Новгородская сага. Книга 5. Воевода заморских земель - Андрей Посняков Страница 25

И, вздрогнув, затряс головой, не в силах поверить — на заснеженном берегу матово блестели доспехи новгородского войска!

С матерным криком Игнат резко метнул копье, целясь сопернику в голову, и тут же отпрыгнул в сторону, к зрителям. Ударив в глаз подвернувшегося под руку старика Ирдыла, ганзейский шпион побежал навстречу своим.

Ыттыргын натянул лук.

— Нет!.. — хрипло прокричал Чельгак.

Схватив брошенное копье, поставил его древко на ступню, размахнулся ногой…

Пущенное с невероятной силой копье догнало убийцу у самой кручи, вонзившись в спину. Игнат застыл на бегу, с удивлением видя, как из груди его выползает наружу острый окровавленный наконечник, и упал в снег…

…У самых сапог Олега Иваныча.

— Да тут, кажется, заварушка, — усмехнулся адмирал-воевода, трогая носком юфтевого сапога мертвое лицо шпиона. — Пойдемте спустимся, познакомимся. Стрелки, готовьте аркебузы!

Уах!

Оглянувшись, воины-чукчи поняли, что окружены. Везде, со всех сторон, шли к ним странные высокие люди в блестящих железных доспехах. Некоторые держали в руках длинные, не менее странные, палки, совсем непохожие на копья. Пахло чем-то горелым и еще каким-то незнакомым неприятным запахом…

Богатыри схватились за копья. Ыттыргын натянул лук — огромный, весом с хорошую нерпу, с тетивой, скрученной из оленьих жил, из тех, что далеко не каждый натянет. Недаром такие луки назывались богатырскими. Вряд ли защитит от него железный нагрудник на высоком светлобородом человеке в богатом плаще. Видимо, этот человек и есть главный у нападающих. Впрочем, зачем рисковать, пробуя на прочность злое железо? Можно ведь и поразить противника в глаз. Ыттыргын сместил точку прицела.

— Стрелять, Олег Иваныч?

Адмирал оглянулся. Стрелять? Может, и придется, конечно. Но ведь не за этим же они сюда пришли. Гришаня-то так и не найден. А эти, судя по всему, могли бы помочь. Может, они и похитили Гришу? Все может быть, народу в тундре мало.

— Стойте! — Олег Иваныч поднял руку, останавливая воинов. Отцепил от пояса шпагу — демонстративно поднял вверх, положил на снег и, показав пустые руки, медленно — один — пошел к оленьим людям.

Ыттыргын опустил лук. Дождался, когда человек в расшитом плаще подойдет ближе, и сам вышел навстречу. Они остановились друг против друга на льду реки — Олег Иваныч Завойский, новгородский боярин, адмирал-воевода и чукотский богатырь Ыттыргын. Оба уверенные в себе, осторожные, сильные. Ыттыргын, правда, чуть менее хитрый — все ж таки помоложе Олега Иваныча.

— Приветствую славных воинов, — улыбнулся Олег Иваныч, в любую минуту ожидая стрелы. — Знает ли кто русский?

Ыттыргын молчал, не зная, как поступить дальше. Вспомнил вдруг про Ирдыла, позвал.

Тот подошел, прихрамывая и прикладывая снег к подбитому глазу:

— Я мал-мало знаю.

Ыттыргын посмотрел на старика:

— Скажи им — они явились на нашу землю силой и уже убили наших людей. Их никто не звал — пусть уйдут, иначе будут уничтожены богатырями тундры.

Ирдыл перевел, как сумел, — впрочем, Олег Иваныч понял.

— Мы сожалеем о том, что случилось с вашими людьми, и сами караем убийц. Нам не нужна ваша земля — мы уйдем этим летом. У вас наш человек, именем Григорий. Верните его.

Ыттыргын молча выслушал перевод. Он не доверял белым людям, да и как можно им верить? Вон их сколько вокруг — у десятка оленных племен не наберется столько воинов. Понимал Ыттыргын, одно осталось богатырям — умереть с честью, так бы и поступил, ввязался бы в битву, не раздумывая долго. Одно удерживало — кроме богатырей, тут еще и люди Ирдыла — старики, женщины, дети. Народ слабый — а ну как не выдержат пыток, покажут дорогу в стойбище? Что тогда? И ведь не предупредить никак. Впрочем…

— Слушай меня внимательно, Томайхо-мэй, а ты, Ирдыл, эти мои слова белым не говори. Не знаю, что сейчас будет — поединок или битва. Как начнется, бери оленей и стрелой несись в стойбище. Скажешь Чеготтаю — мы все погибли в битве с белыми людьми из Гусиной губы, их очень много. Пусть оленьи люди уходят. А пленного — пусть принесут в жертву злым духам тундры. Впрочем, Чеготтай и так это сделает. Запомни мои слова, Томайхо-мэй, и все сделай, как я сказал. А ты, Ирдыл, скажи белому: Ыттыргын вызывает его на славный поединок. Если побеждаю я — они уходят, если он — уйдем мы.

— Поединок? — Олег Иваныч усмехнулся. — Согласен. Только с одним условием: в случае моей победы они отдадут Гришу.

Ыттыргын молча кивнул.

— И оружие выбирать буду я. Постараюсь подобрать схожее. — Адмирал-воевода задумался. — Эх, если бы у них были мечи.

— У Ыттыргына есть меч, — горделиво вскинулся старый Ирдыл. — И он владеет им, как никто в племени!

— Что ж — тем лучше. Тогда — меч. И полное вооружение.

Они сошлись там же, на реке, где еще не успела высохнуть кровь. Олег Иваныч — в легкой, но прочной, стальной бригантине-кирасе, работы нюрнбергских мастеров. Все сочленения перед боем смазаны жиром — двигаться легко, удобно, да и мороз небольшой — потому и новгородцы многие — в кольчужных доспехах поверх стеганых ватников. Было бы морозно — тегиляи б надели, а так — кольчужица из тонких колец, сверху — два панциря: «верховой» из крупных массивных колец и «низовой» — из более мелких. Кто и в байданах — тоже доспех кольчатый, только кольца плоские, в виде шайб, да расковка не очень надежна. На некоторых — пластинчатые брони тяжелые, тоже поверх кольчуг. Вообще же, давно заметил Олег Иваныч, западноевропейский «немецкий» полный доспех — стальные латы — наиболее удобен, прочен и легок. Скажем, вес сплошного латного нагрудника-кирасы — около семи килограммов, кольчужного панциря — двенадцать, а бахтерца — застегивающейся на боку кирасы из налезающих друг на друга пластин — и около пуда будет. Потому и предпочитал адмирал-воевода надежные и удобные немецкие латы. Фирма — она и в пятнадцатом веке фирма! Перед боем надел на голову круглый шлем-арме, что давно уже делали в Новгороде по образцу европейских. Холодное железо! Да ведь шлем не сразу на голову надевается — на ватный подшлемник.

Соперник, чукотский богатырь Ыттыргын, облачился для боя в наборный панцирь из плотной моржовой кожи, с нашитыми поверху пластинками из оленьего рога — для пущей крепости. На голове — шлем из такой же кожи, с устрашающей полумаской, на левом плече — прикрепленный щит-крыло. Странный доспех, очень странный. А меч — так еще страннее: прямой клинок, заточенный с одной стороны, со скошенным концом. Длина — примерно с обычный европейский меч. Двуручная рукоять из рыбьего зуба. Заканчивалась рукоять большим кольцом, сквозь которое можно было бы продеть руку. Никогда не видал Олег Иваныч подобных мечей, потому следовало быть осторожным. С таким кольцом очень удобно вращать клинок над головою, словно мельничные крылья.

Вот с этого Ыттыргын и начал: вращая мечом, сделал шаг вперед. Олег Иваныч даже не шелохнулся, как опытный фехтовальщик, знал — с такой позиции нанести точный удар довольно трудно, практически невозможно. Вряд ли молодой богатырь был продвинутым мастером меча — это оружие не так уж и часто встречалось у оленьих людей. Да и выбить из руки… Все-таки помешало кольцо — иначе бы меч птицей вылетел из рук Ыттыргына после короткого верхнего выпада новгородского адмирал-воеводы. А так — нет. Удержался. Правда, лицо богатыря тундры на короткое время приобрело весьма глупое и озадаченное выражение, однако он быстро пришел в себя и резко сменил тактику — взяв меч двумя руками, принялся работать им, словно веслом — такую тактику иногда применяли ливонцы, используя полуторные мечи-бастарды. Олег Иваныч довольно легко отбивал все атаки — знал, какое оружие выбрать. Да, конечно, меч — не шпага, он тяжелей и массивней, — а шпагу выбрать никак было нельзя — сломалась бы от встречи с тяжелым клинком соперника. Впрочем, и мечом видавший виды адмирал-воевода действовал весьма недурно. Вскоре и сам перешел в атаку снизу — сверху мешал кожаный щит, неподвижно закрепленный на левом плече врага, словно крыло огромной птицы. В целом, доспех из кожи моржа хоть и держал удары, да, как сразу заметил Олег Иваныч, был весьма тяжел и, что хуже, сковывал движения. Таковых качеств были напрочь лишены дорогие немецкие латы адмирала: вот уж, действительно — словно вторая кожа! Нет, не правы некоторые горе-историки, приписывающие рыцарским доспехам несусветную тяжесть. Да, хватало в Европе и тяжеленных лат с толщиной брони, как у легкого танка, — но это же были турнирные доспехи. Ни одному нормальному рыцарю не могло прийти в голову пользоваться ими в реальном бою, себе дороже — выбьют из седла и лежи, как черепаха, дожидайся, когда прирежут.