Застенец - Дмитрий Билик Страница 27

Что-то мне подсказывало, что с Зейфартом так не прокатит. Не создал я еще столь доверительные отношения с местным директором. Да и, судя по всему, никакие соревнования они тут не проводят.

Сейчас мы, участники великой туалетной потасовки сидели в коридоре перед дверью директора. И напоминали тех самых собак, которые рвут себе глотки, лая через забор. Но стоит открыть ворота, как они же уже дружелюбно машут хвостами.

Нет, само собой, товарищества между нами не было. И вряд ли оно возникнет. Но сейчас все мы находились в одной лодке. Судне, которое плавно следовало к отчислению. Из кабинета как раз вышел Самарин. Но дверь после него не закрылась.

— Ирмер-Куликов, зайдите, пожалуйста, — услышал я голос директора.

Ну все, приплыли.

Зейфарт сидел за антикварным столом (с другой стороны, тут все антикварное) и даже не посмотрел на меня. Лишь что-то торопливо записывал. Дурной знак.

— Николай, расскажите, пожалуйста, что произошло? Со всеми подробностями, — сказал директор.

Я пожал плечами и стал рассказывать. С самого начала, без утайки. Как услышал про разговор в столовой, где Самарину угрожали. Как последовал за ним и увидел саму потасовку. Ну, и как вмешался.

— Знаете, что отличает юнкера от обычного дворового мальчишки? — поднял голову Зейфарт.

У меня вертелось несколько колких ответов, вроде, «нас одевают бесплатно». Но я благоразумно решил, что в данном случае лучше промолчать. Целее буду.

— Не могу знать, ваше высокопревосходительство.

— Юнкер никогда не занимается самоуправством, — сурово ответил директор. — А идет и докладывает все вышестоящему по званию. Вы юнкер, не забывайте. С того дня, как поступили в наш лицей, вы уже на службе у государя императора.

— Федор Григорьевич, времени не было государю императору жаловаться, — не удержался я. Ляпнул и тут же закусил губу. Ну куда ты лезешь, дурачок!

Зейфарт устало посмотрел на меня своими анимешными глазами. Но ругать не стал.

— А Леониду Леопольдовичу, вашему фельдфебелю, можно было сказать? Или мне, на худой конец. Мои двери всегда открыты для лицеистов.

— Виноват, ваше высокопревосходительство. Признаю свою ошибку.

— И ведь двоих отделал, — покачал головой Зейфарт. — Самого Зубарева и Бабичева. А Красина почему не тронул?

Я еле сдержался, чтобы не засмеяться с фамилии последнего. Это же надо, как совпало.

— Крыса сдался, ваше высокопревосходительство. А лежачих не бьют.

— Хоть что-то полезное ты принес из того мира. Занимался где-то раньше?

— Футболом только, ваше высокопревосходительство.

— А драться как так научился?

— Жизнь научила, — пожал я плечами.

Я попытался выдержать взгляд директора, но видя, как морщины собираются вокруг его больших глаз, а рот расползается в улыбке, засмеялся и сам.

— Пафосно вышло, Федор Григорьевич?

— В высшей мере, Николай, — ответил он, вытирая заслезившийся глаз. — Будто кавалергард перед дамой красуется. Ладно, на самом деле веселого здесь мало. Сейчас прибудут ближайшие родственники твоих обидчиков, и мы решим, что делать.

— А что решать будете, ваше высокопревосходительство?

Зейфарт не ответил, лишь уткнулся в бумагу на столе.

— Понимаешь ли, Николай. У всех есть недоброжелатели. Говорят, если у тебя нет врагов, у тебя нет характера. Но неглупый человек всегда старается выбирать недоброжелателей себе под стать. А умный и вовсе избежать конфликта. Ты же залез двумя грязными сапогами в высшую лигу. Отец Зубарева — Главноуправляющий Третьим отделением, а родственник Бабичева — председатель Государственного Совета. У Крысина, тьфу ты, у Красина родитель всего лишь граф и действительный статский советник, — Зейфарт возвел глаза к потолку, словно призывая бога в свидетели. — Всего лишь! Я к тому, что тебе хватит и первых двух. Что-то мне подсказывает, что как минимум Зубарев будет жаждать крови.

— Федор Григорьевич, — серьезно сказал я. — Если надо, то отчисляйте. Не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь еще пострадал. Самарин или сами вы.

— Разберемся, Николай. Ступай. И жди в коридоре.

Я вышел и сел рядом с Самариным, словно пыльным мешком ударенный. Ну да, Зейфарт прав. Умею я заводить врагов. Это же надо нарваться на детей таких шишек. Ну, или почти детей. Насколько помнится, я знал только одного председателя Государственного Совета. И фамилия у него была не Бабичев. С другой стороны, Зейфарт так и сказал — не отец, а родственник.

И тут меня осенило. Ну точно, вот кого мне заводила напоминал. Он ведь реально Максутов на минималках. И лицом похож, и по комплекции. А пушок этот дурацкий под носом — явно под Игоря Вениаминовича косит.

Что самое гадкое, не спросишь. «Бабичев, ты извини, я тут тебе по мордасам надавал. Да еще колокольный звон устроил. Причем, без всякой магии. Ты, случаем, Максутову не близкий родственник?».

И с Самариным не поговоришь. Я было попробовал, да Леонид Леопольдович, наш фельдфебель, выпучил глаза, да повелел молчать. Этот ветеран какой-то войны, если судить по хромоте, пусть и недом, но злить его лишний раз не хотелось.

Да и странный пассажир этот Самарин. Я бы с ним в разведку не пошел. Его спасаешь, рискуешь своей фотогеничной стороной лица, а он тебя же и сдает. Как-то не по-товарищески.

Тяжелые шаги вдалеке возвестили, что мой конец близок, как никогда. В коридор влетел здоровенный и толстый мужик с длинным усами и бакенбардами. Синий мундир, грудь увешана какими-то орденами. Хотите, я угадаю, чей это папаша?

Зубарев-старший недовольно окинул нас взглядом, после чего презрительно посмотрел на сына. Ну да, тот выглядел не совсем презентабельно. Разукрасил я его будь здоров, да еще при падении младшенький мундир на плече порвал. Интересно, как быстро тут новую одежду выдают?

Следом появился Крысин. То есть Красин. Хотя по внешности — один в один сын. Последнему, кстати, надо внимательно на отца смотреть и делать выводы. Если не будет следить за осанкой, станет таким же.

Незнакомый невысокий старичок с седыми вьющимися волосами и хитрыми карими глазами, видимо, и был Самариным. Тем самым Самариным, который мне нужен. Он внимательно поглядел на меня, потрепал по голове младшенького и зашел в кабинет.

Внутри что-то грохотало, басило и требовало объяснений. Мне почему-то казалось, что это рвет и мечет Зубарев. По крайней мере, ему подходил такой голос. Зейфарт просил не горячиться и дождаться господина Максутова.

И тот появился только спустя минут пять после того, как собрались все остальные.

Игорь Вениаминович, как всегда, был неотразим. Я тут понял, кого он мне напоминает. Пантеру, которая медленно перебирается по ветке, готовая в любую минуту прыгнуть на противника. В нем чувствовалась сила, самая настоящая.