Баймер - Юрий Никитин Страница 2

– Как не дергаются? Мой уже начал. Во сне что-то крутит,куда-то бежит… Пришлось от греха подальше вообще компьютер продать. Дажетелевизор теперь включаю только поздно вечером. Чтоб новости посмотретьи – спать. А жаль, у меня ящик этот… ну, что с растянутым экраном!

– Я тоже хочу себе поставить такой же…

Дверь открылась, они вышли, предварительно пропуская другдруга впереди себя, я поехал на самый верх.

Костомар открыл дверь сам: ясно, в квартире один. Его жена,Изольда Ивановна, если дома, то к двери всегда успевает первой. Я вошел иостановился, как всегда робея перед огромностью и величием квартиры академика.Даже прихожая больше похожа на зал исторического музея, на стенах мечи всехвидов: от огромного двуручного и до скифского акинака, кинжалы, щиты, топоры,секиры…

Костомар отступил на шаг, чтобы не нависать надо мной, какбашня над муравьем. Говорят, сто или сколько там лет тому акселерации не было,но тогда Костомар вообще гигант, выше меня почти на голову, все еще без живота,крепкий и могучий самец с седыми волосами на груди, даже брови уже побелели, аони седеют, я читал, в последнюю очередь.

– Здравствуй, здравствуй, Андрий, – прогудел онблагодушно. Он чуть ли не единственный, кто сразу принял «Андрий», не сталдопытываться, почему не «Андрей». – Не разувайся… Проходи в кабинет.

Он плотоядно посматривал на толстую папку в моих руках.Глаза довольно блестят, ладони слегка потер одна о другую, словно гигантскийхищный богомол при виде молоденького кузнечика.

– Комп включен, – сообщил он, – как раз закончилтест…

– Я проведу его еще раз, – ответил я, – еслиможно, конечно.

Костомар засмеялся:

– Не церемонься! Ты же знаешь, какие у меня тесты.Встроенные в операционку, только и всего. А у тебя свои, профессиональные…

Я вошел в его кабинет с острым чувством зависти.У Костомара три компа, что для россиянина все еще непомерное богатство.Один из них – навороченный ноутбук, вон разлегся, как породистый кот наподоконнике, а на огромном и длинном, как бронетранспортер, столе во всей краседва брандовских красавца. На самой столешнице – жидкокристаллическиемониторы, народ именно мониторы называет компьютерами, а на сами ящики комповобычно внимания не обращает. Оба компа этажом ниже, на специальных выдвигаемыхполочках. Мое сердце болезненно и завистливо заныло. Никогда не завидовал тем,у кого машина, дача, даже не завидовал тем, кому удавалось оторвать оченькрасивую и на все раскрепощенную девушку, но под ложечкой всегда сосет, когдавижу вот такое богатство: самые последние разработки, самые крутейшиевидеокарты, самые мощные процессоры, ускорители…

На скринсейвере поворачивается во все стороны Кристина Мюллерс непомерно огромным автоматом и вываливающимся из бикини бюстом. Все втрехмерном, без малейших задержек, во все еще экзотическом для большинствагэймеров разрешении тысяча двести восемьдесят на тысячу двадцать четыре.

Со вздохом сожаления я коснулся пробела, Кристина исчезла,появился неподвижный бэкграунд со сценой из оперы «Псковитянка». Тоже в том женебывалом разрешении… Я раскрыл кейс, подумал хмуро, что если быкомпьютерная промышленность не развивалась так стремительно, то и я мог бы собратьсебе такой же комп. Ну что тут особенного, этот комп не дороже современноготелевизора со всеми наворотами!

Увы, на телевизор человек может копить годами, потомтелевизор пашет всю жизнь, в его ящике ничего не меняется, зато компы…

Я молча ругнулся. Если кто-то купит комп и весьгарантийный срок так и проработает на нем, ни разу не сорвав пломбы и незаменив одну плату на другую, то этого можно вычеркивать не только из числагэймеров, но даже из числа юзеров. В компьютерном мире, как в бурлящемкотле, каждую неделю появляются новые платы, акселераторы, чипы, вариантыразгона… Комп, который полгода тому был последним писком технической мысли,сейчас уже безнадежно стар, на нем виснут новейшие проги, тормозят игрушки… эх!

Над столом, где красивые академические издания классиков,несколько непритворно ярких коробок с программами, операционная системаWindows, QuarkExpress, два последних броузера, антивирусные – и вселицензионное, все в фирменной упаковке, страшно и подумать, сколько это всестоит, не один комп можно купить на эти деньги. Мне, простому юзеру, у котороговсе с Горбушки да из Митино, в голову не придет покупать за пятьсот баксов,когда то же самое можно за доллар на Горбушке. Но то я, а это академик!К нему приезжают коллеги из-за рубежа, ему либо прятать сам комп, либовыставить на полку фирменные коробки с лицензионными программами.

Но дальше, за этими вот томами Шекспира хранится то, чтоакадемик никому не показывает. Даже семье. Правда, Изольда Ивановна, может, идогадывается, но молчит, хранит позорную тайну.

Да, у многих великих были и есть слабости. Теперь сталоизвестно, что Чайковский и Достоевский были гомосеками, Некрасов –картежником, Герцен – алкоголиком, Лев Толстой бессовестно пользовалсяправом первой брачной ночи в своих крепостных деревнях, а Суворов любил поротькрепостных просто так, для собственного удовольствия.

У академика еще более позорная страсть, увы. Ведьгомосеки уже не гомосеки, а всего лишь сексуальное меньшинство, для картежниковвыстроены гигантские роскошные казино, секс ныне проще стакана пепси, длялюбителей порки есть специальные клубы, там вас ждут с нетерпением жертвы,которые обожают, когда их хлещут…

Но вот для позора академика пока нет оправдания. Если станетизвестно о его страсти, он будет уничтожен. Репутация его будет погубленабезвозвратно, коллеги отвернутся, а его научные труды не будут стоить и гроша.

Костомар принес кофе, сам сварил, заботливо придвинул накрай стола поближе широкую тарелку с бутербродами. Бутерброды с красной икрой,каждая икринка блестит, как крохотное солнце на закате, в три слоя…

Я сглотнул слюну, сказал сразу пересохшим голосом:

– Спасибо… У вас чудесный кофе.

– Налегай, – подбодрил Костомар, – пока кофегорячий, а бутерброды холодные… Все хорошо, я уже вижу, что у тебя платапоследней модели. Я читал о ней в новостях софта. Не знал, что добраласьдо Москвы.

– Сегодня, – подтвердил я. Мне было приятно, чтоакадемик знает такие новости. – Это только первые образцы. Прислали двештуки, чтобы провести маркетинг. На Западе сомневаются, что у нас будутпокупать. Слишком дорого, а прирост обработки текстур невелик.

– Но все же есть? – спросил Костомар. И самответил довольно: – Есть! Значит, покупатели тоже найдутся.

– Наверное, – согласился я. – Я тут жесхватил один образец, позвонил вам. Пусть маркетинг проводят с одной платой.

– Молодец, – одобрил Костомар. – Ты берибутерброды, бери. На меня не смотри. Я уже в том лэвэле, когда надосбрасывать, а не набирать. Пойнты набираю, а тратить некуда.