Третья Сила - Марина Чернышева Страница 22

Княжну, при этом, увеличение количества таращившихся на нее крупных мужчин, казалось, не трогало вообще! Только если кто-то неосмотрительно пересекал некую, воображаемую черту, она шипела и клацала зубами.

— Ни хрена себе! — выразил общее мнение Сулим, который в этой паре молчунов, был все же немного поразговорчивее. — не в себе девка, в помрачении… — констатировал он данный факт, когда челюсти княжны клацнули в опасной близости от его пальцев, которыми он пытался пощупать «кокон» в который та была погружена.

Однако даже тени агрессии не проявил, как я и предполагал, впрочем, окончательно успокоив меня на этот счет. Нихим молчком полез чесать затылок.

Я считаю, что надо везти… — сделал я им посыл для размышления, но оказалось, что зря старался: мнение на этот счет они уже имели.

— Надоть… — кивнул мне Сулим, — тока решить следоват, куды? К папане ейной, страшновато — кнез все жи, а в монастырь — так далече слишком. Не довезем с етим орденом на хвосте…

И он вопросительно посмотрела на напарника, который согласно кивнул:

— Эгеж…

— А вам, что же, у князей наемничать не доводилось?

— Неа, мы тута, по малости… Прибыль канешна не та, да нам хватает, а Нихим? — его напарник на этот раз только согласно мотнул бородищей.

— Ну, так если дело только за этим встало, то переговоры с князем я на себя возьму, не беспокойтесь. А везти, раз говорите, что до монастыря дольше, лучше действительно, к отцу.

Мужики переглянулись и теперь согласно кивнули уже оба.

— А крестьяне как? На вилы ее не поднимут? — решил я подстраховаться: выводы выводами, но сколько их я уже сегодня сделал? Ага, и все неверные.

— На вилы? Да с чего бы?! — поразился моему вопросу даже Нихим, а Сулим подхватил его фразу, разъясняя мне мое заблуждение.

— Канешна! Дело-то обычное! Даже в селе, ежели кого вампирюга покусает, то коли вовремя неладное заметят, али если свидетель был, то сразу на костер не ташшат — в монастырь святого покровителя везут, чтобы тот у Господа душу укушенного отмолил, — говорил он странно на меня поглядывая, — а я смотрю ты издалека, раз таких простых вещев не знаешь? Да и говоришь вроде по нашему, а понять тебя бывает с трудом… Не бастард ли какова кнеза, что обчаться с ними привык?

Теперь уже я в затылок полез: врать или не врать, вот в чем вопрос? А если врать, то не заврусь ли часом? Выбрал «золотую середину»:

— Я и вправду издалека. Князю не бастард, а просто помер отец раньше чем меня признал, а родня его нам с матушкой не благоволила. Вот я и решил счастья на чужбине попытать… А знания у меня больше книжные — что прочел, о том знаю, чего ни читал — нет… Ну и речь — книжная, да еще и говор у меня не здешний.

А что? Ведь ни словом же не соврал! Мама с папой хоть и не расписанные были, но ведь не по их вине — намерения ведь тоже нужно учитывать. Так что «бастардом» мне зваться вроде и не стоит? Хотя с другой стороны, а не по фиг ли? Тут как ни скажи, лишь бы потом не ошибиться, а я не ошибусь, поскольку никогда себя незаконнорожденным не считал, да и мама так говорила…

Сулим видимо почувствовал, что я тверд в своих словах, ну или моя версия вполне совпадала с его догадками, потому что он только крякнул и сочувственно похлопал меня по плечу:

— Из княжичей, значит, да в наемники? Эх, судьба! Ну да ниче, может и лучше, что свою долю сам у Судьбы зубами вырвешь? Она, Судьба-то, смелым и упорным благоволит… Ну, чо! Девку-то как отсель сымать будем? — резко сменил он тему.

Показалось мне или нет, что он о судьбе как-то не так говорил? Будто о живом существе, что реально обитает где-то поблизости? Впрочем, простонародные суеверия принимают иногда такие причудливые формы..!

Хотя-я… а чего я, собственно, удивляюсь, если у них тут в порядке вещей покусанных «вампирюгой» людей по монастырям возить?! Может и судьба у них не просто понятие, а именно, что «Богиня Судьба», а ни как иначе? «Другой мир, батенька, а ты к джинну привык, а то, что это тоже не напиток, а совершенно необычное существо, как-то подзабыл?!» — попенял я себе мысленно, — «привыкай уже, давай! Да и прав Сулим — сколько еще можно на этом дубе желуди изображать?!»

***

С проблемой спуска, вопреки моим опасениям, справились мгновенно: мужики мигом сбегали за вожжами и Нихим приволок их ко мне на дерево, а Сулим остался страховать нашу «находку» снизу.

Меня за вожжами не погнали — немного, едва заметно, но их отношение ко мне после «откровений на дубе», переменилось. Стало более уважительным, что ли? Говорю же: кастовость — страшная сила! Будь я хоть с голой ж…й в прорехе, но «княжич» и этим все сказано! «А я еще, к тому же, ничем таким в прорехах не блещу и палаш у меня хороший, и лошадь «справная», да и разговариваю «по книжному» — «белая кость» однако!» — похихикал я мысленно и стал обвязывать княжну для спуска, по мере сил уберегая руки, да и лицо, от ее укусов: не хватало, чтобы и меня «вампирюга» покусала! Вдруг у них здесь монастыря святого Ричарда не имеется?! Кто меня отмаливать-то будет?

***

Как и предсказали мои напарники, крестьяне восприняли известие о несчастье с княжной с достаточным пониманием и, что немаловажно, дали ряд полезных советов с чисто крестьянской практичностью.

Во-первых — все дружно заявили, что «футляр» княжны сплетен из заговоренной пряжи и вынимать ее оттуда «не следоват»! Во-вторых меня просветили, что укус новообращенного вампира, до тех пор пока он сам охотится не начнет и не погубит первую свою жертву, для людей не опасен. Молодой вампир как бы еще немного живой, ибо душа его не покинула, а вот со смертью первой жертвы, отлетает и душа погубителя…

Ну, как-то так, в общих чертах. Там еще столько нюансов было, что у меня едва мозги не закипели и что там действительно соответствует реальному положению вещей, а что чистое «народное творчество» и плод суеверия — лично я, выяснять бы не взялся! На трезвую голову, по крайней мере. Сюрпризом для меня оказалось только то, что не все пожелали самоустраниться от рискованного предприятия, которое нами затевалось.

Да! Совсем забыл упомянуть про моего верного спутника Воронушу! Крыло его зажило еще до посещения нами гостеприимных великанов, но летать самостоятельно он не любил. То ли память о боли была еще сильна, то ли лень чистой воды, которой не чужды никакие живые твари, но он либо скакал поблизости от меня, либо сидел у меня на плече, вспоминая о том, что он все же птица, только когда подворачивалось что-то интересное с его, птичьей, точки зрения. Но и тогда, удовлетворив свое любопытство, птенец возвращался на мое плечо. Говорю «птенец», потому что желтенькая окантовка на его клюве, хоть и поуменьшилась, но еще не пропала совсем.

Так вот: Воронуша шарахался от княжны как черт от ладана! Хотя, подозреваю, что не от «княжны», а от «вампирши», коей она являлась по сути. Крестьяне, в отличии от джинна, моего вороненка объявлять «грязной вороной» совсем не торопились, а к тому что я его лечил, отнеслись, неожиданно, с пониманием.