Соляное сердце - Руслана Рэм Страница 30

И опустил дорогую плотную ткань ханского шатра. Иринь сразу поднялась, взглянула на Вайорику и позвала ее с собой, так они и ушли вдвоем, оставив нас с Димитру вместе.

Мы сели на низкую лежанку и принялись аккуратно отщипывать мясо, заедая его куском соленого сыра. Димитру старался не хватать много и есть небольшими кусочками, но я видела, как голоден был мальчишка.

— Ешь сколько хочешь. Не смотри на меня.

Он бросил виноватый взгляд, но кивнул, и уже вскоре наша общая тарелка опустела. Хоть он и съел больше меня, но голодной я не осталась — мясо было непривычно жирным, в наваристом бульоне, который мы выпили напополам. За сытостью пришла сонливость, навалилась на тело, забралась тяжелым камнем на грудину, отчего сразу захотелось прилечь на мягкую шерсть, что щекотала пальцы. Я глянула на Димитру, который тоже поддался путам надвигающегося сна, моргая чаще.

— Давай вздремнем. Девочки нас разбудят, как вернутся.

Я постучала в приглашающем жесте по лежанке, и когда Димитру улегся, сама легла следом. Глаза мои моментально закрылись, будто отрезая от меня мир реальный. Шум лагеря за шатром не раздражал слух, а наоборот притуплял страх. Тело же налилось свинцом от нахлынувшей усталости, так я и заснула крепко.

Мне снилась Валахия. Кромка темного леса, что своими темными пиками прорезала низкое белое небо, снился туман в утреннем мареве рассвета, что полз к стенам замка, снился Василе в красном подбитом мехом плаще. Он стоял на нашей смотровой башне и смотрел вдаль. Ветер доносил аромат сырой земли после ночного дождя, смешивался с теплым дымом из кухонных печей, где к завтраку пекли хлеб, а потом поднимался выше, набирая силу, и как послушный пес, трепал алый плащ князя.

— Василе! — радостно закричала я, прыгнув прямо в сильные руки. Ветер донес меня и подарил бережно тому, кто так тосковал, потух глазами от боли. Василе сначала не поверил, схватился за меня мертвой хваткой и прохрипел:

— Лиля…

Я рассмеялась, обняла его за шею и уткнулась носом за ухом, там, где билась жилка, разгоняя кровь толчками.

— Где ты, draga? — лаская мои волосы, спросил княже. — Где тебя искать?

Я выпрямилась в его руках, посмотрела в глаза и прошептала:

— В степи, дракон мой. Вблизи Каракорума. Порталами волшебными ходит хан.

И как только произнесла слова эти, ветер отшвырнул меня от Василе, закружил с листвой мертвой и выкинул из сна.

— Лиль? — настороженно позвала меня Вайорика. — Все хорошо с тобой? Ты зубами скрипела, будто кости чьи перемалывала.

Я непонимающе уставилась на нее, не в силах отогнать морок сна, где были любимые крепкие объятия, а когда поняла, что то обман сна был и не более, враз погрустнела.

— Наверное, что-то плохое приснилось. Я в порядке.

Вайорика посмотрела внимательно, но ничего не сказала. А что тут скажешь?! Кошмары теперь будут их снами в плену, да и после так просто не отпустят.

— Скорее бегите мыться, в лагере какое-то оживление. Неспокойно как-то, — тихо сказала Иринь. — Я схожу с вами.

Я быстро поднялась, следом разбудили и Димитру, который без капризов сразу последовал за нами во второй шатер. В лагере действительно было неспокойно: сновали лучники, мужчины собирались отрядами, спешно собирали еще один шатер. Краем глаза я увидела двух степных орлов, что гордо восседали на длинной жерди у их шатра, которой до этого не было. Неужели гости?

Во втором шатре стояла большая бадья с водой, бадья поменьше, около которой примостились два ведерка с водой, а на соседней скамье лежали длинные лоскуты и пахло солью с травами. Аромат стоял сильный, душный, перебивая все остальные запахи.

— В этой бадье надо омыть тело, натереть солью и мыльным корнем, хорошо очистить, волосы прополоскать, и лишь потом окунуться. Вот здесь ткань для вытирания, здесь натирки, — сноровисто указала на все предметы Иринь и постучала по моему плечу. — Я пойду, нельзя нам разделяться надолго, поэтому и вы поторопитесь.

— Спасибо, так и поступим. — Сжала я ее плечо в ответ.

Как только Иринь вышла, мы с Димитру быстро договорились, что подглядывать не будем друг за другом, а будем мыться спинами — время терять было нельзя. Мальчишка краснел и больше переживал, что я его обнаженным увижу, в мою сторону он никакого интереса и не проявлял. Сущий ребенок ведь. На сердце сразу опустился тяжелый камень — так ведь и есть ребенок, мальчик, чьими желаниями так подло воспользовались, сыграли на слабостях, обманули и предали.

А что Василе с ним сотворит, когда правду узнает?

«Не дам в обиду! Виноват он, но заступлюсь», — решила я окончательно для себя.

Соль у хана оказалась дорогой, не наша и не булгарская. Крупинки были розовые, грани острые, словно камни дорогие, таяла необычная соль в воде медленно, источая какой-то особый тонкий аромат, что умудрялся пробиваться сквозь разнотравье сушенных листьев. Дорогое, роскошное удовольствие. Уж точно не для походного лагеря. Неужто специально для нас Тэмур взял, чтобы… что? Очаровать, соблазнить богатством? Мог ведь силу применить, взять, что хочется, но выходит не спешил.

Я растерла соль по телу и произнесла одними губами старое приветствие, дабы увидеть, есть ли в этой необычной соли силы природные. Крупицы замерцали на моем теле, засветились ярко и резко погасли, когда около шатра послышался голос Тэмура. Он выговаривал своему помощнику громко и раздраженно, а потом замолчал резко, будто к чему-то прислушиваясь, и резко дернул полог шатра. Я только и успела, что за Димитру спрятаться.

Взгляд Тэмура, цепкий и опасный, поблуждал по убранству, что-то выискивая, и остановился на нас. Притворная улыбка появилась на его губах, и хан слегка поклонился, заговорив виноватым голосом:

— Простите за вторжение, почудилась мне волшба неизвестная, испугался незваного врага.

Мы с Димитру лишь напряженно покивали, а когда полог опустился, то принялись домываться быстрее ветра, а когда закончили, то отослала я Димитру вперед себя, а сама прихватила в сухую тряпицу немного розовой соли. Путь долгий, а мне соляная помощница в волшбе не помешает.

Зеркальце сверкало и переливалось будто дивный цветок: и охрой блеснет, и алым, и аметистовым. Все самоцветы горели и искрились, а поверхность до того гладкая была, что с гладью озера в погожий день поспорила бы. Как тут не засмотреться, не зачароваться такой красотой. Ион только охал, осматривая диковинную вещицу со всех сторон. А вот Василе хмурил брови и взирал на находку с большой опаской — не нравилось ему столь дивная красота. Лживая она была, не от доброты сердца созданная, да и скорее всего не руки ее человеческие сотворили, а волшба сильная, но прежде таких артефактов ни он, ни старик Ион не встречали.

— Не знаю с какого краю к зеркалу этому подступиться. И так смотрю, и эдак, а будто нет у артефакта замочка, что раскроет его секрет.