Бояръ-Аниме. Одаренный: адъютант - Тим Волков Страница 19

Но Воробьев остановил его жестом руки. Сказал мне:

— Хорошо. Свои карты вы открыли. Эти карты большие, крепкие. Я бы даже сказал громкие. Теперь давайте откроем и мы свои. Впрочем, карт у нас не так много — всего лишь одна. И она следующая.

Воробьев блеснул глазами, недобро посмотрел на меня.

— Вы много знаете, господин Пушкин. Вместо того, чтобы просто отдохнуть как следует, вы начали рыть. Зачем это вам? Не пойму. Ну вот и нарыли на свою голову. Много нарыли, признаю. И все так, как вы и сказали. Чего уж скрывать? Только вы должны понимать, что за каждое действие нужно чем-то платить. И живым вы отсюда уже не уйдете. Вот наша карта — мы вас убьем. Прямо сейчас.

И Воробьев двинул на меня.

* * *

Да, именно этим и должно было закончиться. Я это предполагал. И потому не растерялся.

Воробьев вскинул руки, создавая конструкт. У противника был высокий уровень развития, да к тому же Дар имелся не один, а целых два. Поэтому ожидать стоило чего угодно.

Впрочем, я был готов.

Я применил свой Дар, намереваясь загасить атаку, но так не вовремя подвернувшийся Малежик сбил планы. Он бросился на меня словно дикая обезьяна, так же крича и стараясь меня укусить. Я откинул его в сторону, но нужное время потерял.

Воробьев создал конструкт. Это был удивительный по своему составу сгусток силы, какая-то адская смесь закрученного в спираль ветра и огня.

Похожий на червя конструкт полетел в меня.

Раздался оглушительный свист, грохот. А потом все пространство заполнилось пламенем.

Воробьев не жалел никого, досталось даже Малежику, который истошно закричал и бросился прочь, сбивая с головы огонь.

Я успел упасть и потому основной поток огня лишь опалил брови.

Что же, неплохо. А теперь моя очередь.

Я скастовал несколько формул, соединил их в единый сгусток и швырнул в сторону Воробьева. Силы не жадничал.

Черная туча метнулась к противнику. Окутала его, начала рвать на части. Слишком жестоко? Мне уже было все равно.

Но Воробьев оказался не так прост. Черная туча не успела доделать свое дело до конца — рассеялась под мощным зеленым свечением, которое вырвалось прямо из глаз Воробьева. Он сотворял какие-то неведомые уровни формул, граничащие с магией, и я с удивлением смотрел, как они рушат мои выпады.

Стало окончательно понятно, что у противника имелась за плечами школа, но совсем иная, что были в Москве или других регионах Российской Империи. И потом все сложилось в моей голове. Воробьев не был здешним, об этом говорил его едва уловимый акцент, необычная внешность и вот этот вот принцип построения конструктов, который я еще не видел.

Какой-то иностранный шпион? Вполне возможно. Отсюда и стремление продать роботов за границу.

Воробьев с криком махнул руками, отгоняя остатки черной тучи. Двинул на меня.

В его руках сиял фиолетовый шар, по оболочке которого время от времени текли росчерки молний. Я чувствовал, что это необычный шар способен взорвать тут все к чертовой матери. Только вот мысль была плохой — взрыв в шахте ни к чему хорошему не приведет.

Я быстро создал еще одну формулу, метнул ее в ноги идущего. Оплетающие путы сухо лопнули, встретив зеленые лучи из глаз Воробьева.

Противник был на пике своей злобы. И эта злоба питала его, придавая сил.

Еще один конструкт, теперь уже другой.

И вновь неудача.

Пришлось воспользоваться камнем, который я нашел. Несколько формул, которым обучал Призрак и учитель Аматару, скрепляющая печать. Готово!

Однако швырнуть заготовку не удалось — подскочили почти вплотную охранники. Патроны у них кончились, поэтому они пошли в рукопашку. Пришлось отвлечься на них.

Бойцы драться умели. Однако и я кое-чего знал. Резкий выпад, уклон. Прямой — в лицо. Челюсть одного из бойцов сухо щелкнула, тот выпучил глаза, упал. Со вторым пришлось повозиться. Тот обладал какими-то убойными техниками, и я затратил некоторое время, чтобы подстроиться под его стиль. Впрочем, знания боевого искусства ему не помогли. Обманка, блок, хук левой.

Швах-к-х!

Второй противник даже не успел ничего понять — просто чавкнул разбитым носом и отлетел без сознания к стене.

Отлично. Теперь вновь сконцентрироваться на основном противнике. Кстати, а где он?

Воробьев пропал. Так мне показалось в первое мгновение. Но когда я пригляделся, то понял, что противник создал какой-то скрывающий его в густом сером тумане конструкт. Так попасть по противнику будет еще сложней.

Пришлось импровизировать.

Я отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от очередной атаки. Спрятался за другой горой пустой породы.

Воробьев — точнее туман, — поплыл в мою сторону. Выпрыгнул из укрытия Малежик. Поверив в собственную неуязвимость, он примкнул к бандиту, громко произнес:

— Сейчас мы тебя, Пушкин, похороним тут!

Я не слушал его — смотрел на каменную стену, высокую и крутую, наверху которой виднелся огромный горб породы, опасно нависающий над землей. И воробьев с Малежиком как раз были под ней.

Мне хватило четверти секунды, чтобы принять решение.

Я выкинул вперед руку, в которой был зажать найденный мной камень. Стиснув от боли зубы, вложил в удар все силы, какие только были — от столь мощного выплеска все тут же поплыло перед глазами.

Камень в ладони задрожал. Руку окутало желтоватое свечение. Затрещала кожа, не в силах выдержать такого жара. На губах почувствовался медный привкус.

Сейчас!

Я швырнул энергетический сгусток в стену. Тот с шипением полетел вперед, попал точно в цель. По стене поползла толстая трещина. Сухой хруст и треск не испугали противников — казалось, они даже не услышали его, пребывая в ощущении, что сейчас непременно уничтожат меня.

Порода поползла вниз, сначала медленно, потом вдруг резко ухнула и погребла под собой Воробьева и Малежика. Грохот стоял такой, что на некоторое время оглушил меня. Все тряслось вокруг — или это трясло меня от мощного конструкта, который я создал? Камень не подвел.

Все было закончено.

Я встал, подошел к завалу. Выжить после такого невозможно. А значит, справедливость восторжествовала, бандиты были наказаны.

Я поднялся на поверхность, не дожидаясь, когда сбегутся все работники завода, двинул на выход. Словно в тумане доехал до Мирославы. Она обрадовалась, увидев меня.

— Живой!

И глянув на мою руку, обеспокоено спросила:

— Ты ранен?

— Все нормально.

— Подожди, я перевяжу.

Мирослава перевязала руку, наложила какие-то простецкие конструкты, которые снизили боль.