Век одиночества - Валентин Леженда Страница 3

— И что, никаких следов? — осторожно поинтересовалась дочь.

— Какое там! — грустно вздохнул комиссар. — Плакат оставили! С надписью: «Долой тиранов»! Герои м… малолетние…

Впрочем, почему он сразу решил, что это дело рук гимназистов? Хоть здание и охраняется, но на территорию свободно может зайти всякий, кому заблагорассудится. Особенно ночью. Заскочила шайка отверженных, сделала черное дело и удалилась, бросив тень подозрения на отпрысков почтенных семейств, воспитывающихся в престижной школе.

Семейную идиллию бесцеремонно прервала трель телефонного звонка.

— Да? — произнёс Лэйхо в трубку, не ожидая ничего хорошего.

— Господин комиссар, — отозвался на том конце инспектор Оста Салминен. — Инцидент. Автомобиль за вами послан.

— Хорошо. Сейчас выхожу.

Антти не стал уточнять, что стряслось. И так понятно, что не на торжественное собрание в честь Дня Всеобщего Единства приглашают. Хоть сегодня и общегосударственный выходной, но только не для органов безопасности. Им расслабляться нельзя ни под каким предлогом — внешний и внутренний враг не дремлет! А в праздники, когда народ, во-первых, не на работе и, во-вторых, расслаблен и беззаботен, — тем паче. Так что — режим повышенной готовности, будь он неладен. А ведь как надеялся, что в кои-то веки удастся расслабиться…

— Я на службу, — со вздохом сообщил дочке комиссар. — Ты тут приберись… И вообще будь умницей. У вас же сегодня нет занятий?

— Ага. Только концерт. А потом, вечером, бал…

— Пойдешь?

— Ну, наверное, — пожало плечами дите. — Лина звала.

Антти кивнул;

— Сходи, развлекись. Да, и передай госпоже Саари, что я как-нибудь после праздника наведаюсь к вам в гимназию.

— Ладно, пока, пап, — Нисса послушно подставила лоб для родительского поцелуя. — Береги себя…

* * *

Спустившись, комиссар сел в уже поджидавший его у подъезда служебный черно-белый автомобиль. Кивком поприветствовал молодого капрала, поспешно выскочившего из машины, чтобы услужливо распахнуть перед шефом дверцу.

Автомобиль выехал на тонущий в сизом смоге проспект.

— Притормози-ка, — велел Лэйхо водителю, когда они проезжали мимо гимназического парка.

Автомобиль остановился напротив тяжелых кованых ворот, на каждой из створок которых красовалась эмблема; щит с перевитым лентами крылатым жезлом и витым рогом. Вокруг этих символов процветания была начертана надпись: «Знания, закон, честь» — гимназия была с уклоном в юриспруденцию и готовила будущих стражей правопорядка. Господин комиссар и сам ее закончил.

Когда же это было? Давненько, уже и не припомнишь. Да, точно, двадцать пять лет назад. Как раз в год прихода к власти того самого Первого, памятник которому осквернили неведомые враги.

Лэйхо только-только закончил школу и поступил в университет, естественно, на юридический. И тут осенью случился Черный Мятеж. Тогдашний Первый принимал какой-то военный парад, а нынешний, который в те времена именовался Вторым, стоял рядом с ним на трибуне. И вот парочка офицеров, как объявили впоследствии, хонтийских агентов, прорвав оцепление, вплотную приблизилась к правительственной ложе и в упор расстреляла руководителя государства. От полученных ран глава Радетелей скончался на месте, и власть по закону перешла его заместителю, Второму, тоже пострадавшему от рук злоумышленников, хотя и незначительно.

Новый Первый поистине железной рукой взял власть, проведя пару победоносных кампаний против Хонти, загнав в глубокое подполье оппозицию и способствовав наведению в Пандее «абсолютного и исключительного» порядка. За время его правления страна пережила Третью Хонтийскую войну (признаться, не слишком-то удачно закончившуюся для Пандеи), а также еще один мятеж, поднятый предателями-генералами. Потом, вроде бы, воспряла, вновь стала переживать экономический подъем на зависть злокозненным соседям. И вот пожалуйста, дожили! Какие-то сумасшедшие осмелились поднять руку на изваяние Спасителя нации! Невиданное и неслыханное дело.

Господин комиссар вышел из автомобиля и приблизился к воротам. Широкая аллея бежала в глубь густо разросшегося парка, упираясь прямо в высокий гранитный постамент. Сощурив глаза, Лэйхо попытался разглядеть что-нибудь, напоминающее поверженную статую, и не увидел ничего. Наверное, рабочие успели убрать оскверненный монумент.

Пару минут постояв у ворот и полюбовавшись парком, к разбивке которого и сам когда-то приложил руку, начальник Третьего отдела вернулся к автомобилю и взялся за ручку дверцы. И тут откуда-то из-за ограды прогремели выстрелы.

Шальная пуля с лязгом продырявила заднее крыло машины, вторая прошила полу комиссарского плаща.

— Проклятье! — Антти рывком ввалился в салон и рявкнул: — Гони!

Водитель резко газанул, уводя автомобиль из-под обстрела.

— Из снайперской винтовки стреляли, — облизав пересохшие губы, заметил капрал.

— Откуда знаешь? — покосился на него комиссар. — Воевал, что ли?

— Угу, — подтвердил парень. — На третьей Хонтийской.

Десять лет назад, значит.

— Постой, — нахмурился офицер, — сколько ж это тебе?..

— Двадцать шесть. Я тогда добровольцем на фронт сбежал, прямо из школы.

Лэйхо кивнул.

Вот, а еще говорят, что в нашей молодежи патриотический дух ослаб. Да с такими молодцами нам никакой враг не страшен! Ни слабосильная, но ядовитая Хонти, ни даже напыщенная Страна Отцов. Ну разве что Островная империя со своими белыми субмаринами…

— Кто бы это мог быть, господин комиссар? — осторожно спросил водитель, тщательно вглядываясь в каждую проезжающую мимо машину.

— Не знаю, — процедил сквозь зубы Лэйхо. А сам подумал, что у дочки будет испорчен праздничный вечер. Бал, несомненно, отменят ради безопасности детей. Придется Ниссе снова коротать время за очередным телесериалом. В кои-то веки господин комиссар был этому рад. Пускай уж лучше дома посидит, чем, не дай Сфера Мира, на пулю террориста наткнется. Как ее мать. Он не переживет второй такой потери. Просто не переживет.

— Где произошел инцидент? — осведомился Лэйхо у капрала.

— В «Заповеднике братской любви», — доложил тот. — Инспектор Салминен уже там.

Ага, значит, Оста и эксперт-криминалист Виа Ояла работают. Хо-ро-шо. А мы пока…

— Вот что, дружище. Высадишь меня у входа в парк, я пешком пройдусь, а сам пулей лети в управление и доложи об инциденте у гимназии. Пусть немедленно вышлют наряд. Может, еще успеют по горячим следам изловить преступников. После отгони машину в ремонт и вели, чтоб старушку быстренько залатали.

— Будет исполнено! — кивнул капрал.

Утреннее небо отливало зловещим фантасмагорическим свинцом. Лаури Нурминен взглянул на часы. Шесть тридцать пять. Самая рань.