Лебединые одежды - Екатерина Гордиенко Страница 23

* * *

— Каррр.

Орвар поднял голову и посмотрел вверх. Небо в просветах между ветвями дуба уже не казалось таким бархатным и черным, звезды исчезли, и где-то высоко-высоко кружили две птицы. Человеческое зрение не позволяло их увидеть, но он чувствовал: то были два больших ворона, не имеющие ничего общего с городскими помоечниками.

Возможно, это сами Хугир и Мунин (1), которых Один посылает разузнать, что происходит в мире. Если они разбудят Хильд, поймает и ощиплет как куропаток.

— Каррр, — это твари точно издевались над ним.

Девушка у него на груди пошевелилась и вздохнула. Орвар осторожно подул ей на ресницы:

— Тшшш.

Она лежала, свернувшись клубочком, как котенок, такая маленькая в его большом свитере. Что-то беспокоило ее во сне, раз она каждую ночь выходила босиком в сад. Шла по лунной дорожке до самый ворот и замирала, словно дойдя до края обрыва. Тогда он брал ее на руки и нес на свою лежку. Здесь, на подстилке из мха и еловых веток, она спала мирно, как ребенок. Как же не хотелось выпускать ее из лап… то есть из рук.

— Каррр, — снова донеслось настырное сверху.

Вот же сволочь…

— Не злись на него.

— Я не злюсь.

Нет, надо будет все-таки подстрелить эту тварь летучую.

— Злишься. Я чувствую.

Конечно, она чувствовала. Все. Всегда. Он легко, почти невесомо коснулся губами ее волос:

— Как спалось?

— Хорошо. Спасибо, мишка.

Мишка… Сердце обвалилась куда-то в живот.

— Да, я злюсь, но только на себя. Я вел себя, как кабан… как последняя свинья. Ты отдала мне всю себя и сразу, а я принял это, как должное… как будто я это действительно заслужил.

Пальцы Хильд сжались у него на груди.

— Я говорил себе, что оберегаю тебя от уродливой части моей жизни… — он взял ее кулак и, целуя по очереди ее пальцы, начал разгибать их, — … а потом толкнул в самую грязь. Я думал, что попрошу прощения, что-нибудь подарю, и все будет по-прежнему. Но ты исчезла.

Его глаза в темноте постепенно наполнялись янтарным светом, зрачок расширился до размеров радужки.

— Я видел, что смерть отца сделала с моей матерью. Я боялся попасть в зависимость от тебя, слишком поддаваться своим чувствам. Поэтому я сознательно отделял тебя от своей остальной жизни, держал на расстоянии вытянутой руки. И только когда ты исчезла, я понял, как ошибался. Потому что вместе с тобой исчезла часть меня… лучшая часть меня. Без тебя я превращался в животное. А я не хочу быть животным, Хильд! Я хочу быть мужчиной, которым ты могла бы гордиться. И доверять. И…

Он глубоко вздохнул, пытаясь перевести дыхание.

— Я обещал отпустить тебя, если ты не захочешь остаться. Я так и сделаю. Но я пойду за тобой. Я понимаю, что ты нужна мне больше, чем я тебе, но… Хочешь, мы уедем отсюда?

Она резко дернула его за волосы и поцеловала в губы.

— Ч-ч-то ты делаешь? — Вид у Орвара был ошеломленный, словно он только что получил не поцелуй, а скалкой по лбу.

— Ты правда согласен уехать? Насовсем? Оставить Стаю и жить, как все люди?

С этой улыбкой Орвар выглядел на десять лет моложе. Она хотела поцеловать эту улыбку. Удивительно, как в нем сочетались противоположности: доброта и жестокость, свет и тьма, лед и пламя. Он был способен на крайнюю жестокость и на невыразимую нежность. Он был сложным, противоречивым, но открытым и смелым. И совсем-совсем… полностью ее Орваром.

Поддавшись порыву, она поцеловала его еще раз, уже горячо и страстно.

— Что ты делаешь со мной? — Хрипло повторил он.

— Я тебя люблю.

Он взял ее лицо в ладони. Его глаза продолжали светиться в темноте, как у животного, но губы были мягкими и полными нежности.

— Ты не пожалеешь об этом, — сказал он.

1. Хугин и Мунин — Думающий и Помнящий — имена священных вОронов бога Одина

Конечно, Хильд не ждала, что решение Орвара обрадует его сестру. Конунг, например, повел себя предсказуемо: нахмурился, но промолчал. Фрейя же не стала скрывать свои чувства, она была откровенно расстроена и взволнована.

— Ты уверена, что это правильное решение?

— Он хочет покончить с криминальным бизнесом, Фрейя. Что в этом неправильного?

Какая-то ее часть еще надеялась увидеть удивление, даже возмущение, но жена конунга была спокойна.

— Орвар обеспечивает безопасность Стаи, на нем слишком много завязано. После его ухода останется большая брешь, закрыть которую будет не так-то просто.

Хильд прикусила губу, борясь с подступающими слезами. А чего она, собственно, ожидала? Ей нравилась Фрейя, о такой подруге можно было только мечтать, но та в первую очередь была женой конунга и давно привыкла взвешивать каждое решение, соотнося его с возможными последствиями для Стаи.

Хильд сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

— Сам факт, что меня похитили посреди города средь бела дня говорит о том, что обеспечить полную безопасность невозможно. — И добавила тонким и дрожащим голосом: — У меня на глазах изнасиловали девушку, почти ребенка. Меня не тронули только потому, что собирались получить выкуп от Орвара. А если бы он отказался?

— Отказался? — Фрейя быстро шагнула вперед и обняла ее. — Ты плохо знаешь моего брата, раз так думаешь о нем. Он не откажется от тебя ни при каких обстоятельствах. Он даже собирается уйти из Стаи, подумать только!

Фрейя гладила девушку по голове, хоть самой было впору заплакать. Эйги никогда не жили вне Стаи, это противоречило самой их сути. Конечно, Скрытый народ — альпы, винники, хульдры — умели жить среди людей и даже получали выгоду от общения с ними. Но эйги! Никогда.

Исключение составляли лишь берсерки, потерявшие человеческий облик. Те неспособные контролировать себя безумцы, которых изгоняла сама Стая. Они жили вдали от людских поселений, в горах и дальних фьордах. Во времена, когда Великий Свитьод был еще не так густо заселен, такая возможность оставалась. Но сейчас… нет. Если Орвар примет боевую форму на людях, его просто пристрелят и все. Эта девушка, Хильд, была ему просто жизненно необходима, а раз так, пусть уезжают.

— Я понимаю, — сказала Фрейя. — После того, что ты пережила, оставаться здесь просто невыносимо. Меня воспитывали с мыслью о долге перед семьей, и все равно мне было трудно смириться с ограничениями, которые наша жизнь накладывает на женщину. Дни, когда я жила за пределами Фози, в бедном районе, могли стать самыми счастливыми в моей жизни.

— Могли? — Хильд уже успокоилась и слушала с интересом.

— Ну, да… Если бы не некоторые обстоятельства. Например, смерть моего отца.