Девятнадцать минут - Джоди Пиколт Страница 20

— Интересно, — сказал Гюнтер.

Патрик закрыл окно.

— Что такое? Он мертвее остальных?

— Да. Он единственная жертва, в которую стреляли дважды. В живот и в голову. — Гюнтер посмотрел на Патрика. — Сколько оружия вы нашли у стрелка?

— Один пистолет у него в руке, один на полу рядом и еще два обреза в рюкзаке.

— Парень капитально подготовился.

— Похоже, — ответил Патрик. — Ты можешь определить, какая пуля была первой?

— Нет. Но тем не менее мой опыт подсказывает, что сначала был выстрел в живот… поскольку погиб он после того, как пуля прошила мозг. — Гюнтер опустился на колени рядом с телом. — Наверное, этого парня он ненавидел больше всего.

Дверь в раздевалку распахнулась, и на пороге возник полицейский, промокший под неожиданно начавшимся ливнем.

— Капитан, — обратился он, — мы только что обнаружили детали еще одной самодельной бомбы в машине Питера Хьютона.

* * *

Когда Джози была маленькой, Алекс часто снился один и тот же кошмар, будто самолет, на котором она летит, начинает падать. Она ощущала силу земного притяжения, которая вдавливала ее в спинку кресла, видела, как сумки, куртки и другие вещи пассажиров падают с полок в проход между креслами. «Нужно достать свой мобильный», — думала она, намереваясь оставить Джози сообщение на автоответчике, которое можно было сохранить навсегда, — цифровое доказательство того, что Алекс любила ее и думала о ней до самого конца. Но даже когда Алекс удавалось достать телефон из сумочки и включить его это занимало слишком много времени. И самолет разбивался прежде, чем телефон мог обнаружить сигнал.

Она просыпалась, дрожа, мокрая от пота, несмотря на то что сделала все возможное, чтобы свести вероятность катастрофы к нулю: она редко ездила куда-либо без Джози и, конечно же, не летала самолетом в командировки. Она отбрасывала одеяло, направлялась в ванную и умывала лицо, но это не помогало избавиться от мысли: «Я опоздала».

Теперь же, сидя в тихой темной больничной палате, где ее дочь спала под действием успокоительного, которое ей дал дежурный врач, Алекс чувствовала то же самое.

Алекс удалось узнать только то, что Джози потеряла сознание во время стрельбы. У нее был разбит лоб, украшенный пластырем в форме бабочки, и легкое сотрясение. Врачи оставили Джози в больнице до утра, чтобы убедиться, что девочка в безопасности.

Слово «безопасность» теперь приобрело совершенно новое значение.

Алекс также узнала из непрерывно транслируемых репортажей имена погибших. Одним из них был Мэттью Ройстон.

Мэтт.

А если Джози была с ним, когда его застрелили?

Пока Алекс была здесь, Джози не приходила в сознание. Она казалась маленькой, неподвижно лежа пол линялой простыней. Завязки больничной рубашки развязались на шее. Время от времени ее правая рука дергалась.

«Проснись, — мысленно просила Алекс. — Покажи мне, что с тобой все в порядке».

Если бы Алекс опоздала на работу сегодня утром, если бы осталась на кухне вместе с Джози, поговорила бы о вещах, о которых, как ее казалось, должны разговаривать мать и дочь, но на это никогда не хватало времени. Если бы она повнимательнее присмотрелась к Джози, спускаясь по лестнице, и отправила ее в постель отдохнуть.

Если бы она взяла Джози, и они ни с того ни с сего просто поехали бы в Пунта Канна, Сан-Диего или на Фиджи — в места, куда она мечтала поехать, но так и не съездила.

Если бы проснулось ее материнское сердце и подсказало оставить дочь сегодня дома.

Конечно, были еще сотни родителей, совершивших точно такую же ошибку. Но это не очень успокаивало Алекс: ведь их дети были не Джози. И конечно же, никто из них не мог потерять больше, чем она.

«Когда все закончится, — обещала себе Алекс, — мы поедем в тропики, или к пирамидам, или на белый песчаный пляж. Мы будем есть виноград прямо с лозы, мы будем плавать с черепахами, часами гулять по мощеным улочкам. Мы будем смеяться, разговаривать, делиться секретами. Будем».

В то же время тоненький внутренний голосок уже подбирал подходящее время для этого рая. «Потом, — говорил он. — Потому что сначала это дело будет рассматриваться в твоем зале суда».

Это было правдой. Такое бело быстро попадет в суд. Алекс занимала пост судьи высшего суда округа Графтон, и будет занимать его еще восемь месяцев. Несмотря на то что Джози была на месте происшествия, формально она не была жертвой. Если бы Джози ранили, Алекс автоматически отстранили бы от дела. Но в данной ситуации никакого юридического конфликта в том, чтобы Алекс была судьей по этому делу, не было. При условии, что она в состоянии отделить личные чувства матери старшеклассницы от профессиональных чувств судьи. Это будет ее первый суд в высшем суде, который задаст тон всему оставшемуся сроку ее пребывания на этом посту.

Но это ее сейчас не очень волновало.

Вдруг Джози заворочалась. Алекс видела, как сознание возвращается к ней.

— Где я?

Алекс провела пальцами по волосам дочери.

— В больнице.

— Почему?

Рука остановилась.

— Ты что-нибудь помнишь о сегодняшнем дне?

— Мэтт заехал перед уроками, — ответила Джози и резко поднялась. — Мы попали в аварию?

Алекс колебалась, не зная, что сказать. Разве не лучше будет, если Джози не узнает правду? Что, если таким образом ее психика защищается от увиденного?

— С тобой все в порядке, — осторожно сказала Алекс. — Ты не пострадала.

Джози с облегчением посмотрела на нее.

— А Мэтт?

Льюис искал адвоката. Лейси уцепилась за этот факт, сидя на кровати и раскачиваясь взад-вперед, в ожидании, когда он вернется.

— Все будет хорошо, — пообещал Льюис, хотя Лейси не понимала, как он мог произносить такую откровенную ложь. — Определенно произошла ошибка, — сказал Льюис, но ведь он не был в школе. Он не видел лица учеников, детей, которые уже никогда не будут детьми.

Часть Лейси отчаянно хотела верить Льюису, хотела думать, что все еще можно как-то исправить. Но другая часть вспоминала, как муж будил Питера в четыре утра, чтобы идти охотиться на уток. Льюис учил сына охотиться, но не подозревал, что тот выберет Другую добычу. Для Лейси охота была и спортом, и необходимым условием эволюции. Она даже умела готовить изумительное жаркое из оленины и утку под соусом, с удовольствием ела любое блюдо, появлявшееся на столе благодаря увлечению мужа. Но сейчас она говорила себе, что это о вина, потому что так она могла считать себя невиноватой.

Разве можно каждую неделю менять сыну постельное белье, готовить ему завтрак, возить к стоматологу и совсем его не знать? Она думала, что Питер отвечал на вопросы односложно только из-за своего возраста, что любая мать подумала бы так же. Лейси теребила свои воспоминания в поисках какого-то знака, разговора, который она неправильно поняла, чего-то, что она не заметила, но вспоминались только тысячи обычных моментов.