Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис Страница 26

Тогда Агни из рода Дейлингов со смехом произнёс: «Один воин высказался за Оттера и против Хериульфа, пусть теперь говорят другие, если у них есть желание!»

Раздался крик: «Оттера! Мы хотим Оттера!»

«Выскажется ли кто против Оттера?» – задал вопрос Агни. Но ни одного голоса не было против.

Тогда Агни произнёс: «Выходи, Оттер из рода Лаксингов, ты будешь держать кольцо вместе с Тиодольфом».

Оттер поднялся на холм и встал рядом с Тиодольфом. Оба они взялись за кольцо, а затем каждый просунул в него свою руку. Соединив ладони, князья стояли так некоторое время, а воины приветствовали их криками.

Наконец, Агни сказал: «Теперь пора зарубить коней, принеся их в жертву богам».

После этих слов и Агни, и два князя сошли с холма и встали перед жертвенником. Девять воинов из рода Дейлингов вышли вперёд, держа в руках топоры, чтобы зарубить коней, и медные чаши, чтобы собрать в них кровь. Каждый из Дейлингов зарубил по коню для богов, а десятого, самого красивого, закололи два князя. Кровь собрали в чаши, а Агни взял кропило и обошёл кольцо воинов, разбрызгивая над ними по обычаю тех дней кровь жертвенных животных.

Затем туши коней разрубили и изжарили на жертвеннике в дар богам. Агни и оба князя попробовали мясо, а остальное отнесли в жилище Дейлингов для пира, готовящегося этой ночью.

Затем Оттер и Тиодольф, посовещавшись друг с другом в стороне, вновь взошли на Холм Речей, и Тиодольф произнёс:

«О, роды Марки! Завтра на заре Мы выйдем в путь И вверх пройдём по речке, Что издавна Рекою Бранибора Зовётся. На окраине чащобы, На месте том, где в давние года Враги наши держали оборону И пали под ударами мечей Народа Марки, там, на тех Холмах Кровавых мы построим вагенбург. И если древнее проклятье мира Проснулось, если змей ползёт по чаще Густого Бранибора, мы узнаем. О, дети Волка, о, народ Щита, Народ Копья, народ Коня, мы вступим В сражение с врагом в глухом лесу, Оставив в вагенбурге часть людей, — Ведь нет нужды во многих там, где враг, Запутавшись в лесных ловушках, дрогнет И будет проклинать судьбу и бой Проигранный, не ведая, кто с ним Сражается, и солнца не увидев Пред смертью».

Так говорил Тиодольф, а после его слов Агни поднял боевой рог и, протрубив в него, провозгласил:

«Окончен тинг, подходит время пира, А завтра в путь мы выступим. Когда же Сразимся мы с врагом – никто не знает, Но, воины, запомните, пройдёт Немного времени до часа нашей славы, Бессмертной славы! Мира семена Посеем мы в борьбе суровой, тяжкой — Всё ради процветания родов Прекрасной Марки и народа готов».

Толпа разразилась криками, а затем, успокоившись, все в должном порядке, род за родом, развернулись и покинули тинг, направившись сквозь лес к жилищу Дейлингов.

Глава IX. Старец из рода Дейлингов

Вокруг бражного зала Дейлингов всё ещё толпились люди: те, кому надлежало остаться дома. На равнине под холмом прямыми рядами стояли обозные телеги. Каждая теперь была покрыта навесом: белым, чёрным, красным или коричневым, – а некоторые, что принадлежали Бимингам, – зелёным, цвета древесной листвы.

Воины спускались к этому городу из телег, совершенно пока неукреплённому, ведь нападения никто не ожидал. Там уже собрались невольники, что готовили пир, да и многие из рода Дейлингов, как мужчины, так и женщины, желавшие присоединиться к пирующим. Некоторых воинов Дейлинги повели по земляному мосту и дальше, за ограду, в свой бражный зал – там, кроме хозяев, могло поместиться ещё много людей. В числе гостей были и оба князя.

Они поднялись на возвышение, празднично украшенное, как и всё вокруг. Там уже расположились старейшины и воины в летах, радостно приветствовавшие гостей. Среди них был и старец, что сидел на краю холма, наблюдая за движением войска, тот, который отшатнулся при виде знамени Вольфингов.

Когда он увидел среди гостей Тиодольфа, взгляд его замер. Старец подошёл к воину и остановился. Тиодольф, заметив его, улыбнулся, произнеся слова приветствия, но старец только продолжал молча разглядывать князя. Наконец он задрожал, протянул руки к обнажённой голове Тиодольфа и начал перебирать его кудри и гладить так, как мать гладит по голове сына, оставшись с ним наедине, даже если сын уже седой старик. И вот старец вымолвил:

«Бесценна жизнь сильнейшего, как древо, Цветы которого – людские судьбы тех Времён, что есть и что лишь будут! Так, Увенчанной древнейшей мудростью, остаться Ей суждено, когда железный меч В прах превратится вместе с бурой ржою. О, если бы я снова стал младым И сильным воином, я б устремился в битву И в самой гуще встал – средь свиста копий, Чтоб твёрдость показать руки и зоркость взгляда!»

Старец провёл руками по плечам и груди воина и почувствовал холод кольчуги. Тогда его руки вновь опустились, а из старых глаз хлынули слёзы. Он произнёс:

«О, сердца воина могучего жилище, О, пламенная грудь того, кто в битве Привык господствовать над сильными, к чему Ты холодом укрылась от калёных, Мерцающих клинков? Тебя не знаю, Тебя не вижу, как далёкие холмы, Где наши праотцы живут, где боги Пируют в залах. Ветер дует грозно, И вереницей облака летят Там, в вышине, окутывая властных Палаты, что из года в год всё те же. Но очаги их пламенеют жарко Не для меня, и старые глаза Их разглядеть не в силах, не узнает Старик радушия божественного пира».

Тиодольф всё ещё улыбался старцу, но тень пробежала по его лбу. Вождь Дейлингов и его могущественные гости, стоявшие рядом, тоже нахмурились и внимательно, в тревожном молчании слушали. Старик же продолжил:

«Я прибыл в дом врага, и он, безумный, Сказал мне: “Сядь, ты ведь устал в пути”. Я сел, и ноги вытянул – оковы Сковали ноги. Он с улыбкой подлых Продолжил: “Руки тяжелы твои, Пусть отдохнут немного”. Свои руки Я протянул, и холод ощутил Колец железных. Лес с волками лучше, Чем этот пиршественный зал! О, если б Я знал про древнюю ловушку, знал бы, Что счастье мира продал я за ласки, За глупые сердечные желанья».

Закончив говорить, старец отвернулся от Тиодольфа и с грустью прошёл на своё место. Если Тиодольф и изменился в лице, то лишь слегка. Окружавшие князя воины смотрели на него с удивлением, словно спрашивая о значении слов старца, будто Тиодольф с помощью каких-то тайных знаний мог их объяснить. Для многих эти слова прозвучали предупреждением пред битвой, а для некоторых – зловещим предзнаменованием о грядущих днях. Вряд ли кто-то понял эту речь, но в сердце каждого зародилось дурное предчувствие, ибо старик был известен как предсказатель, а его слова, обращённые к князю, показались всем нелепыми и очень странными.