Повилика - Катерина Крутова Страница 25

Ледяное мартовское озеро пронзило тело тысячей знобящих игл. Ступни онемели почти сразу, но Магда упрямо продолжала идти в глубину. Коснувшись ладоней, вода облегчила боль, и камень из мертвого моря точно стал легче. Темная гладь поверхности приближалась, а вместе с ней из глубин мирового сердца поднимался первобытный ужас и отчаянье. Девушке хотелось отшвырнуть камень, смыть липкий страх и, развернувшись, поспешить на берег — к теплому костру, у которого старая Саяна грелась и спокойно созерцала происходящее. Магда жаждала внезапно оказаться подальше от этого мрачного озера, которое проникало под кожу, смешивалось с кровью и растворяло душу. С каждым шагом камень вновь становился тяжелее, а ночь сгущалась, и в накрывающей темени мерещилось всякое. Пугающая парализующая тревога прокралась в сердце. Ноги вязли в придонном иле и отказывались слушаться. На смену страху пришли видения. Насмешкой всплыло в памяти изуродованное шрамом некогда красивое лицо, кольнул нереальной болью потерянный мизинец, и свело забытой сладкой истомой низ живота, точно Ярек всей неудержимой мощью вбивался в податливое тело любовницы. Девушка застонала — от ярости и страсти, слившихся воедино, заполонивших все существо. Камень в ладонях вспыхнул раскаленным жаром, а сердце в груди замерло, пропуская удар. Мгновенье спустя темные воды Почувадло — озера Эхо, центра старого мира — сомкнулись над жаждущей мести рыжей головой.

Говорить под водой оказалось значительно сложнее, чем готовя обед или прядя нить из козьего пуха придумывать долгие витиеватые проклятия, достойные сказаний менестреля.

—Проклинаю Повилику и всех дочерей ее до конца времен! Страданье и смерть ждут их без господина, не прожить им дольше месяца под луной. Уродство натуры…

Но воздух в легких неумолимо кончался, и Магда закашлялась, чувствуя, как вода заполняет гортань, лишает дыхания, разжигает огонь внутри — убивает медленно и неотвратимо. Кромешная тьма вокруг заполнилась яркими пятнами, постепенно сливающимися в видения близкой смерти. Девушка разжала ладони, и камень исчез в озерной пучине. Но тяжесть его точно впиталась в тело и по венам пробралась в самое сердце. Груз совершенного давил, тянул ко дну. Из последних сил Магда замолотила кровоточащими ладонями в надежде выплыть на поверхность, оттолкнулась от илистого, затягивающего дна….

Саяна обмазывала пойманную рыбу глиной и укладывала в горячие угли. Две кефали уже были готовы, одна ждала своей очереди. В сторону озера старуха не глядела, напевно бормоча под нос:

—Благослови мое странствие в ночи и на рассвете, днем и в сумерках. Помоги привести в равновесие силы, что внутри меня — Свет и Тьму, Верх и Низ. Как монета не может быть с одной стороной, так и я не целостна без другого….

Громкий всплеск и надрывный кашель разрушил тихую магию ночи. Магда вернулась в подлунный мир.

—В свидетели беру саму Луну — и сказанное в сердцах обернется правдой, покуда не погаснет свет Многоликой — тонким острием ножа ведунья уколола палец и капельку крови запечатала в глину вместе с рыбой, предназначенной в дар древней богине. В тот же миг потеряла сознание выползшая на берег служанка, одновременно завыли все псы в ближайшей деревне, а в замке Замена, вздрогнув, проснулась Повилика.

Маленькая Виктория заплакала во сне.

—Тише-тише, мама рядом,— зашептала баронесса, прижимая малышку к груди, в попытке успокоить и защитить — инстинктивной и вечной, как сама жизнь.

*

Таксист громко и невпопад подпевает плейлисту какого-то индийского блокбастера. Изредка, прерываясь, он оборачивается ко мне, практически бросает руль и, активно жестикулируя, начинает с восторгом переводить с хинди на ломаный французский краткое содержание песни. Прошу не отвлекаться от дороги, но Джамала (так написано на водительской лицензии) хватает минут на десять. Ехать нам осталось около часа, и смуглый улыбчивый таксист явно надеется на увлекательную беседу вдобавок к щедрым чаевым.

Я то и дело кошусь на светящиеся цифры часов на приборной панели.

—Опаздываете на встречу?— заинтересованно спрашивается и ждет развернутого ответа.

—Надеюсь, что нет,— говорю неуверенно, чем сильнее разжигаю любопытство.

—Свидание?— уточняет водитель, и смуглое лицо озаряется белоснежной улыбкой.

Киваю, демонстративно утыкаясь в смартфон, но Джамал не унимается. Сделав радио потише, уточняет:

—С возлюбленной?

—С женой,— бурчу раздраженно, но посланный мне судьбой говорливый водитель игнорирует настроение и тон пассажира. В следующие полчаса в дополнение к навязчивым ритмам Болливуда звучит романтическая история Джамала и Парвати, больше похожая на сценарий мыльной оперы, чем на события реальной жизни. К родному дому, скрытому в тени палисадника, я подъезжаю вооруженный знаниями о запутанных родственных связях и сложной иерархии в традиционной раджастанской семье.

—Намасте, мой друг,— кричит Джамал вслед, когда я уже отворяю калитку. Задумка приехать тихо, не привлекая лишнего внимания, проваливается на старте. В саду пусто — я решил зайти в дом с заднего хода. Одна часть меня требовательно скулит, заставляя развернуться и немедленно свалить прочь из этой обители голодающих ведьм. Но стержень, на котором держится вся моя жизнь, основа, без которой невозможно чувствовать себя полноценно — здесь — в улыбках дочери, в объятьях жены, в прожитых вместе горе и радости, в памяти сохраненной и возвращенной, в музыке, обреченной на вечный минор, если я трусливо сбегу вновь.

Не тороплюсь входить. Заглядываю сквозь окно в мастерскую Лики — пусто. Не слышно активности и в доме. Медлю на пороге, словно давая себе последний шанс.

—Влад!— возбужденный старческий голос вырывает из раздумий. С той стороны забора призывно машет рукой мадам Дюпон. Оказывается, любительница эротических снов знает мое имя. За годы жизни по соседству произносит она его вслух, определенно, впервые.

—Я так рада, что ты вернулся, дорогой! Подойти-ка поближе, хочу тебе кое-что сказать!— Хелена переходит на заговорщический шепот и призывно машет рукой. Подчиняюсь, выдавая прохладное:

—Добрый день, мадам.

Перегибаясь через ограду, женщина крепко вцепляется в мое плечо, притягивает к себе и выдыхает в самое ухо:

—У вас с Ликой все хорошо, мой мальчик?

Чувствую себя мухой, попавшей в липкую паутину. Глаза Хелены пылают хищным нездоровым любопытством, а голос нервно дрожит. Седые волосы растрёпаны и под порывами ветра настойчиво лезут мне в глаза. В эту секунду мне кажется — мадам Дюпон составила бы идеальную компанию Виктории на каком-нибудь ведьмовском шабаше.

—Где ты пропадал столько дней?— не унимается соседка, явно недовольная моим молчанием. Но я в ответ лишь отступаю на шаг, освобождаюсь от навязчивой близости и выдавливаю сквозь зубы:

—Прошу меня простить, но…

—Постой!— старуха не сдается и спустя секундное колебание выдает причину внезапного интереса:

—Вчера Лика закончила мой последний заказ, ту подушку, о которой мы говорили на днях. Разумеется, не терпелось ее побыстрее опробовать, потому, несмотря на ранее время, я улеглась в постель и приняла снотворное, чтобы побыстрее погрузиться в чувственные грезы.