Хроники Маджипура - Роберт Силверберг Страница 20

— Поехали! — скомандовал он водителю. — Сворачивай на хеймонскую дорогу.

— Хеймонскую, господин?

— Да, к короналю. Сможешь доставить нас туда к полуночи?

Дорога к южному пику в целом походила на зигнорскую дорогу, но была круче и не столь ухоженная. В темноте ехать по ее изгибам на такой скорости, какую решился набрать водитель Эремойля — женщина из Стойена, — было опасно, но алое сияние горящих сухих степей освещало и долину, и предгорья, так что риск был не слишком велик. На протяжении всей долгой поездки Эремойль не произнес ни слова. Ему просто нечего было сказать: как могла простая женщина-водитель или парень-посыльный понять внутреннюю сущность Айбиля Каттикауна? Даже сам Эремойль, впервые услышав о том, что один из местных фермеров отказался покинуть свою землю, неправильно истолковал этот характер, вообразив себе какого-то сумасшедшего старого дурака, упрямого фанатика, не желающего видеть грозящую ему опасность. Конечно, Каттикаун был упрям и, возможно, его можно было назвать фанатиком, но под остальные категории он никак не подходил; он не был сумасшедшим, однако тем, кто, подобно Эремойлю, жил по совершенно иным принципам, его философия могла показаться безумной.

Капитан задумался: что же он сообщит лорду Стиамоту?

Репетировать бесполезно: в нужный момент слова или придут, или не придут. Спустя некоторое время он впал в состояние, похожее на сон наяву; его сознание оставалось ясным, но как бы застыло, лишилось способности мыслить. Парящая лодка легко неслась по головокружительным извивам дороги, поднимаясь из долины в горную местность, иззубренную острыми скалами. К полуночи они достигли лишь подножия горы Хеймон, но повода для беспокойства не было: корональ, как известно, ложился очень поздно, а часто обходился совсем без сна. Эремойль не сомневался, что сможет увидеться с ним.

Где-то уже на середине склона горы Хеймон он незаметно для себя погрузился в настоящий сон и был удивлен и смущен, почувствовав, что посыльный легко трясет его за плечо.

— Лагерь лорда Стиамота, господин.

Растерянно моргая, Эремойль осознал, что сидит, выпрямившись, в парящей лодке, что у него затекли ноги и ноет спина. Луны дошли уже почти до середины неба, и ночь стала уже почти совсем черной — лишь на западе тьму прорезала необыкновенно яркая, фантастическая пламенная рана. Эремойль неловко выбрался из машины. Даже и сейчас, глубокой ночью, в лагере короналя кипела жизнь: во всех направлениях носились посыльные, во многих жилищах горели огни.

Появился адъютант и, узнав Эремойля, в полном соответствии с протоколом отдал ему честь:

— Ваш визит — сюрприз для нас, капитан Эремойль!

— Я бы сказал, что и для меня тоже. Лорд Стиамот в лагере?

— Корональ проводит совещание штаба. Он ожидает вас, капитан?

— Нет, — честно признался Эремойль. — Но я должен поговорить с ним.

Адъютанта это нисколько не удивило. Штабные заседания среди ночи, региональные командующие, являющиеся без вызова или предупреждения для совещания с властелином, — а почему бы и нет? Это война, и к ней неприменимы те строгие правила и установления, которым подчиняется жизнь Замка. Эремойль прошел следом за офицером через весь лагерь к восьмиугольному шатру, украшенному Горящей Звездой — гербом короналя. Шатер окружало кольцо стражников, столь же неприветливых и мрачных, что и те, которые охраняли вход в каньон Каттикауна. За минувшие восемнадцать месяцев произошли уже четыре покушения на жизнь лорда Стиамота. Все покушавшиеся были метаморфами, но ни одному из них не удалось даже приблизиться к намеченной жертве. За всю историю Маджипура еще ни один корональ не умирал насильственной смертью — правда, до Стиамота ни один из них не воевал.

Адъютант негромко переговорил с командиром стражников, и Эремойль внезапно оказался в окружении множества вооруженных людей; сильные пальцы до боли крепко ухватили его за руки, а прямо в глаза ударили ослепительные лучи света. На мгновение он был обескуражен внезапным нападением, но почти сразу же пришел в себя.

— Что это значит? Я — капитан Эремойль.

— Если только не меняющий форму, — ответил один из стражников.

— И вы думаете, что сможете узнать это, держа меня за руки и ослепляя фонарями?

— У нас свои методы, — буркнул другой голос.

Эремойль рассмеялся:

— Ни одного, который можно было бы считать надежным. Но давайте проверяйте меня, и поживее. Мне необходимо поговорить с лордом Стиамотом.

Они и на самом деле занялись проверкой. Кто-то дал ему полоску зеленой бумаги и велел лизнуть ее языком. Эремойль послушно лизнул; бумажка окрасилась в оранжевый цвет. Кто-то еще попросил разрешения отрезать несколько волосинок с его головы, сделал это, не дожидаясь ответа, и поджег волосы. Эремойль с изумлением наблюдал за действиями стражников. Последний раз он был в лагере короналя месяц тому назад и не видел ничего подобного. Должно быть, решил он, было еще одно покушение, или же приперся какой-нибудь ученый шарлатан, придумавший новые, якобы безошибочные, способы проверки. Насколько было известно самому Эремойлю, отличить метаморфа, принявшего человеческую форму, от подлинного человека можно было разве что при помощи вскрытия, но он вовсе не намеревался соглашаться на эту крайнюю меру.

— Все в порядке, — наконец услышал он. — Вы можете войти.

Тем не менее стражники сопровождали его и далее. Ослепленные ярким светом глаза Эремойля с трудом привыкали к окружающему полумраку, но спустя секунду-другую он все же разглядел в глубине шатра полдюжины фигур и среди них — лорда Стиамота. Присутствовавшие, похоже, молились. Он слышал негромкие восклицания и ответы, обрывки фраз из древнего священного писания. Неужели таковы теперь штабные совещания у короналя? Эремойль прошел вперед и остановился в нескольких шагах от группы. Он узнал только одного из приближенных короналя — Дамланга Бибирунского, которого называли вторым или третьим в списке претендентов на трон; остальные, похоже, даже не были военными — пожилые люди в гражданских одеждах, судя по их виду — городские жители, больше похожие на поэтов или, может быть, толкователей снов, но уж никак не на воинов. Но ведь война почти закончилась.

Корональ взглянул в сторону Эремойля, но, кажется, даже не заметил его.

Эремойль был поражен неуверенным бегающим взглядом лорда Стиамота. За три года войны корональ заметно постарел, но сейчас этот процесс, видимо, резко ускорился — он выглядел съежившимся, бесцветным, хилым: обтянутое сухой серой кожей лицо, тусклые глаза. На вид ему можно было дать и сто лет, однако он был не старше Эремойля — человек средних лет, которому на самом деле было еще далеко до старости. Эремойль помнил тот день, когда Стиамот вступил на трон. Именно тогда Стиамот поклялся положить конец безумиям этой непрекращающейся необъявленной войны с метаморфами, собрать древних аборигенов планеты всех вместе и изгнать их с территорий, освоенных людьми. С тех пор прошло всего лишь тридцать лет, а корональ выглядел так, будто прожил едва ли не столетие. Но ведь все время своего царствования он провел на полях войны, чего не делал еще ни один корональ, властвовавший до него, и, вероятно, не сделает ни один из будущих правителей. Стиамот вел кампании в долине Глэйдж, в жарких южных провинциях, в густых лесах северо-востока, на плодородных равнинах близ залива Стойен, год за годом окружая меняющих форму силами своих двадцати армий и сгоняя их в лагеря. И теперь он почти выполнил свою задачу — на свободе остались только отдельные группы метаморфов в северо-западных провинциях. Долгая борьба близилась к завершению, жестокое бытие в условиях войны уходит в прошлое, и совсем скоро, ласковой весенней порой, короналю предстоит вернуться в Горный замок и наконец насладиться теми радостями, которые дает обладание троном. Пока шла война, Эремойль иногда задавался вопросом, как поступит лорд Стиамот в том случае, если поитифекс умрет и, согласно закону, короналю придется перейти на верховный престол и переселиться в Лабиринт: не решится ли он отказаться от этого и сохранить за собой звание короналя, чтобы иметь возможность оставаться на полях сражений? Но понтифекс, по имевшимся сведениям, пребывал в добром здравии, а перед ним находился лорд Стиамот, казавшийся утомленным маленьким старичком, стоящим на краю могилы. И Эремойля вдруг словно осенило — он понял то, чего не сумел постичь Айбиль Каттикаун: причину стремления лорда Стиамота как можно быстрее полностью завершить войну независимо от того, какую за это придется заплатить цену.

Конец ознакомительного фрагмента