихся трав. Бледные розы оплетали стены. Однако, несмотря на общее впечатление восхитительной запущенности, при более пристальном взгляде становилось очевидно, что над планировкой всей этой растительной роскоши немало потрудились. «Ботанический беспорядок» тщательно контролировался. Такую цветочную фантазию мог продумать и создать лишь весьма педантичный ум.

Справа, в тени горбатого дерева с яркими алыми цветами, располагался бассейн. Габриель обошел кругом, опустился на колени перед кирпичным бортиком и опустил руку в нагретую солнцем воду. Как и говорила Фрэнки, небольшой бассейн казался достаточно глубоким. Водная гладь пестрела облетевшими лепестками цветов. Рядом с фильтром на воде покачивались прозрачные скелетики мертвых насекомых.

Габриель очистил разум от эмоций и немного подождал. Не вынимая руку из воды, сосредоточился. Пустота. Если Роберт и утонул здесь, ментальные вибрации, возникшие в момент его смерти, уже рассеялись. Габриель не почувствовал абсолютно ничего. Он поднялся и вытер руку о рубашку. Может быть, в доме повезет больше.

Все окна на первом этаже были закрыты, высокие застекленные двери — тоже. Габриель двинулся по направлению к дверям, и вдруг у него в голове будто что-то вспыхнуло: он узнал герб, составленный из кусочков витражного стекла. Он видел его во время «скачка». Монада. Сочетание астрологических символов, если верить Фрэнки. Знаков, похожих на эти, Габриель раньше не встречал, но, если честно, он не слишком разбирался в таинственном мире зодиака. Исидор, напротив, каждый день сверялся с гороскопом, и неблагоприятный прогноз вгонял его в депрессию быстрее, чем Габриель успевал произнести «Сатурн в ретрограде». Кстати, неплохо бы попросить Исидора поискать что-нибудь про монаду. Это может оказаться важным, если Роберт вытатуировал ее у себя на руке.

Габриель подергал двери. Они были заперты; впрочем, тип замка не представлял сложности. Охранная сигнализация тоже вроде бы отсутствовала. Сестры огородили сад высоченной стеной, но этим их заботы о безопасности и ограничились. Возможно, им просто нечего прятать. Или они настолько заносчивы и самонадеянны — тоже правдоподобное объяснение.

Будь Габриель настоящим грабителем, он бы просто выставил одно из цветных стекол, открыл замок изнутри и вошел в дом. Однако, поскольку он не хотел оставлять явных следов своего присутствия, требовалось приложить чуть больше усилий. Из внутреннего кармана куртки Габриель вынул замшевый мешочек с отмычками и достал одну. Поковырявшись в замке, он улыбнулся. Плевое дело. И действительно, всего через несколько секунд задвижка подалась. Габриель вошел в дом и запер за собой дверь.

Какое-то время он стоял неподвижно, давая глазам привыкнуть к полумраку. Через прорези закрытых ставней в помещение проникали только узкие полоски света. Воздух был спертый и застоявшийся — ставни не столько защищали дом от жары, сколько накапливали и удерживали ее внутри. Под потолком лениво вращался вентилятор. Духоту он практически не разгонял, и шелест медленно крутящихся лопастей лишь подчеркивал тишину в комнате.

Каждый дом пахнет по-своему. Куда бы Габриель ни приходил, в первую очередь он замечал запах — не обстановку и убранство, а именно запах. Готовка, уборка, другие работы могли влиять на его оттенки, но основная составляющая всегда оставалась неизменной.

Запах этого дома был отчетливо-женским. И как ни странно, старомодным. Тальк, душистые розы старинных сортов, пряности — корица и гвоздика. Кажется, мандарины? Что-то еще. Что именно, Габриель пока не мог определить, но этот запах, горьковатый и резкий, щекотал ноздри. И разумеется, доминирующий элемент, который делает запах любого жилья столь же неповторимым, как отпечаток пальца: запах его обитателей. В данном случае обитательниц — сестер Монк. Габриель чувствовал их аромат.

Интерьер комнаты вызывал ассоциации с колониальным стилем. Кремовые стены, половицы и ставни, покрытые темным лаком, плетеная мебель и похожий на привидение вентилятор были типичны скорее для дома в каком-нибудь отдаленном колонистском поселении, нежели для особняка в центре Лондона.