Terra Mirus. Тебе не кажется - Наталья Русинова Страница 23

Но искать трусы полоумной бабки, которая наверняка сама их куда-то засунула, а потом забыла, куда?!

«Вот тебе Первый круг, вот тебе статус, льготы к пенсии, повышенная зарплата и четыреста баллов на Испытаниях! – бормотал ехидный внутренний голос. – А вот работа, за которую ты все это получаешь. И как раз задача тебе по плечу. Прямо-таки подвиг, достойный награды!».

Илона вдохнула и медленно, как учила Ксана на занятиях, выдохнула. Спокойно, милая, это просто работа. Бабка хоть и не совсем адекватна, но ей тоже нужна помощь.

– Откуда начнем поиски? – преувеличенно бодрым голосом спросила она.

Кузьминична пожала плечами и сложила руки на груди. Помогать, значит, не будет. «Твои дураки напакостили, ты и разгребай», – читалось в ее глазах.

Илона заглянула под ванну, в мусорное ведро, за батареи, за вешалку в коридоре. Сунула нос в бабкину комнату и обомлела.

На круглой люстре посреди потолка висели не только нежно-льдистые хрустальные сосульки и звездочки, но и огромные панталоны в красную незабудку. На полу под ними растеклась большая лужа.

Евдокия Кузьминична в жизни не смогла бы их туда повесить, она даже не увидела бы их – шейный остеохондроз мешал высоко поднять голову. Зато на луже она бы точно поскользнулась в течение дня и упала.

«Вот хулиганки, – Илона расстроилась так, что впору было заплакать. – Ну зачем они это сделали?»

Вторая пара точно таких же трусов обнаружилась плавающей в сливном бачке унитаза, третья – в холодильнике. Уже заиндевевшая, и потому напоминающая собой композицию «Памятник глупой шутке. В незабудочку».

Илона, красная от стыда и злости, как рак, тут же перестирала белье вручную и повесила сушиться под бдительным бабкиным взором. Хорошо, резиновые перчатки пока еще не запретили, точнее, разрешали «донашивать» старые запасы! Затем вышла в коридор, перевела дух, сняла перчатки, выкинула их в урну и быстрым шагом, пока никто не перехватил по дороге с очередным вопросом жизни и смерти, отправилась в комнату Мастериц порядка (или Фей чистых туалетов, как их за глаза называли ехидные постояльцы).

Еще в коридоре из комнаты было слышно девчачье хихиканье. Наставница не стала стучать, она просто распахнула дверь и вошла.

Три женщины неопределенного возраста (на вид из-за особенностей развития им легко можно было дать и восемнадцать, и тридцать лет) с завязанными в хвосты волосами и в синих халатах, уставились на нее и тут же замолчали, опустив взгляд.

– Девчонки, ну какого лешего вы это сделали? – вся злость при виде подопечных, потупившихся в пол, у Илоны прошла. А вот обида осталась.

– Это не мы! – тут же открестилась худенькая Лиля.

– Что не вы? – заинтересовалась наставница.

– Трусы Кузькины спрятали, – ляпнула Ниночка и тут же ойкнула, получив подзатыльник от третьей сообщницы по содеянному, пухленькой Жени.

Все трое снова замолчали.

Илона враз почувствовала, как сводит колено, как болят напряженные плечи, как устала от разных мыслей голова и как хочется плюнуть, развернуться и уйти. У нее межмировая война на носу, а она здесь, верховодит в цирке, в котором нормальным людям ни капли не смешно!

Вместо этого она дотащилась до диванчика, где сидела проштрафившаяся троица, и тяжело плюхнулась рядом.

– Вы же понимаете, что это не поступок взрослого человека? Кого вы хотели наказать? Бабку? Так она ко мне жаловаться прибежала, и трусы эти я ей сейчас стирала собственноручно, – Илона демонстративно вытянула вперед ладони, увидела, как скривились девочки, и снова начала заводиться. – Противно, значит? А мне, думаете, не противно было в унитазе ковыряться?! Но представьте, что она вместо меня пошла бы к начальству! Посмотрели бы записи с камер и влетело бы вам по первое число. Но я же вас люблю и несу за вас ответственность, поэтому пошла вас спасать. Но скажите, у меня дел мало? Или профессия моя подразумевает не только ваше обучение, но еще и стирку чужого белья?

Девчата продолжали молчать, только теперь у них синхронно заалели уши и щеки. У Ниночки шея покрылась красными пятнами.

– Заметьте, я не ругаю вас, не закатываю скандал, не собираюсь никого наказывать, и, тем более, жаловаться. Хотя, мне сейчас очень обидно. Вы меня не только подставили, но и сейчас попытались соврать, хотя, я всегда на вашей стороне. Но мне все же очень хочется понять, зачем вы это сделали. Раз уж в итоге виноватой оказалась я.

– Илона, мы нечаянно, – у Нины брызнули слезы. – Она нас обзывала, мы обиделись! Но мы не хотели, чтобы тебе досталось!

Кузьминична обзывала всех, правда, чаще за глаза. Но обгадить человека за его спиной могли большинство здешних жильцов. Дурная привычка еще в прошлой жизни въелась в кровь, и ее невозможно было вытравить никакими медитациями на умягчение злых сердец. Отчего же тогда расстроились девчонки?

– Она сказала нам, шо мы это… – Лиля тут же попыталась ответить на невысказанный вопрос и задумалась, вспоминая бабкины слова. – А, вот! Мы дебилы, потому что нас Вселенная наказала за то, что у нас родители пьяницы и на помойке валялись, пока не померли! И нам надо ихнюю эту, как ее, карму отрабатывать и свою тоже, тогда можно будет родиться нормальными, а не дураками. А Женька ее послала в ответ пчелок на хутор пасти и сказала, что сама она дура.

– Обидно же, – шмыгнула носом Женя. – А она разозлилась и сказала, что мы еще себе эту самую карму испортили, и зря господа Великие с нами нянькаются, все равно мы эти, которых бросают, и лучше бы на нас на удобрения для картошки пустили.

В следующую секунду Илону накрыло драконовым дыханием. В переносном смысле, конечно. В желудке будто взорвался вулкан. От злости она не могла даже ничего сказать в ответ, только дышала ртом, и казалось, что раскаленный воздух опаляет горло.

Сколько она так сидела, минуту, две? Непонятно. Но когда кровавая пелена перед глазами опала, она увидела собственные руки на коленях, сжатые в кулаки, да так, что в ладонях остались следы от ногтей.

Незадачливые хулиганки сидели тихо, как мыши. Только смотрели на нее во все глаза.

– Илона Владимировна, давай водички дам! – подскочила с места Женя. – В холодильнике еще есть!

– Не надо, – просипела Илона в ответ и поразилась своему голосу.

Взять себя в руки. Вдох – выыыыыыыдох. Вдох – выыыыыыдох.

Потихоньку становилось легче.

– Значит так, – продолжила наставница еще через пару минут. – Если еще хоть раз кто-то будет нести вам бред про карму, про родителей и про остальную подобную чушь, обязательно спросите их, за какие грехи они сами тут оказались, в Доме призрения? Если здесь, как они считают, действительно живут лишь дураки и отбросы?

– А разве так можно? – ахнули хором девчонки. – Великие же запрещают обижать стареньких и слабых!

– Так вы не обижайте, а просто спросите, вежливо и культурно. И спрашивайте до тех пор, пока не прекратят нести ерунду. А вообще Великие также запрещают говорить друг другу гадости. Вот вы мне скажите, разве слово такое есть – «дебил»?