Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко Страница 27

Вскоре, за очередной плетеной дверью, моему взору открылась картина, заставившая вспотеть и напрячься. Несколько молодых, даже юных, моркотов обоего пола беззастенчиво предавались на ярких циновках размеренному разврату, от вида которого мое нутро сжалось в комок настойчивого желания присоединиться. Одна парочка сразу привлекла мое внимание. Блестящие от пота гибкие тела сплелись прямо на полу, издавая томные звуки. В воздухе помещения витали сладкие запахи масел, смешанные с терпкими ароматами горячих тел и долгого секса…

Мою крышу, стосковавшуюся за долгие недели по всем этим ощущениям и эмоциям, повело в сторону. Ходящая с тихим смешком прижалась ко мне и прошептала:

— Неужели ты думал остаться каменным, черный? Ты ведь сам не замечаешь, как сводишь с ума тех, кто оказался рядом… Это надо исправлять.

Ее руки заскользили по коже, оставляя след жгучих прикосновений, словно я попал в переплетение нежных щупалец морского цветка — актинии анемона. Воздух сгустился до плотности воды, стал вязким и жарким. Как в тумане, я очутился на полу, прижатый пылающим телом жрицы. Синяя скользнула губами по моей груди, запустив пальцы в волосы, насыщая голову электричеством страсти. Жадные прикосновения сухих губ заставляли тело трепетать и сжиматься, выгибаясь навстречу ласке. А потом началось безумие… Уже не синее наслаждение, а какое-то другое, неописуемое. Мир закрутился в ошеломляющем экстазе, сомкнувшись плотным огнем на каждом участке тела. Странная пылающая энергия стала собираться в яркую сверхновую где-то там, внизу, где сходились все потоки чувств и желаний. И тут чей-то голос прошептал издалека:

— Ублюдок черный… Почему ты делаешь мне плохо? За что?

Это настолько разнилось с происходящим, что я на миг опомнился и отстранил от себя синеволосую. Жрица вскинула голову и уставилась на меня странно ждущим взглядом. Словно Ходящая к чему-то готовилась. Я ошарашенно повертел головой в поисках того, кто вмешался в процесс. Энергия отхлынула от меня взрывом тонких лучей, ринувшихся на поиски. А потом я увидел весь этот мир как на ладони. Он плыл в сиянии белого космоса, усыпанного черными звездами и галактиками. Три континента, но лишь один туманился прозрачной радугой… Радуга потянула к себе все быстрее и быстрее. Фиолетовое лезвие света прошло сквозь меня обжигающей волной. Один раз, другой, третий. И с каждым разом континент становился ближе. Мой взор остановился на огромном лесе, ятаганом разрубившем южную материковую часть. С одной стороны бездонные джунгли хранила степь, а с другой — невероятно высокая горная гряда, отделявшая Лес от клокочущего черного океана. Темно-синий проблеск зова потянул меня прочь, к северу, к двум внутренним морям, на берегу одного из которых стоял сказочно красивый город, потускневший и посеревший в пелене удушающего вечного ливня. И оттуда мне в душу смотрели синие глаза, большие, полные живой злости. Словно испугавшись страстного взгляда, я движением невидимых рук обрезал лучи своей силы, успевшие срастись с фиолетовыми потоками света. И болезненный удар в голову вышвырнул обратно, в комнату, где мой взгляд опять встретился с теплым ожиданием во взоре Асмиреи. Ходящая улыбнулась, и ее завораживающий голос пробился сквозь звон в ушах:

— Подумай, гость. Я готова продолжать, готов ли ты?

Все опасения, витавшие в моей голове прежде, словно корова языком слизнула! Я хотел было уже протянуть руки к жрице, чтобы продолжить тесное общение, но тут понял: ароматы комнаты больше не возбуждают меня ни на мгновение. Скорее даже наоборот. Возбуждение схлынуло без следа. Ходящая же почему-то с очень довольной моськой кивнула и сказала:

— А ведь ты уже привязан, малыш. Ты успел вернуть одно из своих крыльев одиночества, даже не заметив этого. Поздравляю.

Жрица встала на ноги и решительно похлопала в ладоши, прерывая сладострастные вздохи вокруг себя, после чего сказала в наступившей тишине:

— Тримурра приветствует тебя, моркот-анкх. Отныне ты и только ты решаешь, кто достоин твоего внимания в потоках слияния тел и душ. Да благословит тебя Аскалай скорой встречей со вторым крылом. Надеюсь, я увижу твой полет в чистом небе Кавана.

Все моркоты, пребывавшие в комнате, с диковатыми выражениями на ошарашенных лицах склонились в глубоком поклоне. Те, что не успели подняться или даже разлепиться, просто пофыркали себе кто куда. И спокойно продолжили увлекательное занятие. Я же в полном недоумении все еще был где-то далеко. Вспомнилась малышка Родерия… В груди возникло странное ощущение, полузабытое, теплое, щекочущее изнутри кожу. Слезы в злых синих глазах отозвались холодком — зачем? Что я хотел доказать, когда наказывал взбаломошную девчонку, воспитанную в высшем свете эльфийского двора? Для чего подчинил остроухую, совершенно не понимающую причин происходящего? Разве ей кто-нибудь хоть раз говорил, что она поступает плохо? Во мне шевельнулось что-то, отдаленно похожее на чувство вины. Но тут же спряталось за мыслью о том, что это не повод оставлять десятки, если не сотни несчастных изъятых в их сладких иллюзиях. Может быть, я и был не прав, когда растерзал энергетическое тело аристократки-насильницы. Но в этом мире еще много таких, как тот хвостатый ублюдок. И только ради этого стоило продолжать.

Я поднял вверх свои руки и уставился на ладони. Левая пульсировала красным светящимся круглым ожогом. Правая словно подернулась инеем, в котором синели сплетенные треугольники, создавая картинку, похожую на песочные часы. Голос Ходящей разорвал повисшую кисею нирваны:

— Синяя ветвь Тримурры признала тебя, черный. Завтра ты отправишься в город белого племени. Если и там ты пройдешь испытание, самое сложное из трех, то узнаешь все, что должен знать. И найдешь путь к своей правде и тропу к ее достижению.

Я услышал протяжный вздох большого существа и повернул голову на источник звука. Горотур смотрел на меня с бесконечным облегчением в глазах. Словно что-то мощное перестало угнетать его. Словно ему больше не надо нести непосильный груз. Так моя соблазнительность его все-таки доставала, что ли? Догадка бухнула по голове мягким молотом. Это что же получается? На мужиков тоже, что ли, действует? И его только сейчас отпустило?! И я все это время был рядом с потенциальной проблемой огромной силы и непомерной дури?! Ой, твою же кавалерию! И я с бесконечной благодарностью прошептал рогатому:

— Спасибо.

Тур лишь ухмыльнулся в ответ и демонстративно зевнул, вызвав у синих моркотов, не занятых сладким занятием, жгучий интерес к своим огромным клыкам.

На третий день нового пути по древесным тропам к владениям племени белых моркотов на меня накатило. Обозначить состояние — слов не нашлось. Просто я вдруг понял, что окончательно потерялся в происходящем, словно маленький мальчик в огромном супермаркете на моей родине. Все время что-то происходило, толкало, тащило, ввергало в шок, в непонимание, в трогательно цветную шизофрению. Как будто меня подвесили посреди странного неба, нарисованного безумным художником, использовавшим вместо красок кусочки серого тумана, зеленой травы и светлых пятен беспамятства. Какие-то испытания, долгие переходы, от которых подкашиваются онемевшие ноги, каменеет спина, плетьми висят руки, а разум лишь искоркой полоумной мечется рядом, пытаясь не улететь под порывом новой ошеломительной тоски. До боли в глазах, до тупой свинцовой тяжести в костях черепа захотелось прямо сейчас проснуться и облегченно выдохнуть, не пытаясь удержать клочки растворяющегося кошмара…

Конец ознакомительного фрагмента