Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева Страница 21

Сегодня сторонник императрицы нахлебался крови сполна.

– Янок, – вспомнила Лета и, пошатнувшись, убрала ногу с искорёженной предсмертным ужасом физиономии.

Её опоили чем-то слишком крепким. Ледяной пот выступил на коже, а сознание периодически пускалось в пляс, завлекая её в обмороки. На балу ей даже разрешили несколько раз присесть.

«Ты всё продумал, Соторнил. Кроме одного. С Яноком справился бы и ребёнок».

Её понесло в сторону, и Лета прижала ладони к вискам, пытаясь сбросить с себя наваждение. Вряд ли она придёт в себя в ближайшие дни, однако сейчас ей бы хотелось быть в здравом уме. Чтобы лучше запомнить. И это обезображенное страхом и шрамами лицо, и кровь на мраморном полу.

Наверное, это последний раз, когда она что-то сделала по своей воли. Но не ощутила и тени радости от содеянного, хотя почти мечтала об этом. Она просто разучилась чувствовать что-то, кроме усталости и физической боли.

Однако это было лучшим исходом для неё. Смерть давно зловонно дышала в затылок, и отсутствие переживаний по этому поводу казалось подарком судьбы.

Лета выпустила из рук орудие убийства – тонкий кусок ткани, оторванный от шлейфа платья. Янок заслуживал иной расправы, но у неё хватило сил лишь ранить его ножом для фруктов, а после удушить. Справившись с порывом обессиленно рухнуть на пол, Лета поглядела в высокое окно, задёрнутое колыхавшейся от ветра багровой шторой. Ей не выбраться через него. Что уж там говорить о попытках с боем прорваться через свору стражников, занявшую все коридоры виллы Соторнила и её окрестности.

Было бы неплохо и на ногах удержаться к приходу выродка.

Стража появилась довольно быстро, хотя при таких громких криках они должны были явиться мгновенно. Оценив её состояние, упыри не притронулись к ней, но вытащили клинки из ножен. Спустя пару минут в гостевые покои вошёл Соторнил и, увидев труп, попятился.

Болтаясь из стороны в сторону, будто пьяная, Лета усмехнулась. Ошеломление на лице сехлина сменилось яростью. Он подскочил к ней, хватая за горло.

– Ты что наделала, шлюха?! – взревел он. – Ты убила поданного Империи!

Он сомкнул вокруг её глотки пальцы и приподнял вверх. Лета захрипела, перебирая ногами по скользкому полу и силясь сохранить равновесие.

– Мне что, усыпить тебя надо было? Да как... – он задохнулся, пылая ненавистью в алых зрачках. – Как ты вообще смогла сотворить такое? Ты была слаба, я же лично это проконтролировал!

Лета выдавила из себя усмешку и почувствовала, как клещи пальцев на шее сжались сильнее. Соторнил оторвал её от пола, вскидывая сильную руку выше. Девушка замахала ногами в воздухе.

– Думаешь, что между твоих ног священный храм? И ты вправе убить за то, чтобы его не осквернили? – выплюнул Соторнил. – Девки, которые так считают, заканчивают одинаково.

Лёгкие прожгло болью. Тяжёлый хмельной туман сменился красной марью агонии. Лета задыхалась.

Он отпустил её. Девушка встала на четвереньки и закашляла, но Соторнил не дал ей прийти в себя и саданул ногой по животу, отшвыривая к широкой кровати. Обеспокоенная отсутствием воздуха в лёгких, Лета почувствовала боль только с третьего пинка. Она вцепилась деревянное изножье, чтобы её не разметало от ударов по всей комнате.

– Тупая, грязная шлюха! – прорычал Соторнил, впечатывая каждое слово в её тело кулаком или ногой. – Ты знаешь, сколько он за тебя заплатил?! Дрянь.

Рот наполнился кровью. Она упрямо не отворачивалась и не закрывала глаза. Вдоволь поколотив её, Соторнил выпрямился и сорванным от сбившегося дыхания голосом приказал упырям унести тело Янока.

– Я бы закончил твою жизнь прямо здесь и сейчас, – произнёс он, возвращаясь к Лете. – Но приказ императрицы... Проклятье!

Соторнил присел на корточки перед ней и вцепился пальцами в лицо, притягивая к себе.

– Моя охрана сделала бы с тобой такое, после чего несостоявшиеся планы Янока касательно твоего тела показались бы тебе детскими играми, – прошептал он. – Одного его ты прикончила. А пятерых упырей сможешь?

Лета молчала, пытаясь проглотить кровь и слюну опухшей глоткой. Сехлин вонзил острый ноготь в кожу на её подбородке.

– Но я не могу так рисковать. Ты должна дожить до Арены.

Звонкая пощёчина оглушила девушку, а затем пальцы Соторнила вернулись на прежнее место, оставляя ещё одну борозду.

– Тебе повезло, что Янок был человеком. За убийство сехлина тебя тут же бы казнили. Но ты-то тварь хитрая, – свободная рука ухватилась за её голову. – Знала, что наказание не будет суровым. Хотя... Это как посмотреть.

Лета поморщилась, когда он дёрнул за волосы, запрокидывая её лицо. Он прижал девушку к себе так близко, что она ощутила приливы гнева, постепенно наполнявшие его холодное тело. Её сведённые вместе руки оказались придавлены их телами.

– Меня так раздражают твои глаза, – проговорил Соторнил. – Ты у нас никогда не плачешь, да? Что мне сделать, чтобы выбить из тебя хоть одну слезинку? Что?!

Он резко выпустил её. От нового удара Лета не удержалась и повалилась набок, отхаркивая кровь. Соторнил наблюдал за ней, потирая стёртые костяшки. Воспользовавшись этой передышкой, Лета несколько секунд восстанавливала дыхание. Она вдруг обнаружила, что заполнивший её голову дурман постепенно рассеивался, а боль в ранах становилась острее. Яд покидал её вены.

Лета вытерла рот тыльной стороной ладони и села, повалившись спиной на изножье кровати. Она не сводила глаз с Соторнила. Тот опешил.

– Вот за что ты сейчас сражаешься, а? – покачал головой он. – Ты проиграла все свои битвы. Ты умрёшь на Арене через несколько дней.

Ей хотелось что-нибудь ответить, однако язык разбух вслед за горлом и не шевелился. Всё, что ей оставалось, – просто смотреть.

– А знаешь... Если ты не хочешь показать мне свои слёзы, я сам их возьму. Вырежу.

Соторнил поманил двух стражников. Упыри подняли Лету на ноги и крепко сжали за руки, не давая ей упасть. В ладони сехлина блеснул кинжал с инкрустированной аметистами гардой и костяной рукояткой. Лета с опаской покосилась на него.

– Думала, хуже не будет? – осклабился Соторнил и приложил лезвие к её разгорячённой щеке. – Наказание всегда следует за проступками. И порой его последствия необратимы.

Остриё впилось в кожу под глазом.

– Я хочу видеть твои слёзы.

Лета отстранилась, убирая лицо от кинжала, за что получила удар от упыря под рёбра. Другой взял её голову в капкан жёстких перчаток и с силой приблизил к Соторнилу, сдерживая слабые рывки девушки.

– Всё же могло закончиться иначе, – шепнул сехлин, проводя остриём по трепещущему веку. – Научись бы ты послушанию... Хотя, чего ещё ожидать от тебя, отродья Талака. Строптивость у тебя в крови.

Истошный вопль боли прошил прохладный воздух, но так и не вырвался за запертые двери покоев.