Тамплиеры. Книга 2. След варана - Варвара Болондаева Страница 35

Широкая грудь мула под Роланом раздвинула придорожные кусты, и оруженосец вынырнул из темноты:

— Не догнал. Он ушел. Я побоялся за мула. Вы ранены, господин?

— Не знаю, ушиб ребра.

— Садись на моего Нуазета!

— Где Мистраль?

— Ему не поможешь.

Гуго обернулся. Четырнадцатилетний жеребец, преданный слуга и друг, прошедший под Гуго тысячи километров, теперь не мог сделать и нескольких шагов. Спотыкаясь и припадая на левое колено, конь пытался двигаться по обочине вперед. Гуго рванулся к Мистралю, но острая боль в щиколотке остановила его.

— Что с конем? Он сломал ногу?

— Нет, Гуго, засада! Он напоролся на кол.

Годфруа подсадил Гуго на своего жеребца и вскочил в седло сзади. Кавалькада сорвалась с места. Обернувшись, Гуго увидел, как медленно опустился на колени Мистраль и осторожно лег на дорогу. Из груди торчал обломок обтесанной жерди. Жеребец протяжно заржал и свернул шею набок, словно собирался спать.

Через двадцать минут у Сионских ворот раздался лошадиный топот. Свет факелов выхватил группу людей на взмыленных лошадях. Среди них — два рыцаря на одном боевом коне. Один из шевалье плакал.

Утром Ролан с Жюрденом съездили к трупу Мистраля. Уздечка, седло и потник — все, что осталось от боевого друга. После у Гуго было много других лошадей, но никто не заменил Мистраля.

Сам шевалье отлеживался дома. Подниматься по лестнице было очень больно, поэтому, пользуясь отсутствием семьи Роже, Гуго расположился на первом этаже, созерцая вид из окна и фреску. Вызванный лекарь из братства святого Иоанна выявил сильное растяжение связок и перелом двух ребер — похоже, рыцарь сломал их о край собственного щита. Нога в щиколотке распухла вдвое и потемнела. Лекарь оставил вонючую растирку и порошок, велев использовать после молитвы.

Так, в молитвах, растираниях и глотании порошков прошло еще две недели. Брат Жерар де Торн, настоятель обители иоаннитов, пару раз навещал его, утешая духовной беседой. Гуго все больше склонялся к мысли о постриге у госпитальеров. Но тут вернулся граф Гуго Шампанский, отдохнувший и полный идей.

— Друг мой! Сочувствую! Потерять Мистраля… Здесь такого коня не найти.

Гуго кивнул.

— Посмотрим, что можно сделать.

— На Скотном рынке не купишь. Я уже просил поспрашивать у сеньоров. Как строительство замка?

— О-о, даже заложили донжон! — обрадовано известил граф. По всему было видно, что мыслями он и не покидал свой феод: — Крепостная стена — уже под пять футов и столько же в толщину. Здесь море камней! В подвале я обустрою конюшню — как в королевском дворце.

— Мессир, я должен рассказать вам.

Граф Шампанский удивленно вскинул бровь:

— Что еще? Ты принял постриг?

Гуго де Пейен улыбнулся:

— Пока еще нет, мессир. В вашем доме есть фреска…

— Ха! Я, вроде бы, знаю. Царь Соломон.

— Это знак, сеньор Гуго, под ней должен быть тайник.

— Ох, Небеса! — глаза графа бешено заблестели. — Тебе кто-то сказал?

— Нет, взгляните.

Граф Шампанский перевел взгляд на фреску и пол под рукой Суламифи. Тайник, чтобы не упал сын Роже, заложили небольшими камнями.

— Видите Суламифь? Её руку? А у вашей, в руке виноград.

— Святые угодники! Ну?!

— Я многое не говорил вам… я думал.

— Ах ты, хитрец, брат Гуго! Здесь что-то хранилось?

— Ключ. Ключ от двери, которую я не нашел.

Граф разочарованно протяжно вздохнул.

— Но я нашел дверь… странную дверь в подвале Храма Соломона. На ней изображена кисть винограда.

Граф встал, вытер лоб:

— Думаешь, клад?

— Это же подземелья. Неизвестно, что можно найти.

— Нет, я про свой дом. Гуго, мой друг, думаю, этот вечер стоит провести у меня.

Сославшись на плохое самочувствие, Гуго Шампанский приказал никого не принимать. Он хотел позвать слуг, но, подумав, сходил за киркой и лопатой сам.

Юная красавица Суламифь все также тянулась за виноградной кистью, изогнув стройный стан.

— Какая девица! Нужно искать по направлению её руки! — зачем-то напомнил граф.

Он постучал черенком лопаты по каменным плитам, выстилавшим пол. Действительно, звук в одном месте отличался. Граф замахнулся киркой, но потом опустился на колени и поддел край каменной плиты. С трудом она поддалась. Внизу был слой крепких досок, и пришлось вытащить соседние плиты, чтобы их освободить. Но труд увенчался успехом. Под досками оказалась полость.

Гуго де Пейен с волнением наблюдал за графом. Сломанные ребра и тугая повязка, перетянувшая грудь, мешали присоединиться к процессу. Но вот Гуго Шампанский оперся ладонью об пол, выхватил что-то тяжелое со дна тайника и положил рядом. Знакомый старый пергамент оборачивал вещь.

— Гуго, мон шер, думаю, стоит выпить.

От переживаний во рту пересохло и, действительно, хотелось пить. Рыцари по очереди отхлебнули из бурдюка вина — на кубки времени не хватало.

Граф суетливо начал разворачивать сверток, потом бросил, потянулся к тайнику и вытащил еще один. Вытер со лба пот и снова принялся дергать тесьму на первой находке. Гуго де Пейен молча протянул кинжал.

— Спасибо, мой друг! — граф рывком резанул тесьму и развернул пергамент.

Внутри лежал увесистый кодекс. Окажись там золотой слиток или алмазная диадема, граф обрадовался бы не меньше. Сам факт существования интриги уже вдохновлял его.

Наспех перевернув два-три листа, Гуго Шампанский развернул второй сверток. Ожидания превзошли себя — там лежал еще один ключ.

— Да! — прошептал Гуго де Пейен. — Граф, мы не ошиблись!

— Скорее, нужно все убрать! — Гуго Шампанский подмигнул. — Заметаем следы, Гуго?

Он еще раз заглянул внутрь тайника, для надежности ощупал стенки и принялся обратно устанавливать плиты и доски. Гуго де Пейен, стараясь не замечать стреляющую боль в боку, хоть как-то пытался помочь своему сюзерену.

Когда волнения улеглись, а бурдюк вина ощутимо сдулся, оба Гуго переместились за стол и рассмотрели книгу. Манускрипт был довольно тяжелым, без каких-либо надписей или вензелей на темной грубой обложке. Зато страницы были обильно испещрены множеством рисунков. Было много изображений цветов: анютины глазки, васильки, странные огромные цветки с темной большой серединкой и ярко-желтыми лепестками. Увидев знакомую лилию, Гуго вздрогнул. Некоторые растения изображались странно — в цветках угадывался чертополох, плоды — странные красные ягоды, похожие на барбарис, листья были, как у папоротника, а корни напоминали загадочную мандрагору.