World of Warcraft. Артас. Восхождение Короля-лича  - Кристи Голден Страница 2

– Он еще здесь, – заметил орк, ткнув пальцем в сторону мальчика.

– Это ненадолго, – откликнулся человек.

Словно бы в подтверждение его правоты, мальчишка закашлялся, обрызгав стол кровавой слизью. Переведя дух, он утер бледные губы тонким запястьем, обтянутым полуистлевшими кружевами, и с явным трудом заговорил:

– Ты еще не… не овладел им. Я тебе… докажу.

– Ты так же глуп, как и упрям, – прорычал в ответ орк. – Эта битва давным-давно выиграна.

Слушая их перебранку, человек во главе стола с силой стиснул подлокотники кресла. Сон этот снился ему не первый год и, пожалуй, уже не развлекал – скорее, утомлял.

– Мне надоел этот спор. Давайте покончим с ним раз и навсегда.

Орк плотоядно взглянул на мальчишку. Нарисованный на его лице череп расплылся в жуткой ухмылке. Мальчишка снова закашлялся, но даже не дрогнул под взглядом орка. Медленно, горделиво расправив плечи, он перевел затуманенный взор на человека, сидевшего во главе стола.

– Да, что толку спорить? – согласился орк, тоже повернувшись к человеку. На миг в глазах его вспыхнул хищный огонек. – Скоро настанет час пробудиться. Пробудиться и снова явить себя этому миру. И снова ступить на избранный тобой путь.

Казалось, нарисованный череп отделился от его лица, повис в воздухе, точно сам по себе, а с этим изменился и весь зал. Резные бра, еще минуту назад – простые деревянные драконы, всколыхнулись, вздрогнули, оживились, факелы в их зубах вспыхнули ярче прежнего, по стенам и по полу в унисон качанию их голов заплясали причудливые тени. Ветер снаружи взвыл с новой силой. Двери в зал с грохотом распахнулись, над головами троих за столом закружились снежные вихри. Человек во главе стола широко распростер руки, и ледяной ветер тут же окутал его, точно плащ. Орк захохотал, нарисованный череп, паривший над его лицом, тоже осклабился в безумной улыбке.

– Позволь, я докажу, что судьба твоя – со мной, а истинную силу ты сможешь познать, лишь уничтожив его.

Лютый студеный шквал сорвал хрупкого, слабого мальчика с кресла и швырнул на пол. Теперь он с трудом поднялся на ноги, и, охваченный дрожью, часто дыша, пуская изо рта крохотные клубы пара, снова вскарабкался в кресло. Взгляд, брошенный им на человека во главе стола, был полон надежды, страха и странной решимости.

– Ничего, – прошептал он. – Еще не поздно.

Странно, но ни дружный хохот орка и нарисованного черепа, ни пронзительный вой вьюги не смог заглушить его слов.

– Придержи-ка ей голову, парень! Да, вот так!

Кобыла закатила глаза и тоненько заржала. Обычно белая, сейчас ее шкура посерела, взмокла от пота. Единственный сын короля Теренаса Менетила Второго, принц Артас Менетил, будущий владыка Лордерона, изо всех сил натянул поводья и что-то успокаивающе забормотал ей на ухо.

Кобыла отчаянно мотнула головой, и девятилетний принц едва сумел устоять на ногах.

– Ну-ну, Светлогривка, – воскликнул Артас. – Легче, малышка, легче. Все в порядке. Не о чем так волноваться.

Джорум Балнир фыркнул от смеха.

– Нет, парень, вряд ли ты сказал бы то же, если б рожал этакого жеребенка сам!

Сын Джорума, Джарим, сидевший на корточках возле отца и принца, захохотал. Артас тоже неудержимо захихикал, несмотря на горячую влажную пену, каплющую из пасти грызущей удила кобылы прямо ему на штаны.

– Ну, малышка, поднатужься-ка еще разок, – сказал Балнир, медленно двинувшись вдоль лошадиного туловища к окутанному блестящей плодной оболочкой жеребенку на полпути в большой мир.

Правду сказать, Артасу здесь было не место. Однако, свободный от уроков, он нередко тайком удирал в усадьбу Балнира, известного коннозаводчика – полюбоваться лошадьми и поиграть с другом Джаримом. Оба они прекрасно понимали, что сын коннозаводчика, пусть даже того, чьих лошадей постоянно покупают для королевских конюшен, для принца – компания «неподобающая», однако не слишком об этом тревожились. К тому же, и взрослые их дружбе пока не препятствовали, потому-то Артас и оказался здесь, строя с Джаримом крепость, швыряясь снежками и играя в стражей и разбойников, когда Джорум позвал обоих взглянуть на чудо рождения новой жизни.

Сказать по правде, «чудо рождения» показалось Артасу довольно-таки омерзительным. Раньше он и не думал, что при этом бывает столько… грязи и слизи.

Светлогривка хрипло застонала, снова натужилась, ноги ее выпрямились, напряглись, раздался влажный, хлюпающий звук, и жеребенок появился на свет.

Грузно опустив голову Артасу на колени, Светлогривка на миг смежила веки. Бока кобылы ходили ходуном. Мальчик улыбнулся, огладил ее взмокшую шею и густую, жесткую гриву и оглянулся на Джарима, помогавшего отцу обихаживать новорожденного. От теплого, влажного тельца жеребенка валил пар: в это время года в конюшне было довольно холодно. Вооружившись соломой и полотенцем, отец с сыном обтерли с боков и спины малыша безобразные клочья плодной оболочки, и Артас помимо собственной воли заулыбался шире прежнего.

Мокрый, серый, сплошь тонкие ноги да огромные глаза, жеребенок огляделся, недоуменно заморгал, щурясь на тусклый огонек фонаря, а затем взглянул прямо в глаза Артаса. На миг у принца перехватило дух. «Какой красавец!» – подумал Артас. Теперь он понимал: да, хваленое «чудо рождения» и вправду – настоящее чудо!

Светлогривка начала с трудом подниматься на ноги. Артас тоже вскочил и прижался спиной к дощатой стене конюшни, чтобы огромное животное смогло развернуться, не раздавив его. Мать и новорожденный обнюхали друг дружку, Светлогривка негромко фыркнула и принялась вылизывать сына длинным шершавым языком.

– Э-э, парень, глянь-ка, как ты извозился.

Артас опустил взгляд, оглядел себя и ахнул: да он же с ног до головы перепачкан соломой и пеной из лошадиной пасти! Однако мальчик тут же ухмыльнулся и как ни в чем не бывало пожал плечами.

– Ничего! Поваляюсь в сугробе по пути во дворец, и порядок, – заверил он, но тут же заговорил серьезнее. – Не волнуйтесь. Мне исполнилось девять, я уже не младенец и могу ходить, куда за…

Снаружи донеслось кудахтанье кур и звучный бас. Лицо Артаса разом вытянулось от изумления. Расправив плечи, мальчик старательно, но безо всякого успеха отряхнулся и твердым шагом вышел из конюшни.

– Сэр Утер, – сказал он, изо всех сил стараясь сохранить тон, означавший: «Я – принц, и лучше вам об этом не забывать», – эти люди были весьма добры ко мне. Прошу, не затопчи их живность.

«И клумбы с львиным зевом», – мысленно добавил он, бросив взгляд на укрытые снегом грудки вскопанной земли, где через несколько недолгих месяцев распустятся прекрасные цветы, отрада и гордость Вары Балнир.