Тамплиеры. Книга 2. След варана - Варвара Болондаева Страница 32

— Смотри, Гуго, — шептал граф, — это же конюшни самого царя Соломона! Смотри же! Святые угодники, какая старина! Это же целая вечность!

По дороге то и дело попадались тощие рабы с тачками навоза или фуражного зерна. Огромный подслеповатый мул тащил по проходу телегу с сеном. Справа и слева уходили галереи со стойлами лошадей. Тусклый свет масляных ламп выхватывал густые челки и блестящие глаза. Повсюду стояли дорогие кони фризской и местных арабских пород.

— Вот это крыло, господа. Перегородки и стойла вам придется построить. Здесь места на шесть дюжин коней и отсек, чтобы хранить упряжь. Корма и рабы свои, мы не можем всех обеспечить. Господа, мое почтение, я должен идти. — Шевалье Бенедикт поклонился и зашагал по коридору обратно.

Одной лампой стало меньше, и темнота придвинулась. Граф и шевалье остались одни. Было слышно, как вдали фыркают и ржут кони.

— Слышал ли ты, Гуго, — глаза графа блестели, как у королевских лошадей, — что конюшни царя Соломона были больше, чем дворец его возлюбленной Шебы, красавицы-царицы Савской?

Гуго покачал головой:

— Нет, мой учитель был куда более молчалив. Но я знаю, что у царя Соломона была тысяча женщин. Ваш брат Этьен рассказал.

Гуго Шампанский почему-то хохотнул и прошептал на ухо Гуго:

— И наш король Балдуин идет по его стопам. У него две официальных жены. Слышали про скандал с Арнульфом?

Гуго опять покачал головой. Светские сплетни никогда не привлекали его. А король — да, обвинялся папой в двоеженстве, и Арнульф благочестием не отличался.

Шевалье поднял лампу и подошел к стене. Тусклый желтоватый свет выхватил из темноты такие же мегалиты, как в основании западной стены.

— Смотрите, мессир, здесь такие же камни. Святые Небеса! Какой же они величины!

Удивительно, как хорошо и безупречно были обтесаны и подогнаны эти махины. Словно сплошной монолит. Сложенные позднее руками людей каменные блоки выглядели рядом нелепо и смешно, как детские поделки.

— Интересно, насколько глубоко они уходят?

— Ты хочешь сказать, что…

— Я думаю, главные сокровища Соломонова Храма у нас под ногами, Гуго. Брат Этьен говорил мне, что Храмовая гора — сплошные каменоломни. Что могли здесь спрятать сарацины, и что прятали до них — знает только Господь.

Снова и снова неясное волнение стискивало грудь. Хотелось куда-то бежать, копать, что-то делать. Вот только непонятно — что?

— Знаешь, мой друг, — граф провел рукой по холодным камням, — сегодня мне казалось, что ты — мой талисман. Король был так приветлив сегодня. Говорят, обычно он горд и суров. Проблема с лошадьми решена тоже… Прости, но тебе еще предстоит потрудиться. Денег и рабочих я дам. Для верховых лошадей и мулов будут разделенные жердями стойла, для боевых — закрытые денники. Амуничная, хозотсеки и комната для рабов. Сегодня закажу жерди и доски. Надо узнать у кого… Рабов я видел на рынке. Но как-то они не годны. Знаешь, за ловчего сокола запросили пару безантов и столько же за тройку рабов. Но рабы никудышные, рабы совсем не годны…

Граф еще раз провел ладонью по идеально подогнанным стыкам гигантских камней:

— Идем, мы провоняли навозом, как царь Авгий.

Следующие дни и месяцы были наполнены суетой. С обустройством конюшни едва уложились в срок. Одна за другой из Константинополя прибыли галеры с остальными рыцарями из дружины Шампанского графа. Лошадей — вьючных, верховых, боевых — расставили в конюшне. Сам Гуго прикупил еще пару некрупных, но выносливых местных лошадей — для себя и оруженосца Ролана.

Хотя свита графа сразу стала большой и пышной, Гуго Шампанский непременно хотел рядом видеть шевалье де Пейена. Светская жизнь захлестнула их еще сильней, чем в Шампани. Аудиенции, шумные ужины, званые вечера. Гуго сопровождал сюзерена на пиры, в паломничества и во дворец.

Они посетили Гефсиманию, Иерихон и Вифлием, поклонились могилам короля Готфрида и царя Давида. Доехали и омылись в святой реке Иордан, где когда-то крестился Спаситель. По первому зову отправились с отрядом Балдуина брать измором очередную сарацинскую крепость. Оруженосец Ролан тогда получил боевое крещение.

Жена Роже Мариам снова оказалась беременной. К рождению третьего ребенка Гуго подарил им свой дом, попросив лишь о том, чтобы пользоваться своей «кельей». Роже был ошеломлен и потрясен подарком. Пообещал, что если родится сын, назовет его в честь Гуго.

В суете и суматохе странные карты, гигантские камни и серебристые фигурки отошли на второй план. Времени на фантазии и эксперименты у шевалье Гуго не оставалось. Пока все не решил его величество случай.

Одна из верховых кобыл в подземной конюшне графа оказалась течной. Этого было достаточно, чтобы боевые жеребцы взбесились и двое из них разнесли хлипкие денники. Один из них оказался Мистралем. Вечером к Гуго пришел посыльный от королевского конюшего и сообщил, что разъяренный Мистраль стоит в деннике в соседнем крыле, куда конюхи его с трудом загнали.

Перспектива вместо свежей кровати провести ближайшие часы в душных конюшнях не обрадовало бы никого.

— Сеньор, нужна моя помощь? — проводил до двери сонный Роже. Мариам с необъятным животом выглядывала из-за плеча мужа.

— Спите спокойно, Роже. Жюрден мне потом откроет.

Прихватив сочное яблоко — в Палестине это была редкость, шевалье с оруженосцем направились к дворцу.

Конюх-сириец, поблескивая в полумраке белоснежными зубами и белками глаз, проводил французов в соседнее крыло, где удалось прикрыть разбушевавшегося коня.

Вороной жеребец ходил кругами по небольшому отсеку и недовольно храпел. Услышав шаги, он вскинул лохматую голову и угрожающе прижал уши.

— Ну, что ты, Мистраль! — Гуго протянул любимцу яблоко. — Ролан, принеси овса, сейчас мы его перегоним.

Сквайр убежал за приманкой, а Гуго приподнял масляную лампу и осмотрел денник. В общем, помещение не было денником — скорее небольшой склад, загончик, где хранили то навоз, то зерно. В углу лежала перевернутая ногами коня сломанная тачка и тюк порыжевшей соломы. Но тут тусклый свет выхватил дверь — старую металлическую дверь в стене, облепленную присохшим навозом. Гуго заинтересовался. Мысль о сокровищах в каменоломнях снова захватила его. Он зашел в денник, похлопал по шее и крупу обрадовавшегося Мистраля — жеребец тут же принялся тереться о хозяина головой, толкаться и покусывать руки.

Почесывая и придерживая морду коня, чтобы Мистраль не задел лампу, рыцарь подошел к двери, пытаясь разглядеть ее лучше. А посмотреть было на что. Дверь была, очевидно, литой чугунной — её не задела ржа. По всему периметру шли узоры и непонятные письмена. Шевалье дернул за кольцо — естественно, дверь была заперта. Под кольцом зияла чернотой замочная скважина — ключ должен был быть большим. Гуго посветил выше и вздрогнул, увидев изображенную на двери виноградную гроздь. У шевалье ёкнуло сердце. Конечно, это могло быть простым совпадением…