Рожденная на рассвете - Кристина Девис Страница 32

Олианд отстранился.

— Тебе кто-нибудь объяснял, что для нас значит, что ты полукровка? — спросил он.

Она коротко усмехнулась.

— Никто мне ничего не говорит, если их этому ничего не обязывает.

— Зная твоего опекуна, я уверен, что он подумал, что так будет лучше. — Олианд прошелся по комнате, оправляя свободные рукава. — Мы можем поговорить позже. Прямо сейчас же, я хочу, чтобы ты остановила или отразила любую силу, которую я пошлю в твою сторону, на твоё усмотрение. Попытайся остановить ее, когда она нападет. Готова?

Сила Олианда вспыхнула в воздухе перед ним, чистое пламя ночного неба, направленное прямо на нее. Она спрыгнула со своего места, чтобы избежать первого выстрела, и перекатилась, чтобы уклониться от второго. Первый выстрел попал в стул, на котором она сидела, а второй врезался в каменную стену позади нее.

— Не убегай от неё! — проворчал расстроенный Олианд. — Борись с ней!

Следуя указанию, Нева проигнорировала инстинктивное бегство и повернулась лицом к огню. Она набросилась со всей своей силой, останавливая вспышки, которые бросал в нее Олианд. Он переключился с одиночных, больших очередей на более мелкие, точечные атаки, но она справилась с ними с относительной легкостью. Примерно через полчаса после того, как Олианд начал проверять ее защиту, его пламя было в два раза больше ее тела и она обнаружила, что может лучше контролировать его, если целиться рукой. Олианд велел ей погасить пламя или отвести его в сторону. Она подняла несколько щитов, но ей было легче подавить его силу и приказать ей перестать быть такой, какой была у хиланов в середине ее огненного ритуала.

Старик тяжело дышал, и маленькие капельки пота стекали по его лбу, прежде чем он объявил перерыв в их сеансе. Нева лишь слегка запыхалась, как будто она мчалась наперегонки со своими двоюродными братьями к ларьку с лакрицей. Они с Олиандом сидели за столом в углу комнаты и пили из одного кувшина воду.

— Итак, что значит, что я полукровка? — спросила она, воспользовавшись тишиной.

— Ах, это. Я полагаю, тебе следует знать. Ты, должно быть, не слышала о кардинальных табу. Тех, кто их нарушает, обычно или казнят, или отлучают от кланов, — деловито произнес Олианд, — и один из них — это оставить нашего создателя. Второй — отрезание чужих рогов без осуждения. Последний — смешивание нашей крови с кровью любых других народов, особенно более слабой расы, такой как люди. Те, кто это делает и продукты их спаривания, являются теми символами, которые больше всего ненавидит наш закон.

— Значит, моя мать… — Нева замолчала. Монажи, должно быть, была очень храброй, чтобы предаться любви с её отцом.

— Ах, твоя мать, — задумчиво произнес Олианд, — умна, но не слишком мудра, как по мне. Она отказалась от здравого смысла, когда сошлась с человеком. Тебе повезло, что ты воспользовалась Правилом Рианжи и выиграла свой килстрок.

— Вы знали мою мать? — спросила Нева. — Какой она была, когда жила здесь?

— Конечно я знал твою мать, — сказал Олианд. — Монажи знали все. Она была исключительной колдуньей и противницей нашей уважаемой донажи до того, как та пришла к власти.

Нева с трудом сглотнула, вспомнив предупреждение Миланда о том, что нужно расплачиваться за грехи своих родителей. Она не осознавала опасности по прибытии. Перешептывания в зале в ночь килстрока теперь приобрели больше смысла. Но почему Астианд солгал о том, что не знал мать Невы? Что он скрывал?

— Хватит разговоров, — объявил Олианд, — время проверить твои атаки.

Третий Кравелл, 1632 год

Бенджаманд и послал сообщение, что Тринижи охотится за Глазом. Если она добьется успеха, я боюсь нашей гибели. Ее сердце не принадлежит лидеру. Ее ум может быть хитрым, но она своекорыстна и полна злого умысла. Даже с одним зубцом Тришулы ее правление распространилось бы за пределы Да'Вода на все кланы. Её перспективы слишком велики, чтобы другие кланы стали их отрицать. Искупление будет так много значить для любой маджилы, приближающейся к переменам, для любого, кто когда-либо терял кого-то во время обряда, для всех нас.

— Я покидаю Ледниковый Перевал утром.

— Монажи Да'Вода-Лира

––—–

Олианд предупредил Неву, что ее атаки будут более масштабными, чем у него, поэтому, чтобы избежать разрушения дома Астианда, они отправились на заснеженное поле на краю деревни. Там они поменялись ролями, и настала ее очередь вести притворную атаку.

Первый всплеск, который она направила, был огромен, как будто годы бездействия сделали силу более мятежной — за исключением того, что всплеск был прямым и идеально контролируемым.

Нева вложила всю свою обиду за то, что ее рождение отметило её символом табу во второй всплеск. Она бросила все свои годы одиночества в третий. Почему она не могла быть самой собой? Олианд без вреда для себя отклонял пламя в землю или в небо.

В четвертый она послала боль огненного ритуала. Пятый — все, что она хотела понять, но не понимала. Шестой — потеря матери. По мере того как они продолжали, она больше не чувствовала себя обремененной обидами. Продолжали они до тех пор, пока Олианду не надоело тушить пламя.

Больше часа она черпала силы из резервуара, который теперь могла ясно себе представить. Она собирала её с поверхности этого бассейна, не обращая внимания на ту, что глубже, на ту, что она не была уверена, что Олианд сможет, отразить или одолеть. Эта сила шевельнулась и потянулась, как кошка, но она заставила её снова лечь. Тем не менее взрывы, которые она демонстрировала, были впечатляющими. Некоторые дети наблюдали за представлением стоя вдоль линии деревьев. К моменту финиша Невы и Олианда, большая часть снега на поле уже растаяла.

— Я не сожалею о том, что обманул тебя раньше, Неважи, — сказал ей Олианд, когда они возвращались к дому Астианда, — но тем не менее, я приношу свои извинения. Просто верь, что это было для твоего же блага. Ты действительно из самой верхушки. Звери, вероятно, сошли бы с ума, независимо от того, была твоя кровь испорчена или нет.

Нева кивнула. Она могла только представить, насколько ужаснее Да'Вода, особенно их донажи, сделали бы ее обряд, если бы знали, что полукровка поднимется так высоко. Его ложь могла быть благословением.

Вернувшись в дом Астианда, Нева сняла обувь, попрощалась с Олиандом и поднялась наверх. На вершине второго пролета она остановилась и присела там, где лестница распрямлялась, чтобы прислушаться к разговору внизу.

— Я рад, что ты ко мне обратился, — сказал Олианд Астианду. — Обычно я не тестирую маджил после того, как они обретают свою силу, но это то, чего я никогда раньше не видел. Она в верхушке только потому, что лучшего слова у нас нет. Учитывая своеобразную природу ее огненного обряда, многие задаются вопросом, не запланировали ли боги для нее что-то важное. Вы должны ожидать, что слухи будут разрастаться как только клан узнает об уровне ее силы.