Уши в трубочку - Юрий Никитин Страница 23

Мелькнули поручни, тряхнуло, подбросило, машина едва невыскочила из желоба, но уже понесло по спирали. Торкесса визжала, молодец, всеправильно, на этом аттракционе всегда визжат, иначе зачем деньги тратили,справа и слева что-то мелькает, страшно скрипит, гукает, вспыхивают огни, астрашные динозавры раскрывают пасти и делают вид, что собираются схватить.Неплохой аттракцион, особенно на халяву.

– Серая спираль, – заявил я, удерживая руль.

Нас с силой прижимало то к левому, то к правому борту,ремень безопасности трещит от натуги. Торкесса перестала визжать, ошеломленнаямоим спокойствием.

– Что?

– Серая, говорю. Зеленая, красная и черная – ведут вводу. Видишь бассейн? Черный желоб – самый страшный! Там еще и раскручивает,прежде чем швырнуть. А серая спираль сейчас…

Спираль все суживалась, центробежная сила прижимала кстенке, но там зацепиться не за что, в этом покрытом пленкой туннеле обычно свизгом несутся полуголые тела жаждущих испытать острые ощущения, я напрягся ипокрепче уцепился за руль, впереди блеснул солнечный свет, машина вылетела сразбегу, пролетела по воздуху два-три метра и приземлилась на все четыре колеса.

Шагах в пяти полыхал, как огромный коктейль Молотова,роскошный даймлер с затемненными стеклами. Неведомая сила сплюснула незримымпрессом, из разбитых окон и дверей высунулись двумерные руки, обгорающие впрекрасном CD огне. Нам хватило инерции, чтобы взрыхлить песок и вырваться напростор, впереди красиво уложенные широкие плиты, еще дальше асфальт, япереключил скорость, мчались, сшибая мусорные бачки, водоразборные тумбы истолики с цветами и тортами. Торкесса прокричала в ужасе:

– Да когда же это кончится?

– Шлагбаум! – прокричал я.

– Что?

– Шлагбаум! – крикнул снова я. – Мы должны еще успетьпроскочить перед опускающимся шлагбаумом! Чтобы поезд отрезал их от нас!

Она заорала раздраженно:

– За нами уже никто не гонится!

– Точно?

– Ты что, не видел их?

Я крикнул:

– А, это они приземлились чуть раньше нас, минуя желоб?

– Да, какой ужас!

– Труп врага всегда хорошо горит, – ободрил я еемужественно. – Держись, иду на обгон!

Она огляделась, даже высунула голову в окно, долго смотрелана машины, привлекая всеобщее внимание. Сказала сердито:

– За нами никого нет!

– Уверена?

– Да, – отрезала она. – Ты всех их угробил… какой тыжестокий!

Я несказанно изумился:

– Это обо мне? По-моему, они сами разбивались,сталкивались, недопрыгивали… или прыгали мимо. Я только убегал, как зайчик.Маленький такой белый и пушистый зайчик. Но ты, Екатерина, не права…

– Я не Екатерина!

– Да это я из песни… У меня настроение такоеромантическое, песенное. Ты не права, что никто не гонится. Мобильников у нихнет, что ли? Наверняка на хвосте три-четыре машины. Потому и надо до самогошлагбаума, это неизбежно, как восход солнца… Чем ночь темней, тем ярче звезды,да будет солнце, пусть всегда будет мама, да сгинет тьма!

Она торопливо вытащила из бардачка карту, полистала, я всенаращивал скорость, шел на опасные обгоны. Наконец она воскликнула раздраженно:

– Откуда здесь шлагбаум? Здесь поезда никогда неводились!..

– Должен быть, – ответил я упрямо. – Обязательно будет.Нельзя без шлагбаума. У тебя устаревшая карта. И вообще инопланетная. Наш мэр вкепочке всегда что-то придумает…

Она некоторое время молчала, только хваталась крепче засиденье. Лицо бледнело, она с силой потерла виски, помассировала уши, задышалаглубже, стараясь успокоить нервы. Вдруг на лице проступило выражениесильнейшего недоумения.

– Постой, как это поезд отрежет их от нас? Разве не мыгонимся?

– Точно? – переспросил я.

– Да… ведь мы должны найти босса нашей команды,которого похитили?

Я раздраженно ответил:

– Меня тоже так тряхнуло, что в голове перемешалось. Ивообще, с этой погоней в крови быстро забываешь, кто за кем… Впрочем, так ли ужэто важно? Но тогда разнесем шлагбаум и тоже успеем. Именно перед самым-самымносом несущегося на полной скорости локомотива.

Она вздрогнула, плечи зябко передернулись.

– Ну, знаешь ли… А нельзя ли прибавить скорость?

– Да хоть прибавить, – ответил я, – хоть убавить – всеравно перед самым носом, а уж он мчится дай боже!

– Да, – сказала она несчастным голосом. – Видела я вашичудовищные самые поездатые поезда. Если такой наскочит, то перекаренитнаверняка…

– Если перекаренит, – ответил я сурово, – то мы,значит, не герои. Героев поездом не давят!

Она вроде бы подбодрилась, женщины всегда черпают энергию внашем мужестве, не догадываясь, что мы сами исподтишка черпаем силы в самом ихприсутствии. А я подумал невесело, что поезда давят и героев. И не всегдатолько черношляпных.

Железнодорожный переезд показался почти одновременно сдвижущимся на огромной скорости поездом. Я выжимал из двигателя все, чтоудавалось выжать, поезд агромадный, тяжеленный товарняк, несется, как будто вад, там вагонов сто, если не тысяча, жуть, торкесса сбледнула и закрыла глаза,да еще и сжалась в комок, став размером с не самого крупного микроба.

– Ну, – сказал я вслух, – держись!

Земля трясется, поезд предостерегающе загудел, шлагбаумдавно опущен, но я с силой вдавил педаль газа в пол, машина не мчится, а летит,треск, это красиво вспорхнули обломки шлагбаума, Оскара за постановку… ну хотябы Нику, торкесса открыла глаза, любопытная, и тут же в смертельном ужасезажмурилась, ибо мы как раз на переезде, а поезд вот он, бьет нас огромнойстальной головой…

Слегка тряхнуло, мы понеслись по пустынному шоссе, а поезд стяжелым грохотом несется там за спиной, отрезав преследователям путь, закрыв имдорогу, спасая нас, как всегда спасал беглецов, где-то карауля и как-тоузнавая, когда и в какой момент нужно выскочить, развить чудовищную скорость иуспеть отрезать от погони.

– Задел… – прошептала торкесса в ужасе, – он нас задел!

– Да, – согласился я. – Помню, как в прошлый раз… нет,в один из позапрошлых, он был тогда симплицийскими скалами и тоже успелрасщепить доску из кормы моего «Арго»… А сейчас что, сорвал номер?

– Не вижу, – ответила она, – почему-то не вижу.

– Странно, – сказал я. – Ладно, сделаем вид, что гонимв ремонт.

Тоненько пропищал мобильник. Я машинально похлопал понагрудному карману рубашки, пусто, похлопал по другому, тоже нет, вспомнил, чтоя обнажен до пояса, а рубашка моя на торкессе, пощупал карманы на ней, оназамерла и уставилась на меня испуганными глазами. Я ощутил, что в карманеничего… конечно, я бы не сказал, что совсем уж ничего, но так можно и по мордесхлопотать, торкесса вскрикнула, я едва успел вывернуть руль. Мимо пронессявстречный многотонный грузовик. Мелькнуло белое лицо водителя, даже не понимаю,как я в самый последний миг крутанул руль, все же нас чуточку тряхнуло,противно чиркнуло.