Оскверненная - Гленда Ларк Страница 26

Я подумал: так делает и Флейм. Она держит часть себя в месте, куда не может проникнуть дунмагия. Но как долго ей это еще будет удаваться?

– Руарт, если надо, я готов встать на колени перед тобой. Это мой корабль и моя команда. Как могу я позволить им пойти на смерть покорно, как креветкам, которые плывут на огонек фонаря рыбака?

Я написал: «У тебя нет выбора, кроме как довериться мне, положиться на то, насколько хорошо я ее знаю. Я высажусь на берег с ней вместе, а вы отплывете с Брета. Ни один из вас никогда не сможет заговорить о том, что вы пережили, – такова будет цена вашей свободы».

– Как сможет она быть уверена в том, что мы выполним это условие? И как я могу рассчитывать на то, что она выполнит обещание?

«У тебя никаких гарантий нет, – написал я. – На вас будет лежать заклятие, заставляющее молчать, но, как и любое заклятие, примерно через неделю оно потеряет силу, и не во власти Лиссал будет помешать вам ее разоблачить. Однако она наложит на всех вас проклятие: каждый, кто заговорит с кемто, кроме других членов команды, вскоре умрет».

Кайед, хмурясь, посмотрел на меня.

– Ей это по силам? Я кивнул.

«По силам. Она владеет дунмагией».

Все это, конечно, было ложью. Когда заклятие теряет силу, оно теряет ее навеки, а проклятий не существует вообще.

Кайед, сгорбившись, молча сидел некоторое время, состругивая с крышки стола стружки своим клинком. Когда он снова поднял глаза, в них были горечь и ярость.

«У тебя нет выбора», – снова написал я.

– Нет, – мрачно подтвердил он. – Никакого. Мимо пролетала мошка. Я поймал ее в воздухе и проглотил.

Аниара айси Терон

Запись в дневнике

53 первого месяца Двух Лун, 1794

Еще один бесконечный день… только и слышно, как молится сестра Лескаль. Она постоянно твердит мне, что я должна больше времени проводить на коленях.

Неужели она никогда не остановится?

Хорошо, признаю: морское путешествие – вещь чрезвычайно скучная. Я знаю всех на корабле. Я знаю их имена, их жизнеописания, их хвори… обо всем этом снова и снова бубнят их нудные голоса. Какая же я неблагодарная тварь – жалуюсь, когда получила именно то, о чем мечтала…

По милости Бога я могу ускользнуть на Райские острова, когда только пожелаю. Я могу слушать далекие голоса людей, большую часть своих жизней проживших давно и в другой стране, я могу шептаться с ними, посылать им свои наилучшие пожелания и сообщить, что еду к ним.

В настоящий момент мое воображение захвачено Девой Замка. Флейм Виндрайдер – сколько романтики в одном этом имени, в том, что говорят о ней другие, ведь со мной она разговаривает только их голосами. Может быть, это значит, что она мертва?

Я могла бы спросить Шора, конечно, но не буду. Наверное, Натан рассказал бы мне о ней, если бы я попросила…

120 Тленда Ларк но тоже не стану, я лучше буду читать дальше и все узнаю сама.

Милосердный боже, как же я за нее переживаю! Я дрожу при одной мысли о том, в каком ужасном положении она оказалась. Иногда даже я удивляюсь себе: было чистым безумием покинуть безопасный Келлс ради такой варварской и загадочной страны, как Райские острова… Бедняжка Флейм! Я буду молиться за нее сегодня, и пусть сестра Лескаль сочтет меня благочестивой.

Я на всякий случай взял на кухне нож и отправился в каюту Лиссал.

Стучать я не стал; я просто открыл дверь и вошел. Она чувствовала себя в полной безопасности: об этом говорило то, что она не заперла дверь изнутри.

Уже давно началась полуночная вахта, но Лиссал еще не ложилась. Она стояла у кормового окна и смотрела на белую пену, которую оставлял в темном море позади себя корабль. В каюте горела лампа, чувствовался легкий запах горящего масла. Лиссал стояла ко мне спиной, но, услышав, как открылась дверь, повернулась. Она явно уже некоторое время не пользовалась магией: багровый туман вокруг нее был еле заметным, так что я мог разглядеть ее лицо. Ночная рубашка, позаимствованная из добычи Мортреда, была очень изящна: на плечах ее поддерживали тонкие ленточки, складки шелка и кружев падали до полу. Стоя в мягком свете лампы, Лиссал была потрясающе красива.

Впервые в жизни я ощутил пробуждение человеческого мужского желания. Мне хотелось позволить себе обдумать это новое чувство, хотелось, чтобы мое тело привыкло к нему. Я сделал движение, пытаясь обхватить ее крыльями, коснуться ее груди. Только с большим усилием мне удалось изменить направление движения и сосредоточиться на более важной цели.

Должно быть, Лиссал удивилась, увидев меня: обычно Головастик никогда не входил без разрешения, – но на ее гладком лбу не появилось ни морщинки.

– Что тебе? – спросила она. Думаю, она еще не вполне поверила в то, что я позволил себе подобную дерзость.

Я закрыл за собой дверь и молча стоял – немножко слишком долго.

Лиссал слегка нахмурилась.

– Чтонибудь случилось?

Я знал, что должен заговорить, знал, что другого шанса у меня не будет. Я заставил свой язык приготовиться и выдавил:

– Флейм… – Для меня самого мой голос прозвучал неожиданно глубоко и звучно, как и полагается голосу мужчины.

В тот же момент все переменилось. Холодный взгляд, самообладание, жестокость безразличия растаяли, словно их и не было. Она была просто Флейм, моя Флейм. И она узнала меня.

– Руарт? – раздался недоверчивый шепот. – Ты Руарт?

Я кивнул.

То, что я потом увидел, перевернуло мне душу. Мгновенная вспышка чистой радости… попытка багровой скверны захватить власть… борьба с ней Флейм – и победа! Однако за отчаянием и любовью в ее глазах таилась жестокость ее будущего, готовая снова овладеть Лиссал.

Я хотел заговорить, но у меня еще не было нужных слов. Поэтому я засвистел. Это получалось у меня легче и естественнее, чем косноязычная речь. Я высвистывал слова на языке птицдастелцев, добавив к ним жесты языка знаков. Я не беспокоился о том, что выгляжу смешно. Ничего не имело значения, кроме одного: я говорил с Флейм.

«Ты можешь побороть скверну. Мортред не имеет больше над тобой власти, этот негодяй мертв. Ты теперь сама себе хозяйка. Ты можешь выиграть».

Она, казалось, поняла. Я сделал шаг к ней; мне так хотелось коснуться ее, ласкать ее волосы и кожу… прижаться клювом к ее щеке…

– Я думала, что ты погиб, – заикаясь, выдавила она. – Я видела, как дастелцы падали на причал. Я думала, что ты оказался одним из них. – По ее щекам текли слезы. Я сделал еще шаг к ней, желая обнять, как это делают люди, но она подняла руку, останавливая меня. – Нет. Этому не суждено быть.