Месть самураев - Михаил Белозеров Страница 20

Тень стояла там, в конце прогалины, почти сливаясь с деревьями. Эбису махал ему, словно приглашая подойти ближе. Кими мо, ками дзо!

Заманивает, подумал Натабура. Заманивает. Раньше как хорошо было: духи, демоны. Хонки, одним словом. Среди них можно было найти союзников. А теперь что? Один голый расчет, без интереса, без тайны. Разве можно так жить? А? И Мус молчит. Что-то он меня последнее время подводит, подумал Натабура и посмотрел на Афра, одновременно не теряя из поля зрения эбису. Казалось, тот ждет чего-то. Афра застыл, натянутый, словно тетива, и нюхал воздух, пытаясь распознать опасность. Впрочем, одно то, что они торчали посередь снежного поля, уже было опасно. Для хорошего стрелка сто шагов не расстояние. Поэтому Натабура дальше не пошел. Если это эбису, подумал он, то гнаться бесполезно. Запутает в паучьих тропках, заморочит голову, заведет в чащу и бросит. Проклятый это лес. Проклятый. Мацумао, вспомнил он. Что означает 'изводящий отряды самураев'. Люди здесь не живут, одни дикари. Они обкуриваются белым дымом дерева канкадэрэ и становятся невидимыми. А своих покойников оставляют на деревьях, пока тела не превращаются в скелеты.

Внезапно ветер изменился, и Афра посмотрел куда-то вбок, задрав голову. Тогда и Натабура увидел самурая, привязанного к дереву на опушке, обращенной не к морю, а к лощине. Кими мо, ками дзо! А дальше еще и еще. И вдруг, приглядевшись, понял, что их здесь много, почти на каждом дереве. Сотни, тысячи. Эбису из презрения даже не сорвали с них доспехи. Некоторые самураи рассыпались в прах, а древние доспехи времен Хэйдзё превратились в сплошную ржавчину. Исчезло только оружие. У большинства вместо глаз зияли дырки, а на руках отсутствовали пальцы. Так объедают мертвецов лесные птицы и зверьки. Должно быть, здесь бродят их духи, подумал Натабура, обязательно кто-то из них задержался. Они большие хитрецы. эти духи и демоны.

Вид мертвецов не испугал его. За два долгих года путешествия по пустынным районам Ая и Тибета они навидались всякого. Испугал странный звук, слишком короткий, чтобы определить его источник и направление, только Афра заворчал и встрепенулся, словно и его пытались сбить с пахвы. Завертелся. Вот оно, подумал Натабура и, погасив в себе желание бежать куда глаза глядят, выхватил кусанаги. Это был не звук, а послезвучие. То, что он принял за него, перешло в глухой клекот. Раздался скрип снега под тяжелыми шагами, и из-за ближайшей сосны вышел не эбису, а гакидо – великан из страны Пустая Земля. Натабура хотел улыбнуться, но лицо у него окаменело.

Гакидо был настолько тяжел, что провалился в снег по колено. Но и так он возвышался над Натабурой, как скала. Его волосы свисали до колен, скрывая лицо. А доспехи походили на старые татэ-наси-до, только такого огромного размера, что каждый их элемент был величиной с небольшой парус. Железо на груди и животе покрылось пятнами ржавчины, а хаидатэ по краям пообтрепался, из него торчал китовый ус и нитки. Лак на черных кожаных наколенниках давно стерся до белой основы. На плече у гакидо сидела волшебная птица о-гонтё, больше смахивающая на обыкновенную ворону, только очень большого размера.

– Не туда идешь, – произнес гакидо так, что над прогалиной пронесся ветер, и верхушки деревьев закачались.

Натабура оглянулся. Действительно, то, что он принял за эбису, оказалось сосной. А поднятая во взмахе рука – веткой. Кими мо, ками дзо!

– А куда? – набрался смелости Натабура.

О-гонтё разглядывала его то одним глазом, то другим. Была она величиной с морского орла. Переливчатый гребень красовался на голове.

– Иди до той опушки, – пояснил гекидо, – не сворачивая.

– А зачем? – снова спросил Натабура, понимая, что его кусанаги по сравнению с огромным мечом великана похож на соломинку и что он зря злит гекидо.

– Иди, – прокаркала о-гонтё. – Сказано – иди, значит, иди.

И то правда, подумал Натабура, чего я с ними здесь? И все-таки заметил:

– Если бы я еще что-то понял…

– Чего понимать? – вполне миролюбиво прогудел гекидо. – Боги-то теперь на Землю спуститься не могут, поэтому и попросили им помочь.

– А… – только и сказал удивленный Натабура. Целых два года им никто не помогал в опасном путешествии. А теперь на тебе! – Тогда я пошел, – хотя по-прежнему ничего не понял. – Помощь в чем заключается?

– Не знаю, – пожал огромными плечами гакидо. – Надо, чтобы ты пошел по этим следам, и все.

– Ладно, – согласился Натабура. – Чего уж там, схожу я до того дерева. Чего нам трудно, что ли? Правда? – и потрогал лобастую голову Афра.

– Стой! – прокаркала о-гонтё. – Это твой крылатый медвежий тэнгу?

– Мой… – обернулся Натабура.

– А ведь мы знакомы.

– Знакомы? – удивился Натабура и остановился.

– Горную Старуху помнишь?

– Помню, – ответил Натабура. – Давно это было и в другой стране, в Чу.

А Афра встрепенулся, будто понимал смысл разговора. Слово 'Чу', должно быть, он разобрал и тут же взлетел. Он приблизился к о-гонтё, издал звук, словно был щенком, и принялся, повизгивая, летать вокруг головы гекидо.

– Помнит, шельма, помнит! – обрадовалась о-гонтё. – Признал! А я ведь тогда птенчиком был.

– Я бы не сказал, – заметил Натабура, вспомнив, конечно, и Горную Старуху, которая их с Язаки спасла, и эту о-гонтё, которая была когда-то величиной с обыкновенную тощую ворону. А теперь вот вымахала до таких размеров, что клюв у нее был не меньше танто. Натабура хотел расспросить, что случилось со страной Чу, и куда делось племя ёми, да и вообще, что стало с бессмертными дикарями, которые играли в удивительную игру сугоруку. Второй раз попасть к ним и еще раз сыграть ему совсем не хотелось. Если они меня к этому призывают, то я, пожалуй, откажусь. Второй раз не повезет.

– Была. Была птенцом, – прокаркала о-гонтё. – А как же? Только ты не понял. А это старший сын Горной Старухи – Барбор.

Барбор сделал движение, которым отгоняют мух. Афра плюхнулся к ногам Натабуры, тут же вскочил и показал большие белые зубы, но даже крылатый медвежий тэнгу ничего не смог бы сделать с полубогом.

– Стой! – приказал Натабура и невольно отступил на шаг. Кими мо, ками дзо!

Таких огромных полубогов ему еще видеть не приходилось. Вот почему молчал Мус, понял Натабура. Боги не всегда хотят, чтобы смертные видели будущее. Если бы я знал Мус, я бы точно побоялся сунуться сюда. Интересно, применимо ли в бою с ним ёмоо нодзомимитэ? С Богом Ван Чжи этот фокус прошел. На мгновение Натабура ощутил такой кураж, что готов был сразиться и с полубогом. А потом понял, что сама мысль о ёмоо нодзомимитэ будит прежние силы, тем более что он хорошо запомнил, как входить в 'то, которое это'.

Полубог застыл, разглядывая что-то вдали и не вникая в суть разговора. Он выполнил просьбу Богов – напугать человека, и теперь из вежливости ждал, когда о-гонтё прекратит каркать. Если бы он знал о судьбе Бога Ван Чжи, он бы поостерегся, но Барбор, как и все Боги, был беспечен и равнодушен к судьбе конкретного человека.