Князь оборотней - Илона Волынская Страница 28

Выскочивший невесть откуда Хуту был страшен — его лицо покрывал толстый слой сажи, парка дымилась. За ним волочился хвост черного дыма. Хадамаха увидел рядом его безумные глаза, и Хуту вцепился в висящую на плече у Хадамахи девушку.

— Отпусти ее, грязное животное!

«Совсем сдурел парень!» — вздохнул Хадамаха, опуская кулак молодому стражнику на голову. Мозги там явно набекрень, встряска им не помешает — вдруг на место встанут? И ринулся к двери.

Тянущиеся к потолку веревки прогорели и лопнули. Обрывок свалился прямо на Хадамаху, хлестнув пылающим концом по голове. Потолок пересекала четкая белая щель, и сквозь нее сыпался снег. И таял, растворяясь в пожаре. Раздался скрежет… И крыша провалилась внутрь, распавшись на две половинки!

— Берегись! — успел рявкнуть Хадамаха. Больше ничего не успел — скопившийся на плоской крыше лавки гигантский сугроб рухнул ему на физиономию, сшибая с ног, забивая рот и глаза.

Пш-ш-ш! — некоторое время накрывшее лавку снежное полотно сохраняло неподвижность. Лишь кое-где снег кипел, как вода в кастрюле, и над ним взвивались черно-белые вихри дыма и пара. Буль-буль! — струйки воды сочились из-под снега, медленно растекаясь талой лужей.

Мокрый снег у самой двери зашевелился — из него с фырканьем выбрался Хадамаха с девушкой на плече. В провал крыши глядело предрассветное небо.

— Вот уж точно как снег на голову! — потирая затылок, пробормотал Хадамаха.

Снег зашевелился снова — первой появилась рука с мечом, потом выбрался весь Хакмар. Дернул и выволок Аякчан. Тоже посмотрел на крышу…

— Изобретательно. Начинаешь уважать северян, — кивнул он. — А я еще гадал — зачем те веревочки? — И специально для Хадамахи пояснил: — Механизм запора крыши держится на пропущенных от стоек веревках — если те сгорают, крыша открывается сама собой и снег с нее валится внутрь. Интересно, как устроен замок? — И, кажется, всерьез собрался лезть наверх — выяснять.

— Давай лучше узнаем, как открывается эта дверь? — дергая заклинившую дверь лавки, злобно пропыхтела Аякчан.

— Думаю, самым простым способом! — откликнулся Хакмар и шарахнул по двери мечом. Ухнуло, и дверь вывалилась наружу, гулко шарахнув по натоптанной наледи.

— Хозяева тоже так ходят? — спросил Хадамаха и полез вон из лавки, волоча за собой девушку.

— Нет! — ответили ему. — Обычно я просто тяну за ручку.

Хадамаха вскинулся — перед ним стояли люди. Жрица, такая старая, что, казалось, ее дряхлые кости тоже связаны между собой веревочками и засунуты в мешок из морщинистой кожи. Любой шаг, любое движение — и веревочки эти грозили развязаться, а сама жрица осыпаться кучкой костей. Даже волосы были грязно-серые, как присыпанные пеплом, лишь с легким проблеском былого сапфирового цвета. Поверх обычной жреческой рубахи на ней была богатая парка на собольем меху — внутренний Огонь уже вовсе не грел старуху. Рядом со жрицей стоял шаман: нагрудник с изображениями лягушек и змей и пришитые к спине халата крылья ястреба, как у всех белых шаманов, предназначенные для странствий в Верхний мир. Высокий, седой, величественный, не то что Донгар, сразу видно, этот — настоящий шаман. Одетый в обноски, тощий, будто Днями не кормленный паренек — ученик, наверное — робко переминался за спиной учителя. Позади топталась пара местных стражников — одним из них оказался дядька Бата. Дядька укоризненно косился на выползающих из дверей лавки Хуту с приказчиком, облепленных снегом так, что их можно принять за оживших снеговиков.

Девушка на плече у Хадамахи взбрыкнула ногами, едва не заехав подошвой парню по носу. Хадамаха торопливо спустил ее с плеча.

— Это было… ужасно! — с силой сказала она. И начала картинно оседать, рассчитывая попасть в поддерживающие руки Хакмара.

Хакмар глядел на Аякчан — точно подсчитывал, не осталось ли каких потерянных частей тела под снежным завалом. Слава Эндури, хоть тряпка у нее с волос не свалилась! Не хватало только вопросов: а что вы здесь делаете, юная госпожа жрица, а кто вас прислал?.. Никем так и не подхваченная, девушка хлопнулась в мокрую уличную наледь у ног Хадамахи. Все дружно поглядели на нее. А потом приказчик начал истошно орать:

— Это все они! Господин шаман Канда, они лавку подожгли, на стражника напали, они…

— Вранье! — не вставая с земли, громко выкрикнула девушка. — Это все ты! И ты! И ты! — она поочередно указала на приказчика, на держащегося за голову Хуту, на старика с ковриком и мужика-бабу в меховом шарфе, выползавших из дверей лавки. Мороженая рыбина тоже была с ними — старик держал ее за хвост, а мужик-баба — за плавник. И указывала девушка на рыбину, хотя та уж точно ни в чем не виновата. — Это все они! Они… упустили моего зайца! Он сбежал! Погиб! Сгорел! Ищите все, немедленно! Батюшка, велите им!

Не выпуская рыбины из рук, точно связанные ею на веки вечные, старик с ковриком и мужик-баба целеустремленно двинулись прочь по улице. Вода сочилась с подтаявшей в Пламени рыбины, оставляя за ними цепочку темных капель.

— Куда? — негромко спросил шаман.

— Так это… Зайца искать. Как велено.

— Рыбу оставьте и идите, — согласился шаман.

Его ученик выступил из тени и аккуратно изъял рыбину у старика из рук.

Хадамаха почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Кто-то тут недавно интересовался, где Донгар. Хотели — получите. Радуйтесь.

Свиток 10, в котором Хадамаху, Аякчан и Хакмара задерживают до выяснения обстоятельств

На улице возле засыпанной снегом лавки бушевал скандал.

— Бандиты они! Этот явился — говорит, девку продавать, за долги… — орал приказчик.

— Ничего подобного я не говорил, — рыкнул Хадамаха. Поведению приказчика он не удивлялся: глупо ждать, что тот на себя вину за разгром лавки возьмет. Удивляло Хадамаху отсутствие зрителей. В Сюр-гуде лавок побольше, да только если б одна из них сгорела, вокруг полгорода бы толпилось, а вторая половина жалела, что не успела вовремя. А тут — никого. Это было… не то чтобы не по закону, а не по обычаю как-то. Неправильно, как и все здесь.

— А сам лавку поджег! — продолжал разоряться приказчик. — Как заревет, как на меня кинется и светильник об стену — хрясь! И кричит… то есть рычит: «Да здравствуют братья Биату!» А девка их… — он ткнул пальцем в Аякчан. — Дым повалил, сразу задевалась куда-то, небось, выручку стырить.

— Выручка пропала? — бросил тот, кого называли шаманом Кандой.

Приказчик поглядел на выпирающую из дверного проема лавки противопожарную снежную подушку. На его лице отразилось столько чувств, что, казалось, щеки отвалятся, не выдержат. Приказчику очень хотелось ответить «да!» — и прикарманить немалую деньгу, свалив все на случайных путников. Но такая ценная мысль пришла ему в голову лишь сейчас, значит, заранее выручку-то он перепрятать не успел! И Эрлик ведает, сумеет ли, когда снежный завал разгребать начнут.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги