Зверолов - Владимир Поселягин Страница 4

Сзади замыкали, с трудом сдерживая смех, оба попутчика. Да и таксист, что сидел рядом со мной, странно скукожился и трясся. Это было подозрительно. И раньше была похожая ситуация.

Мысленно проанализировав, я пристально посмотрел на таксиста, который как раз увлекся управлением, пропуская на перекрестке другую машину. Я мысленно прикинул его возраст и прищурился.

— Смешно, — вытирая слезы, сказал Роман. — У каждого народа своя история и свои проблемы. Я вот, например, слышал, что украинки после двадцати пяти полнеют и дурнеют.

— Это кто это тебе такое сказал?! — возмутился я. — Я сам из Киева, не было там ничего похожего. А если жрать в три горла, то любой пополнеет и подурнеет… О, вон башня показалась впереди.

— Точно, я тоже вижу. Подниматься на верх будем? — спросил Андрей, наклонившись и через лобовое стекло тоже разглядывая приближающуюся башню.

— А как же? Там ресторанчики есть, но нам они не по карману. Жаль, денег мало выделили, экономисты хреновы. Так что выберем что подешевле. Слушай дед, где лучше пообедать?

— Тут на Марсовом поле множество открытых кафе. Так что в любом. Цены не особо большие, — усмехнувшись, ответил старый таксист на том же языке, что и я. То есть на русском.

— Ну, я так и думал. Надо же, поймали первое попавшееся такси, и в нем бывший соотечественник. Из каких будете, ваше благородие?

— Не хами старшим… Юнкером я был.

— Да кто хамит? Обычный вопрос. Я, честно говоря, нейтрально к вам, бежавшим из России, отношусь, хотя и презираю, что не смогли страну от развала удержать. Хотя могли, если бы у вас в руководстве единение было. Ладно, не будем уходить в историю, всё равно — что было, не вернёшь, да и без бутылки беленькой нормально не поговорить. Вы можете высадить нас поближе к башне, чтобы ножками недалеко было топать?

Роман и Андрей очень серьезно прислушивались к нашему разговору. Явно фиксируя каждое слово.

— Насчет беленькой намек понял. Хотя водку трудно достать, но я смогу. Где встретимся? — забросив крючок, спросил таксист, ища место, где можно припарковаться.

— Город я плохо знаю. Может, в нашем отеле? У него несколько оригинальное название…

— «Бастилия»? — уточнил таксист, наконец найдя свободное место и припарковывая машину.

— Точно, — удивился я.

— На той улице, где я вас подобрал, множество отелей, но с оригинальным только одно. Потомка начальника тюрьмы.

Объяснение меня устроило: действительно, кому как не таксисту знать все местные отели.

— Антон Серебряков, — протянул я руку.

— Юрий Кузьмич Шмидт.

Мы все синхронно засмеялись, потом я спросил, старательно подавляя улыбку:

— Тот самый?

— Нет, тот был Петр Петрович, — улыбнулся Юрий Кузьмич. — Я тоже читал книгу Ильфа и Петрова. Только во французском переводе. С вас два франка.

— Я плачу, — сообщил я своим. Пока они выбирались из машины, уплатил и спросил: — Когда встретимся? А то, честно говоря, очень уж охота побеседовать с осколком великой империи о прошедшем.

— Когда вы вернетесь?

— Ближе к вечеру. Когда у вас тут темнеет?

— В полдесятого темнеет.

— Вот в восемь и пообщаемся. Ничего, если что — у меня переночуете.

— Хорошо.

Пожав руку Юрию Кузьмичу, я вылез из машины и аккуратно захлопнул дверцу, после чего подошел к стоявшим на тротуаре спутникам и спросил:

— Чего стоим? Пошли, сейчас на башню, а потом можно и погулять.

Мы углубились в парк и по тропинке направились в сторону башни. Но как оказалось, это была тропинка для прогулок, короче говоря, она повернула и направилась в противоположную сторону. Но мы что, не русские, что ли? Что нам этот газон с табличками «по газону не ходить»? Одним словом, мы перепрыгнули через полуметровую ограду из кустарника и под взглядами прохожих-французов спокойно прошли по газону и, снова перепрыгнув через кустарник-забор, оказались на тропинке, что вела прямо к башне.

— Месье! — окликнули нас сзади. Обернувшись, я увидел приближающегося к нам быстрым шагом жандарма. Это был второй полицейский, что мы видели за сегодня на улицах Парижа. Те, что встречали в аэропорту, не считались.

— Вы это нам? — уточнил я. Парни напряглись, не понимая, в чем мы провинились, и настороженно поводили глазами.

— Да, месье. Я обратился именно к вам. Вы разве не видели таблички с запрещающими надписями? — остановился рядом жандарм. При этом он открыл планшет на боку и достал служебный блокнот со штрафами и ручку самописку. — Извините, месье, но я вынужден выписать вам штраф.

— Но мы не умеем читать на вашем языке, — схитрил я. — Мы иностранцы. Да и вон я отсюда вижу, как дети и взрослые играют на том газоне.

— Тот газон, по которому вы шли, только вчера высажен, и его каждый день поливают, чтобы он пророс, поэтому и стоят таблички и предназначен штраф в пять франков каждому, — непреклонно сообщил жандарм. — Могу добавить, что штраф пойдет на нужды парка.

— Что он хочет? — настороженно спросил Андрей.

— Грабит он нас. По газону ходить, оказывается, нельзя. Штрафом грозит. Дикари, тропинок натоптать не могут.

— Может, предъявить ему документы?

— Ты дурак, что ли? Кому выгодно, сразу шумиху в прессе поднимут, мол, русские топчут лучший цветник Парижа. Британцам только это и надо. Стойте пока, я сам разберусь.

Подхватив жандарма под локоть, я отвел его намного в сторону, чтобы прохожие, с болезненным любопытством наблюдающие, как жандарм опускает нас на деньги, не могли подслушать.

— Может, договоримся между собой? Я дам вам денег, а вы не будете писать штраф.

— Это что, взятка? — грозно нахмурился жандарм, вырвав локоть. — Вы понимаете, что это преступление? Я не знаю, как у вас, но у нас во Франции взятки не берут.

— М-да, проблема, — задумчиво пробормотал я на своем родном и могучем. Поглядев, как жандарм держит ручку, я задумался и мысленно улыбнулся. — Господин жандарм…

— Старший жандарм, — поправил меня местечковый мент.

— Да? Извините. Так вот, господин старший жандарм. Ручка, что вы держите в своей руке, моя мечта, не продадите ли мне ее? Даю два франка.

— Но она стоит сорок сантимов, — не мог понять моего поступка жандарм. — Она в любом магазине продается.

— Ой, я такой ленивый, а у вас вот она, в руке. Так что, продадите ее?

— Но… — не знал, как себя вести, жандарм. Вроде и ручка копеечная, и деньги за нее дают хорошие, но какой-то подвох был, он просто чуял это. Чтобы подстегнуть его, я вытащил две банкноты по одному франку и показал их жандарму. Тот, наконец, не выдержал, и была совершена купля-продажа.