Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд Страница 28

— А разве нет? И, по правде говоря, уж не ты ли стоишь за этой историей?

— Какой?

— За похищением Джульетты.

— С чего бы мне ее похищать?

— Ответь мне.

— Если ты помнишь, — сквозь зубы промолвила Алекса, — ее брак с Янусом был моей идеей. Нам нужен Кипр, нужно защитить торговые пути. От них зависит наше благосостояние. А ты, кажется, в дружеских отношениях с послом султана. Не следует ли мне задать тот же вопрос?

— Поверь, ситуация уже изменилась…

Алонцо подошел к балкону и посмотрел сквозь резные ставни на толпу, собравшуюся на Моло, водной террасе дворца. Левее не меньшая толпа заполняла набережную Скьявони. Большинство из них — Арсеналотти.

— Венеции нужен герцог, который в состоянии управлять ею, — произнес Алонцо.

— Ты говоришь о себе?

— Ты не можешь занять трон.

— Потому что я женщина?

— И монголка. Ты знаешь, как они к этому относятся.

Сделка, которую Марко Поло заключил с Кублай-ханом ради товаров из Китая, принесла Венеции огромные доходы. Признательность богатеющих купцов укрепила трон Марко. Дож превратился в герцога, вместе с титулом пришла власть. А Совет из хозяина стал его слугой.

Кублай-хан извлек из соглашения две выгоды: торговое представительство — фонтего хана рядом с Риальто, и гарантии, что ко всем монголам Венеции будет применяться закон хана, независимо от места и тяжести преступления. Брак Марко III подсластил сделку для обеих сторон. Но Марко правил железной рукой в бархатной перчатке.

— Им нужен настоящий герцог, — сказал Алонцо.

— У них уже есть один.

— Люди видят его раз в год, после того как его с трудом успокаивают. Набелят, как шлюху, дадут опиума, и он дергает руками, как сломанная марионетка.

— Мой сын никогда не отречется от престола.

— Хочешь сказать, — бросил Алонцо, — ты никогда не позволишь ему отречься.

Регента приводило в бешенство отсутствие племянницы, а вовсе не само похищение. Все его планы, его прекрасные замыслы просто испарились. Он бы не стал возражать, если бы эту маленькую сучку похитили с какой-то пользой…

Джульетта повернулась на кровати, сдернула с себя одеяло и встала. Маленькая комната закружилась перед глазами, и девушка села обратно. Желудок сводило от голода, потому она и проснулась. Сегодня она должна заставить себя поесть.

В камине уже горел огонь, на подставке стояла большая миска с теплой водой для умывания. Миска поменьше, для мытья рук, будет ждать ее на столе с завтраком. Еще одну поставят к обеду. Не таким она представляла себе плен.

В первый день девушка отказалась от помощи при одевании.

Но пожилая женщина в дверях выглядела такой несчастной, что вчера Джульетта смягчилась и позволила ей немножко помочь. Конечно, у Джульетты по-прежнему всего одно платье. Уже потрепанное, хотя все же чище, чем в ту ночь в базилике. Сейчас на платье не было ее крови.

Кровь на платье… Она вспомнила, как странный седой юноша спрыгнул с потолка базилики и застал ее полуголой. Возможно, подумала Джульетта, он позволил бы ей убить себя, если бы знал о планах дяди Алонцо.

Джульетта яростно потерла глаза. Только бы не заплакать.

Этот зал в особняке Дукале назван очень удачно. То, что сотворили над ней в зале делла Тортура, иначе как пыткой и не назовешь. При одной только мысли о силой раздвинутых коленях ее охватило чувство беспомощности.

Она боялась думать и в то же время не могла избавиться от воспоминаний. И всякий раз, вспоминая, чувствовала тошноту. Магия доктора Кроу работала: Джульетта не могла говорить о той ужасной сцене даже сама с собой.

По крайней мере, вслух.

Но это не имело никакого значения: старуха, которая ухаживала за Джульеттой, была глуха и нема. Ее муж — тоже. Сложно сказать, сколько им лет. Джульетта считала старыми всех людей старше ее самой.

Старуха бережно отерла слезы Джульетты, умыла ей лицо влажной тканью и помогла одеться, завязывая ленты трясущимися руками. Пуговицы Джульетта застегнула сама. Иначе еда совсем остынет.

Сегодня на завтрак был свежий хлеб, сыр, сушеное яблоко, кусок пирога с цукатами и горячее вино с мускатом, чтобы отогнать прохладу. Вино сильно разбавлено водой. Для пожилой пары она, очевидно, еще ребенок. Яблоко уже очищено, пирог порезан. Ножа сегодня нет.

— Я хочу прогуляться, — заявила Джульетта.

Мужчина посмотрел на женщину: все решения принимала она. Старуха задумчиво склонила голову.

Джульетта подошла ближе, встала перед ней и сказала: «Пожалуйста».

Они оба читали по губам, а значит, понимали по-итальянски. Наверное, раньше они говорили или слышали, а может, и то и другое. Интересно, кто же они? Она — пленница, тут нет никаких сомнений.

Пленница в теплой, богато украшенной тюрьме посреди…

На этом знания госпожи Джульетты заканчивались. Очевидно, она в каком-то месте. Однако она не выходила на улицу, ставни заперты, а в слуховое окно видны лишь облака. Как она может сбежать, если даже не знает откуда?

— Пожалуйста, — попросила она. — Позвольте мне погулять.

Вдруг «пожалуйста» поможет?

Должно быть, они знали: это не то слово, которым легко бросается принцесса Миллиони. Старик обменялся взглядом со старухой. Женщина кивнула, и старик принес плащ из белоснежного меха. Плащ озадачил Джульетту еще больше. Такая редкая вещь стоит целое состояние.

Ее тюрьма состояла только из спальни и маленькой комнаты, где они ели. Но сейчас женщина достала из кармана ключ, взглянула на старика, ища поддержки, и открыла выход во внешний мир.

Небольшой зал был заставлен мебелью, и Джульетте пришлось протискиваться боком между деревянным стулом и сундуком. Мужчина снял с гвоздя тяжелый ключ, отпер входную дверь и отступил назад.

Ее держали в небольшом храме.

Деревянный храм посреди сада, окруженного стеной. Пятна снега, голые ветви. Часть деревьев сильно запущена, остальные кажутся засохшими. Ни одного знакомого Джульетте. Стена, окружавшая это запустение, была выше ее роста. Намного выше.

— Где я?

Старик посмотрел на нее.

— Скажите мне. — Поскольку старик нем, Джульетта не знала, какого ответа она ждет. Потом заметила его взгляд, брошенный на стойку ворот.

Видимо, это и есть ответ. Со стойки, утопающей в снегу, свисали пучки травы. Серебро на стойке почернело, и Джульетта предположила, что они висят там уже давно. Небо казалось знакомым, воздух, как и положено, пах солью.

— Я еще в Венеции?

Когда старик отвернулся, она зашла к нему с другой стороны. Мужчина вздохнул. Прямой вопрос будет лучше, решила Джульетта.