Кая. Полукровка - Анна Бегун Страница 23

– Самодурство этот ваш новый устав! – Оба подошёл к столу и стукнул по нему кулаком. – Никогда такого не было, чтобы гвардеец, отслуживший четыре десятка лет, не мог сам закрыть дело!

– Это пережиток прошлого, – спокойно ответил Клайв, даже не глядя на старика. – Свидетели необходимы воизбежание...

– Ну так избегай! – прервал его старик и, скрестив руки на груди, плюхнулся на третий табурет. Тот жалобно скрипнул.

Я закатила глаза, и допрос начался по новой.

Из участка меня выпустили через добрых полтора часа препираний. Да, мне, конечно, часто задавали уточняющие вопросы, но всё это больше было похоже на ссору деда и внука, которые почему-то не поделили одну ведьму. В конце концов старший из гвардейцев плюнул (в прямом смысле), махнул рукой и, потрясая кулаком над головой, громко хлопнул за собой дверью. Клайв выдохнул, подошёл к стене и, медленно проскользил по ней до самого пола. Усевшись и вытерев со лба выступивший пот, он положил выпрямленные руки на колени.

– Прошу прощения за это недоразумение от лица всей королевской гвардии. Старика давно пора списывать в запас. Вам просто не повезло оказаться не в том месте, не в то время, да еще и в одеждах ведьмы.

– Почему же не повезло, – я с хрустом потянулась. – Если бы меня там не оказалось, девушке бы сильно досталось.

– Да уж... – протянул гвардеец. – И за это вам спасибо. У нас вообще к ведьмам спокойно относятся, здесь же люди в основном образованные, не суеверные, но вот дед...

Я вздохнула:

– Видимо, ему когда-то сильно ведьмы насолили.

– Да ничего подобного, – гвардеец всплеснул руками. – Он просто думает, что моего отца мать в могилу свела. И теперь у него ведьмы – зло.

– Подождите, – я поморщила лоб. – Не совсем поняла. Вашего отца... чья мать? И кем он приходится этому... Обе?

– Оба – мой дед по отцу.

– Так, – кивнула я.

– А моя мать – его вторая жена. Она ведьма. И её очень не любит дед. И сколько я ему ни втолковывал, что она нисколько не виновата в смерти отца, он упёрся, что все ведьмы такие, оглянуться не успеешь, все соки из тебя выжмут.

– Какие у вас сложные отношения в семье, – я покачала головой.

– Не то слово, – Клайв поставил ладони на колени и резко встал на ноги. – Ладно, госпожа Кая, это всё не важно. Разрешите проводить вас на волю.

Мы вышли из тёмного помещения, и глаза обожгло высоким горячим Солнцем. Даже тоскливо-серая улица смотрелась довольно уютно в его лучах. Смотрелась бы – если бы я могла открыть глаза и посмотреть на неё.

– А внутри казалось, что на улице пасмурно, – заметила я, прикрываясь ладонями от Великого.

– Это всё окна, их не меняли уже лет пятьдесят, – Клайв часто моргал и уже с улыбкой смотрел на меня. – Нет, мы с вами всё-таки виделись, точно. Возможно, давно, но виделись, ваше лицо мне определённо знакомо. У вас довольно необычные черты, узнаваемые.

– Возможно, вы видели кого-то на меня похожего, – я улыбнулась в ответ. – Потому что ваше лицо нисколько не отзывается в моей памяти.

Клайв поднял глаза наверх, словно вспоминая что-то, потом снова на меня – и снова наверх. Несколько секунд он напряжённо молчал, а потом его лицо вытянулось.

– Вспомнил, – глухо сказал он. – Простите, госпожа Кая. Вы арестованы.

На этот раз у меня просто пропал дар речи. Серьёзно? Опять?!

Я несколько раз, как рыба, открыла и закрыла рот, и Клайв грустно покачал головой.

– Кая. Пропала из города восемь лет назад. Возможно, ведьма. Возраст, портрет – всё сходится. Вы в королевском розыске, госпожа.

Я застонала и, закрыв лицо руками, села на корточки. Мне ведь это всё снится, да?

– С чего бы мне быть в королевском розыске? – хмуро спросила я, глядя на гвардейца снизу вверх. Тот стоял, широко расставив ноги, словно пустил в землю корни, и скрестив руки на груди.

– Вам виднее, где вы преступили закон. Может, не зря мой дед так не любит ведьм?

Я задумчиво посмотрела вдоль улицы. Первое, что приходило в голову: где-то напортачила моя мама – и скрылась потом. Но в розыске же я, а мне тогда было одиннадцать лет. Второе – что гвардеец обознался, и где-то есть ещё одна Кая, того же возраста и с похожим лицом. И в том же году уехавшая из столицы. Но какова вероятность? Третье – что он мне попросту врёт. Но зачем?

– Ну конечно, совершила преступление против короны, – с сарказмом отозвалась я. – А что, если предположить на секундочку, что вы, господин Клайв, просто не хотите меня отпускать, вот и придумали какой-то розыск?

– Поверьте, госпожа ведьма, если бы я хотел провести с вами больше времени, то сделал бы это иначе.

– Но я не могу быть в розыске! – крикнула я, резко встав и сжав кулаки. – Не могу, слышишь?! Не могу! Мне всего девятнадцать, ну что могла сделать девчонка такого ужасного в одиннадцать лет?! Обычная девчонка, из обычной деревни...

К горлу подкатил ком и я замолчала, чтобы не разреветься прямо тут, на пороге участка. Всё лицо застыло, в напряжении сдерживая слёзы отчаяния.

Сознание возвращалось мучительно, по капле, словно густой липкий мёд, возвращая его к действительности с запахом домашнего уюта. Гард осторожно шевельнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то мягком с влажной тканью на голове. Поморщившись, он попытался оглядеться, но приподнятая голова предательски кружилась, а взгляд отказывался фокусироваться. Уронив её обратно на высокую подушку, Гард прислушался. Городской шум доносился гулко, словно из чуть приоткрытого окна, а где-то неподалёку размеренно стучало стекло, словно посуду переставляли с места на место.

Кто-то был рядом.

Внезапное осознание происходящего обрушилось на него. Кровь глухо застучала в висках, а сердце подкатило к горлу: «Чёрт побери, я что, потерял сознание?! Иллюзия... »

Он попытался взглянуть внутрь себя. Стены, хоть и шатко, но стояли на месте, иллюзия слабым огоньком светилась внутри крепости, вот только...

Гард снова дёрнулся и ослабевшей рукой провёл по телу, укрытому тонкой простынёй. Из одежды остались только женские кружевные панталоны. Он застонал, прикрыв глаза и начал судорожно соображать, что делать дальше. Надо бежать. Срочно. Менять образ, придумывать новую историю и как можно скорее уезжать в другой крупный город.

С тех пор, как он попал в Молотушки, всё шло не так. Один за другим попадались ему человеки, обладающие даром ментальности. Он несколько раз оказывался на грани раскрытия, а теперь и вовсе лежал голым в постели постороннего человека, и здесь уже никакая иллюзия не обманет. Откровенный обман заставляет видеть сквозь уловку.

А если нет? Если иллюзия сохранилась, и его приняли просто за парня в женском костюме? Такое тоже может быть...