Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева Страница 34

Запах маслянистой упыриной крови пьянил. Конор бросил взгляд на трибуну императрицы, гадая, не ушла ли она, и прикидывая возможные способы добраться дотуда.

Нет. Не сейчас.

Он обязательно найдёт её. Их всех. Потом.

Молнии стали ударять реже.

Сперва он заметил чудом живого ярла, нарезавшего круги в отдалении и парировавшего атаки на последнем издыхании. Полукровка же, едва различимая на фоне тёмных тел, такая же чёрная от их крови, закалывала упыря. Пронзивший грудь меч так и застрял там. Она не смогла его вытащить и рухнула назад.

Он поймал её до того, как её спина успела коснуться земли. Застыл, глядя на испорченную красоту лица, на мокрые, отросшие до плеч неровными клочьями волосы, на шрамы, которых не помнил, на обманчиво сильное тело, ставшее в его руках хрупким и невесомым... На месте её левого глаза был скверно зашитый рубец, заходящий на бровь и часть скулы.

Уже не юнец, а мальчишка пробудился в подкорке ненавистной ему памяти, неся бездыханное тело матери. Но в этот раз тело принадлежало другой, и в нем ещё теплилась жизнь. Он намеревался любой ценой сохранить это тепло.

Их взгляды соединились.

Она засмеялась.

Ошалев, Конор опустился вместе с ней вниз, садясь на колени, и смог только очистить растерянными движениями грязь и кровь с её искажённого лица.

Внешние звуки померкли. Остался лишь этот исступлённый хохот, выдёргивающий из него последние крупицы собственного рассудка.

– Я знала... Я знала, что ты придёшь... – прохрипела она с блаженной улыбкой.

– Ты с ума сошла, да?

– А ты?

Её дрожащая ладонь прижалась к его скуле, возвращая его в мир, что у них отняли. Он не понимал, восхищён он или напуган до усрачки её поведением, однако всё это не имело никакого сейчас значения.

До тех пор, пока она не закашляла кровью. Она снова рассмеялась страху в его глазах и повернула голову в сторону, показывая две маленькие точки, сочащиеся упыриным ядом. В ушах раздался вопль, застывший на одной и той же, ровной ноте, – чужой, свой, или в него слились все голоса на Арене, он поглотил Конора целиком.

Марк упал рядом с ними.

– Лета...

Она вцепилась в него свободной рукой:

– Хальдор в порядке?

Керник посмотрел туда, где дрались Бора и Хруго, пытаясь отбить ярла у упырей.

– Помогите ему, – выдохнула она и отключилась.

Марк кивнул и поднялся, но Конор клещом ухватился за его локоть.

– Её укусили, – бесцветно обронил он.

Глаза керника расширились от ужаса, но он буквально выдернул себя из оцепенения, вкладывая в это последние усилия, и посмотрел вверх, на трибуны. Вспышки кобальтовых молний прекратились, а в некоторых местах заметался пожар.

– Вытащи её отсюда, – сказал он. – Мы вас прикроем и догоним потом.

Конор крепче прижал к себе слабое тело. Вопль в голове не утихал, путая мысли и чувства, но он побежал.

Он побежал, унося полукровку за пределы Арены, в удушливую темноту бесконечных коридоров подземелья. Дальше – в город, пробегая по недоумевающим вечерним улицам на онемевших ногах. Никто не мог остановить его, ибо тело налилось благодатной силой, подпитываемой её всё ещё бьющимся, маленьким храбрым сердцем, и обрело немыслимую скорость. Пока толпы зевак выходили посмотреть разрушенный молниями и огнём труп Арены, пока они пытались разобраться, что же пошатнуло извечный символ рабства, он бежал, унося полукровку прочь отсюда.

Унося её в своих объятиях.

***

Ноги начали подводить его уже в лесу.

Споткнувшись несколько раз, Конор в конце концов упал в снег и замер, не разжимая рук. Он словно боялся, что если ослабит чуть хватку, девчонка вырвется и упорхнёт к праотцам на небеса, или куда там кернички попадают.

Он не пытался встать. Всё. Он не донесёт её.

Её иссохшее, измученное бесконечными боями и недостатком еды тело было едва ли тяжелее воздуха. Однако тяжесть ноши Конора заключалась в другом.

В двух чёртовых ранках у сонной артерии. Яд всё дальше распространялся по её венам. Он с трудом расслышал её дыхание.

Конор прижался губами к виску полукровки, закрыв глаза. Вся ярость куда-то отхлынула, уступая место нарастающей в грудине тревоге, пожирающей последние силы.

Надо встать. И идти дальше.

Просто встать.

Укутанную в снежный бархат тишину пронзил скрип грузных шагов по сугробам. Он открыл глаза.

– Я говорил, что буду ждать тебя.

Фигура Эсбена заслонила собой всё видимое пространство. Он подошёл к Конору, заставляя того обнять полукровку так сильно, что было странно, как у неё ничего не хрустнуло. За толстяком выстроилась его охрана, примерно дюжина мечей. Похоже, Эсбен собрал всех людей, что у него были.

Рукоять Анругвина впивалась в бочину, призывая к действию. Но Конор лишь молча смотрел.

– Скажи, эта дохлая девка стоила того, м? – проговорил Эсбен, нависнув над ними. – Стоила уничтожения Арены? Если б я знал, что ты собираешься сделать, я бы никогда не посодействовал тебе. Но время вспять не повернуть.

– Я понятия не имел, что там появится маг, – отвечал Конор.

– Твои соратники хороши. Плетут интриги прямо за спиной.

Конор глянул на него исподлобья.

– Мне срать на то, что случилось с Ареной. Я своё забрал. А что там происходило из-за других, меня не касается.

– Зато тебя касается условия нашей сделки.

– Я выполню их после того, как она окажется в безопасности.

– Она в безопасности. Можем подбросить её, куда скажешь.

Конор фыркнул.

– Её покусал упырь.

– И что? – поморщился Эсбен. – Это же не смертельно.

– В ней течёт эльфийская кровь. Так что для неё смертельно.

– Это уже не мои проблемы, Конор. Ты идёшь со мной. Так уж и быть, я дам тебе время попрощаться.

Конор глянул на мертвенно-бледное лицо полукровки. Заглохший под нытьём уставших мышц внутренний вопль пробудился снова.

– Вот и нашёлся тот огонь, что опалил твои крылышки, – хмыкнул Эсбен. – Поторопись, пока за тобой не пришли из Ноэстиса. Они наверняка отправили погоню.

Конор поднялся. Анругвин немилосердно жёг кожу через ножны и одежду, умоляя его выпустить повеселиться.

– Ты же не думал, что я всерьёз готов продать себя? – вздёрнул бровь он.

– Что? – с недоумением прошипел толстяк. – Ты отдал плоть в залог. Сделку нельзя отменить – это всё равно что нарушить клятву!

– Ты путаешь меня с достойными мужами, кои пачками погибают за свои обещания, – усмехнулся Конор. – Я же вовсе не такой.