Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Кассандра Клэр Страница 26

Жгучая лихорадка, объявили Сона и Элиас. Они уже видели такое прежде. Этой болезнью страдали только Сумеречные охотники, но большинство подхватывали ее в младенческом возрасте, когда она переносилась очень легко. Переболев лихорадкой, Охотник приобретал к ней иммунитет на всю оставшуюся жизнь. Не успел Джеймс сесть на полу, как Сона ворвалась в зал для тренировок, подобрав тяжелые юбки, и принялась командным голосом раздавать указания. Слуги перенесли больного в спальню, Люси выгнали в ее комнаты, а Уиллу с Тессой и Безмолвным Братьям были отправлены соответствующие сообщения.

Джеймс метался в горячке на своей постели и смотрел, как за окном сгущаются сумерки. Когда наступила ночь, он затрясся всем телом от холода. Несчастный укутался во все одеяла, какие смог найти в спальне, но по-прежнему дрожал, словно осиновый лист. Он ждал прихода Безмолвных Братьев – он знал, что до того, как они его осмотрят, никому нельзя было входить в комнату.

Когда наступила ночь, в Сайренворт, к немалому разочарованию Джеймса, прибыл не дядя Джем, а Брат Енох. «Да, это почти наверняка жгучая лихорадка, – подтвердил он. – Всем, кто не болел ею прежде, необходимо покинуть дом. Я сообщу хозяевам».

Люси еще не болела жгучей лихорадкой, а насчет остальных Джеймс не знал. Он довольно долго ждал возвращения Еноха, но, должно быть, уснул, потому что, открыв глаза, увидел полосы солнечного света на обоях. За дверью послышались чьи-то шаги, и на пороге появилась Корделия.

Джеймс редко видел Корделию без Люси. Не в таком виде хотел бы он предстать перед ней в одно из редких мгновений, когда вокруг них не было других людей. Он лежал под грудой одеял, беспокойно ворочаясь с боку на бок, будучи не в состоянии найти удобное положение. Лицо горело, взмокшая от пота рубаха прилипла к телу.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но разразился хриплым, болезненным кашлем.

– Воды?

Корделия поспешила налить воды из графина, стоявшего на ночном столике, и подала больному, но он не смог удержать стакан в ослабевших пальцах. Тогда она просунула под голову Джеймсу руку – такую приятную, теплую на ощупь, – приподняла ее и поднесла питье к его губам.

Неловко отхлебнув несколько глотков, он упал обратно на подушки и закрыл глаза.

– Только скажи мне, что ты уже перенесла жгучую лихорадку.

– Конечно. И моя матушка тоже, – ответила Корделия. – А простые слуги невосприимчивы к этой болезни. Все остальные уехали. Тебе нужно попить еще воды.

– Это такое лекарство?

– Нет, – улыбнулась Корделия. – Лекарство – это какой-то грязно-серый настой, приготовленный Братом Енохом, и я советую тебе зажать нос, когда попытаешься его проглотить. Это снимет жар, но, насколько я понимаю, от лихорадки тебя не избавит. Эту болезнь лечит лишь время. Я принесла кое-какие книги, – добавила она. – Они лежат вон там, на комоде. Я… я могу почитать тебе, если хочешь.

Джеймс поморщился от слишком яркого света, но заставил себя посмотреть на Корделию. Лицо ее обрамляли выбивавшиеся из прически медно-рыжие локоны. Они напомнили Джеймсу завитушки-эфы, вырезанные на деке прекрасной скрипки его дяди Джема.

Он с трудом перевел взгляд на комод: действительно, там возвышалась на удивление высокая стопка книг, которых в комнате не было прежде. Девушка с извиняющимся видом улыбнулась.

– Я точно не знаю, что тебе нравится, поэтому натащила книг со всего дома. Есть «Повесть о двух городах»; правда, второй части не хватает, так что, наверное, получится повесть только об одном городе. И еще сборник стихотворений лорда Байрона, немного погрызенный по краям – скорее всего, мыши постарались. Думаю, от прежних хозяев остался. Остальное – персидская литература. Здесь не нашлось даже книг Сумеречных охотников. Кроме одной, о демонах. Она, по-моему, так и называется – «Демоны, демоны, демоны».

Обессилевший Джеймс опустил веки, но сумел выдавить улыбку.

– Эту книгу я читал, – прошептал он. – Мой отец ее просто обожает. У вас, наверное, не найдется последнего, улучшенного и дополненного издания, которое тоже называется «Демоны» – но четыре раза.

– Как всегда, по сравнению с библиотекой Лондонского Института наше собрание книг выглядит весьма бледно, – засмеялась Корделия. В этот момент в комнату вошла Сона и, увидев дочь, в изумлении замерла на пороге.

– Корделия, – воскликнула она с негодованием, которое, как надеялся Джеймс, было шутливым. – Что с тобой? Одна в спальне молодого человека?

– Mâmân, он даже сесть не может, а я прекрасно обученный воин, вооруженный легендарным мечом.

– Гм-м, – пробормотала Сона и жестом велела дочери выйти. Затем объяснила Джеймсу, что принесла собственные лекарства, привезенные с родины – мази и припарки, изготовленные из ладана и других благовоний, календулы и растения хаома [11].

– Я согласен, – сказал Джеймс. – А можно, Корделия потом вернется и почитает мне? Если захочет.

– Гм-м, – повторила Сона, накладывая больному на лоб компресс.

Ближе к вечеру Корделия вернулась и читала Джеймсу вслух. Она пришла и на следующий день, и на третий, и на четвертый. Лихорадка терзала его тело и мозг, и он не в состоянии был следить за течением времени. Иногда за окном было темно, иногда – светло. Когда он не спал, то ел, сколько мог, понемногу пил воду, а потом заставлял себя глотать отвратительное зелье Еноха. Время от времени лихорадка ненадолго отпускала его. Джеймсу становилось жарко под толщей одеял, и он понимал, что пижама его насквозь пропитана потом. Потом мучения возобновлялись: ему казалось, что он лежит на снегу, на холодном ветру, и никакое количество одеял и тряпья, никакой, даже самый жаркий огонь в камине не сможет его согреть. И все это время Корделия была рядом с ним; она вполголоса читала ему, иногда вытирала пот, градом катившийся у него по лбу и вискам, и наполняла водой стакан, стоявший на ночном столике.

Она читала ему поэмы Низами, чаще всего – историю Лейли и Меджнуна, которую, судя по всему, любила больше всех и с детства знала чуть ли не наизусть. Щеки ее розовели, когда она читала романтические фрагменты. Бедный юноша влюбляется в прекрасную Лейли с первого взгляда, сходит с ума среди пустыни, навеки утратив возлюбленную.

Корделия взглянула на Джеймса и быстро отвела взгляд. Джеймс вздрогнул. Неужели он сейчас так пристально смотрел на девушку, что смутил ее? Он толком не соображал, что делает и как себя ведет.