Зверолов - Владимир Поселягин Страница 3

После этого я пошлепал по ковру в душ. Нужно смыть с себя пот (на улице было жарко).

Я бы в душе, когда в мою комнату кто-то вломился.

— Антон? — сквозь шум льющейся воды расслышал я. Правда, голос распознать не смог.

Антон Серебряков — это мой оперативный псевдоним, выданный на время командировки. Все документы были на это же имя.

— Тут я! — крикнул в ответ.

— Ну ты идешь? — теперь я распознал голос Андрея Антонова.

— Куда ты торопишься? Сейчас душ приму, посушусь, переоденусь в чистую одежду, тогда и пойду.

— Машина ждет, все уже внизу! — возмутился тот.

— Пускай едут. Тем более водитель там гид, разберутся, куда им, и что смотреть.

— Ладно, я скажу, чтобы отправлялись, а сам с Ромкой тебя подожду.

— Лады.

Наконец Андрей покинул мой номер, едва слышно хлопнув дверью, а я, закрыв кран и встав на коврик, взял одно из полотенец и стал насухо вытираться.

Обернув его вокруг бёдер, вышел в комнату и, подойдя к окну, лениво и с немалым удовольствием осмотрелся. Снаружи едва слышно засвистел стартер, взревел мотор, и через пару секунд из-под полога показался капот черного «Ситроена» — той модели, что де Фюнес ездил в фильмах. Видимо, кто-то из жильцов или посетителей ресторанчика поехали по своим делам. Наша машина находилась на другой улице. Распахнув обе створки окна, я, нагнувшись, выглянул из номера и стал с удовольствием вдыхать свежий, слегка загазованный городской воздух. Улица тут была двухсторонней, и машин хватало, хоть и было не так много, как в мое время. При наблюдении я заметил прогуливающегося жандарма в той же форме, как и в фильмах с де Фюнесом про жандарма из Сен-Тропе.

— Лепота, — с удовольствием пробормотал я. — Эх… ле-епота-а!

Потянувшись, я вернулся в ванную и, повесив полотенце на держатель сушилки, голышом вернулся в комнату. Взял из шкафа свежее белье, то есть черные боксерские трусы и белую майку (блин, я уже жалею, что мне не дали собраться самому, а сделали это за меня) быстро накинул рубашку, брюки, носки и надел ботинки. Всё, я готов к выходу в город. Хотя…

Пошарив по карманам формы, переложил документы и конверт с местными деньгами, что нам выделили сотрудники посольства на личные и представительские нужды, в карманы брюк. Пересчитав деньги, я сморщился. Сто франков. Надолго не хватит. Надо будет озаботиться добычей финансов.

Прихватив форму, я спустился в фойе, где на диванчике меня ожидали оба спутника-телохранителя, изучая местные журналы. Подошел к портье и передал ему форму, попросив постирать. А что мне экономить, если химчистка включена в счет номера? Да и плачу не я, а выглядеть надо на все сто.

Судя по виду (они удивленно наблюдали за моими манипуляциями и беседой с портье), мои спутники этим особо не заморачивались, хотя оба тоже были в гражданском. Надо брать шефство над парнями в свои руки.

Подходя к ним, я пропустил прошедшую мимо пожилую парочку, что только что вошла в фойе и направилась в ресторанчик, плюхнулся рядом и спросил:

— Вы форму местным служащим передали на чистку?

— Откуда? — удивился Роман. — Да и не понимают они по-нашему. Что ни скажи, лупают глазами да улыбаются.

— Видишь ли, Ром, — серьезным тоном сказал я, — местные очень серьезно относятся к чистоте тела. Представляешь, они моются три раза в день. Утром после сна, после работы и перед сном. Поэтому если ты пахнешь потом, то ты или иностранец, или варвар. Не нужно нам такого внимания. Поэтому сейчас идете по своим номерам и или спускаете форму сюда и передайте портье, или приготавливаете форму в номерах. В местных гостиницах есть такой официальный обычай: если одежда не в шкафу, то горничные, то есть уборщицы, уносят ее стирать. Нашим передайте об этой услуге. Так что если они хотят, чтобы их одежда была выстирана, просто оставьте ее перед уходом на кровати. Горничная, что будет убирать ваш номер, унесет в стирку, потом вернет всё на место. Причём она убирает постиранное в шкаф, вешая ее на плечики или складывая на полку. Ну всё, бегите, а я вас тут подожду. Что читаешь? О, «Автомобилист»? Вот я пока его и почитаю.

Откинувшись на спинку удивительно удобного дивана — хотя с тем, что мне сделали по заказу в квартиру, не сравнить, — я закинул ногу на ногу и стал с интересом читать местный журнал «За рулем».

Парням понадобилось десять минут, чтобы привести форму в порядок. То есть убрать лишнее из карманов и проверить, как всё уложено в комнате. После чего они спустились в холл. Подождав, пока парни передадут портье форму, я подошёл и сообщил ему, что у нас в комнатах еще дожидаются стирки носки. Вот с обувью был напряг. Мы все трое были в форменных ботинках. Ничего, прикупим, денег хватит.

Портье сперва не понял, пришлось подробно объяснить, что к чему. Через полминуты он согласно кивнул и зазвонил в колокольчик, вызывая дежурную горничную. А мы вышли на улицу под лёгкий ветерок и жаркое солнце, после чего, оглянувшись, посмотрели друг на друга и неторопливо направились к ближайшему перекрестку.

— Так, парни, давайте решать, куда пойдем, — предложил я.

— Я читал в газете, что тут самый лучший музей в Европе, — скромненько признался в своем стремлении Роман.

— Хорошая идея. Неплохо бы побывать в Лувре, — согласился я.

— А я на башню хотел бы посмотреть, — сообщил Антонов.

— Согласен с Андреем. Так что сегодня идем к Эйфелевой башне, поплюем на темечки прохожих с верхотуры. Поужинаем в каком-нибудь кафе, потом погуляем по Елисейским полям да на Триумфальную арку посмотрим. А завтра Лувр и остальные достопримечательности… Если время, конечно, будет. Ладно, пошли такси ловить. Надо сегодня отдохнуть хорошенько — чую, завтра работы будет навалом… О, такси. Ловим!

Остановив пустое такси, мы загрузились, и я велел везти нас к Эйфелевой башне.

По дороге мы делились впечатлениями от увиденного. Если кто замечал интересное, то возгласом привлекал внимание других. Однажды (пожилой таксист специально притормозил), мы заметили идущую по краю дороги девушку. Вроде как ничего особого в ней не было, но мы всё равно смотрели на нее. И если я с легкой снисходительной улыбкой, то парни — открыв рты. Есть такая газообразная материя, через которую всё видно. Так вот под платьем этой девушки отчётливо просматривалось красное кружевное белье. Это и в мое время было за гранью бесстыдства, что уж про это говорить? Так что я был не удивлен шоку моих попутчиков. Даже таксист, усатый пожилой мужичок, можно сказать старик, и то как-то смущенно крякнул.

— …француженки, конечно, не лишены некоторого шарма, который в основном их и красит, — продолжал я наш разговор. — Но с нашими русскими девушками и женщинами они не идут ни в какое сравнение. Что, Андрей?.. А-а-а… Почему нет красивых… Объяснять можно очень долго, но я расскажу тебе официальную версию не только наших, но и европейских историков. В далёком прошлом во времена инквизиции красивые девушки считались ведьмами, и их в большинстве своем умертвляли по надуманным поводам. Сжигали, топили и заживо закапывали. Откуда, Андрей, взяться красивым, если этот геном был фактически выжжен фанатиками? Нет, Ром, есть во Франции и красивые девушки, есть они, не отрицаю. Но в основном это влитая кровь эмигрантов. А из своих — так, штучный товар. Ха! Сейчас начинается забавная тенденция. Ведь границы государств открыты, и многочисленные беженцы заполняют это и соседние государства. Лет через сто чистокровным французом будет считается не невысокий кудрявый блондин, как привыкли считать. А смуглый с примесями турецкой крови — азиат. Ассимиляция во всей красе. Причем геном тюрков и французов не сильно совпадает. Если родится красивый ребенок, это будет скорее исключение из правил. Вспомните Индию, там красавиц с огнем не сыщешь, а что есть, снимаются в кино, все двадцать красавиц. Так что скоро выродятся французы. Вот, например, посмотрите на нашего водителя: он больше славянин, чем европеец, но в скором будущем такого уже не встретишь, если только из эмигрантов кого. Я же говорю, ассимиляция. Поэтому француженки идут на разные ухищрения, чтобы заполучить нормального мужика в постель. Один из примеров вы сейчас видели. О, еще один пример. Сейчас французы очень чистоплотны и сильно кичатся этим. Про нас говорят, что мы варвары. Один раз в неделю моемся. Ха, насмешили. Мы моемся в бане, а это во сто крат лучше, чем по десять раз в день душ принимать. Причем мы мылись так и тысячу лет назад, когда французы ходили в панталонах и не мылись месяцами, считая, что сантиметр грязи — это и не грязь вовсе, а два сантиметра — само отпадет.