Пропущенные материалы: Наследие Шестой - Питтакус Лор Страница 2

— Ах, это, — говорит она. — Ну, давай, поиграем.

Я раскладываю на полу игровую доску. Сама выбираю, кто какой армией будет играть, и расставляю фигурки на карте мира. Мы так часто играем в «Риск», что я даже не уточняю, какую страну Катарина хочет занять или какие территории укрепить. Она всегда играет за США и Азию. Я охотно кладу её карточки на эти места, зная, что на своих, менее защищенных территориях, всё равно сумею быстрее нарастить армии и разнесу Катарину в пух и прах.

Я так увлечена, что совсем не замечаю, как подозрительно притихла Катарина. И только когда я по привычке громко щелкаю шеей, распрямляясь, а Катарина, как обычно не ворчит: «Умоляю, не делай так!», потому что терпеть не может этот противный звук, я, наконец, поднимаю голову и вижу, что мой Чепан с открытым ртом уставилась на один из мониторов.

— Кэт? — зову я.

Ноль эмоций.

Я поднимаюсь с пола, перешагиваю через игру и заглядываю Катарине через плечо. Теперь и мне видно, что же её так захватило. Экстренное сообщение из Англии про взрыв в автобусе.

Я издаю страдальческий стон.

Катарина постоянно сидит в интернете, отслеживая новости о загадочных смертях, которые могут быть делом рук Могадорцев. Смертях, возможно означающих, что второй Гвардеец повержен. Она следит за новостями всё то время, что мы живем на Земле, и я выросла с ощущением полной бесполезности этого занятия.

Например, нам это ничем не помогло, когда убили первого Гвардейца.

Мне было девять, и мы с Катариной жили в Новой Шотландии. Под тренировочный зал у нас был оборудован чердак. Однажды, после очередной тренировки, Катарина полностью выдохлась, а во мне, наоборот, кипела энергия, и я в одиночку отрабатывала на коне махи и круги с поворотами. Внезапно мою лодыжку обожгла невыносимая боль. Потеряв равновесие, я рухнула на мат, сжимая ногу и вопя от боли.

Это был мой первый шрам, означавший, что могадорцы убили Первого… первого из Гвардии. И как бы старательно Катарина не прочесывала интернет — всё равно нас обеих это застигло врасплох.

Всю следующую неделю мы сидели как на иголках, каждую секунду ожидая второго убийства и второго шрама. Но ничего не произошло. По-моему, Катарина до сих пор, как сжатая пружина: готова в любой момент сорваться с места и пуститься в бега. Но с того случая прошло уже три года — почти четверть моей жизни — и мне надоело переживать на эту тему.

Я загораживаю собой монитор.

— Ау! Сегодня воскресенье. Давай поиграем.

— Ну, Келли, кыш.

В устах Катарины моё новое имя звучит непринужденно. Но я знаю, что для неё я всегда буду Шестой. В душе, я думаю о себе так же. Фальшивые имена для меня просто ширмы, у них нет ничего общего со мной настоящей. Только вот, за свою жизнь на Земле, я столько их переменяла, что родного уже и не помню.

Шестая — вот моё настоящее имя. Потому что я — Шестая.

Катарина отпихивает меня в сторону, чтобы прочитать новость поподробней.

На подобную ерунду у нас почём зря уходит целая куча игровых дней. И никогда ещё сработавший сигнал не оборачивался чем-то большим. Обычные незамысловатые несчастные случаи.

Как по мне, так на Земле несчастных случаев вообще хоть отбавляй.

— Нет уж. Это просто автобусная авария. Давай играть. — Я тяну Катарину за руки, хочу, чтобы она немножко отдохнула от всего этого. По ней видно, как она устала от постоянных переживаний; я считаю, она заслужила передышку.

Но Катарину не сдвинешь.

— Нет, это взрыв. И судя по всему, — говорит она, вырываясь и снова приклеиваясь к монитору, — не последний.

— Да ладно, всё время что-нибудь да взрывают, — говорю я, закатывая глаза к потолку.

Катарина качает головой и усмехается, сдаваясь под моим напором.

— Ну, хорошо, — говорит она, — уговорила.

Катарина с трудом отлепляется от мониторов и присаживается на пол перед игрой. Я изо всех сил стараюсь не облизываться в предвкушении её проигрыша: в «Риске» всегда выигрываю я.

Я сажусь на колени рядом с ней.

— Келли, ты права, — говорит Катарина, позволяя себе улыбнуться. — Не стоит мне так беспокоиться из-за всего подряд…

Вдруг один из мониторов начинает пищать! Сработал сигнал тревоги. Компьютеры Катарины запрограммированы на проверку необычных новостей, блогов, и даже сообщений синоптиков о внезапных сдвигах в климате планеты — всё прочесывается на случай, если кто-то из Гвардии засветится в новостях.

— Ой, да забей ты на это, — говорю я.

Но Катарина уже поднялась и щелкает мышкой по ссылке.

— Ладно, — уступаю я недовольно. — Но теперь не жди от меня пощады, когда сядем играть.

Внезапно, увидев что-то на мониторе, Кэт застывает, словно громом пораженная.

Я встаю с пола, перешагиваю через доску с игрой и подхожу к столу с компьютерами.

Смотрю на монитор.

Там вовсе не новости из Англии. Там обычное анонимное сообщение в блоге. Всего лишь несколько призывных, пропитанных отчаянием слов:

«Девять, теперь восемь. Остальные, вы здесь?»

Словно глас вопиющего в пустыне… от одного из Гвардейцев. Парнишка или девочка моего возраста ищет нас. В мгновение ока я вырываю у Катарины клавиатуру и набираю в комментариях ответ: «Мы здесь».

Катарина отталкивает мою руку прежде, чем я успеваю нажать «Enter».

— Шестая!

Я отстраняюсь от компьютера. Мне стыдно за мою импульсивность и безрассудство.

— Нам нельзя светиться, за нами охотятся могадорцы. Они убили Первого, и насколько мы знаем, теперь на очереди Второй, Третий…

— Но он там совсем один! — я даже не успеваю сообразить, что говорю.

Не представляю, откуда мне это известно, это всего лишь догадка. Просто, если этот Гвардеец в таком отчаянии, что в поиске остальных открыто вышел в интернет, значит её или его Чепан убит. Представляю себе страх и панику моего собрата по оружию, не могу даже помыслить, что было бы со мной, потеряй я Катарину и останься сама по себе… нет, это нереально.

— А что, если это Вторая? Что если она в Англии, и Могадорцы у неё на хвосте, и она зовёт на помощь?

Секунду назад я смеялась над чрезмерным вниманием Катарины к новостям, но это сообщение — оно изменило всё. Это ниточка, связывающая нас с одним из Девяти, и сейчас я отчаянно хочу помочь, ответив на призыв.

— Может, пора? — спрашиваю я, сжимая кулаки.

— Пора что? — Катарина напугана, её лицо растерянно.

— Пора, наконец, дать отпор!

Катарина смеётся, уронив голову в ладони.

В минуты сильного душевного волнения она реагирует именно так: смеётся, когда нужно быть суровой, и принимает серьёзный вид, в то время как следует смеяться.