Сокола видно по полёту - Натали Натали Страница 36

Вождь важно кивнул, остальные стали переговариваться, обсуждая предложение, кто-то заспорил. Самая многочисленная компания, в которой был и Красная Рука, громко смеялась.

— А нужник кто будет у нас чистить, а? — выкрикнули оттуда.

Смех перекинулся на остальных, и даже глава клана улыбнулся. Но потом он вновь стал серьёзным и спросил:

— Мои люди говорят, там не просто обоз. Вы встали большим лагерем, там много вооружённых воинов. Это ловушка?

— Нет, — ответил сир Бринден. — Это охрана. На обоз могут напасть другие кланы.

— Мы тоже можем напасть, — ухмыльнулся Красная Рука, и его соратники согласно загалдели.

Сир Бринден дождался, пока гвалт немного стихнет, и величественно расправил плечи. Его рука потянулась прикоснуться к рукоятке меча — в серьёзных ситуациях это всегда придавало ему уверенности в правильности принимаемого решения. Он предполагал предстать перед похитителями полномочным послом великого дома, окружённый свитой из самых достойных рыцарей Долины, с честью выполняющих свой долг, а прибыл в поселение один — безоружный, большую часть пути проведя на лошади со связанными руками и мешком на голове. На переговорах Обгорелые твёрдо стояли на своём, и ему пришлось уступить. Теперь же, чтобы окончательно решиться, приняв на себя все последствия своего решения, ему требовалась хоть какая-нибудь опора. Однако меч у него отобрали ещё в самом начале пути, и он досадливо отдёрнул ладонь от пустых ножен.

— Если у вождя есть дочь, сестра или внучка, мы готовы рассмотреть возможность брака между нею и лордом Долины, — торжественно и степенно сказал посланник леди Аррен.

Почти месяц простоял обоз в предгорье, пока им удалось отыскать и убедить жившего в одиночестве Обгорелого, назвавшегося Ивером, доложить главе клана о прибытии парламентёров.

— У вождя есть дети? — спросил сир Бринден у упрямого отшельника, когда пытался сломить его сопротивление, уговаривая хотя бы передать просьбу о встрече. И когда тот не ответил, пояснил свой вопрос: — Если бы они попали в беду, неужели их отец не испробовал бы любой способ помочь? Есть у него дети?

— Есть, — наконец кивнул Ивер. — Сын и дочь. Да, он бы всё сделал для них.

И только тогда дело сдвинулось с мёртвой точки.

Полученные сведения до поры до времени оставались просто сведениями. Предложение о браке в какой-то степени стало неожиданностью и для самого сира Бриндена. «Всё, что угодно, дядя!» — сказала ему Лиза. Но что он мог дать им? Еду и оружие? Обгорелые обсмеяли его — они и правда могли сами брать необходимое, нападая на обозы, рудники и деревни. Посулить золото? Ходили слухи, что уцелевшие в битве на Зелёном Зубце горцы вернулись в свои горы не с пустыми руками, а больше всех золота привезли с собой именно Обгорелые, которые ещё успели послужить в охране десницы короля. Сир Бринден догадывался, что не каждый день племя пьёт из золотых кубков и щеголяет в новых доспехах. Хитрые дикари подготовились к его приходу, выставив напоказ своё благосостояние: искусно сделанное оружие, украшения, богатую одежду и даже кинжал из валирийской стали, который старший Тиметт демонстративно крутил в левой руке с обугленными пальцами. У Арренов не было ничего, что бы они могли предложить Обгорелым в обмен на свободу Роберта. Только сам Роберт.

В полной мере осознавая невозможность решить дело так, как того требовали его происхождение, честь и обычаи, Талли принял как данность и мучительную в своей унизительности зависимость великого дома Арренов от чужой воли, и собственное бессилие что-либо противопоставить ей. Однако всё внутри него протестовало против совершаемого над своей природой насилия, и в большей степени даже над безвинным парнем, судьбу которого он сейчас так самонадеянно решал. Поэтому не удержался и надменно добавил:

— С начала времён Долина не знала ничего подобного. До сегодняшнего дня такой чести не удостаивался никто.

Все притихли, переводя взгляды с вождя на Грай и обратно. Даже Тиметт-младший замолчал, угрюмо глядя на отца. Тот распрямился и величаво качнул косматой головой.

— Честь и правда великая, Бринден, сын Эдмара, — сказал он не менее надменно. — Но с чего ты взял, что вы достойны такой чести?

Примечания:

¹ в каноне не упоминается имя отца Хостера и Бриндена Талли. Его вполне могли звать Эдмаром — своего сына Хостер назвал в его честь.

Бриндена Талли, по прозвищу Чёрная Рыба, сложно было чем-то смутить. Слишком много дерьма он повидал в своей жизни. Но то, что происходило сейчас на его глазах, не укладывалось в голове. Маленький засранец ухмылялся. Великий дом Арренов предложил брак немытым дикарям, но те закочевряжились, набивая себе цену. А Роберт Аррен, глава этого самого дома, ухмылялся. Талли мог поклясться, что видел ухмылку.

За всё время переговоров Роберт не произнёс ни слова. Он стоял в стороне, словно происходящее его не касалось — не разговаривал с Обгорелыми, не вмешивался в беседу посланника своей матери с вождём и Красной Рукой. Лишь переводил внимательный взгляд карих глаз с одного на другого, и только это выдавало его интерес. Но когда вождь высокомерно и недвусмысленно обозначил свою позицию, и племя одобрительно загудело, Роберт опустил ресницы, а уголок его губ насмешливо пополз вверх.

Только сейчас Талли удосужился внимательно рассмотреть непутёвого родственника, которого помнил своенравным и капризным лоботрясом, за что порой выговаривал Лизе по-свойски за её неуёмную опеку. До мужчины тот ещё не дорос, но и мальчишкой его уже нельзя было назвать — он вытянулся, раздался в плечах, оставаясь при этом стройным и немного худощавым. Его щёки ещё сохраняли детский румянец, но над верхней губой уже пробивался пушок. Небрежная одежда и длинные нечёсаные волосы делали Роберта неотличимым от остальных горцев, которых Талли немало повидал на своём жизненном пути.

Запах томящегося на огне жаркого дразнил обоняние, а уютное побулькивание из-под приоткрытой крышки огромного стального котла услаждало слух, но посланник Арренов, у которого с самого утра во рту не было ничего, кроме горсти лесной ежевики, равнодушно отводил от костра взгляд. Гомон немного стих, и вождь снова заговорил, всё так же медленно и надменно.

— Тебе есть, что ещё сказать, Чёрная Рыба? — спросил он.

Талли не спешил с ответом, он тоже старался говорить неторопливо, подстраиваясь под манеру вождя.

— Со времён нашествия андалов жители Долины и горцы враждуют. От этого страдают обе стороны, — сказал он, немного помолчал и спросил, окидывая взглядом стоящих рядом с троном воинов, адресуя вопрос не только главе клана, но и им: — Может быть, пришло время положить этому конец? Мы можем сделать это сегодня. Брак свяжет наши семьи родственными узами, станет залогом мира в Долине.

— И зачем нам это надо? — с искренним недоумением усмехнулся вождь. — Нам и так хорошо.

— Орлиное Гнездо будет снабжать вас продуктами — зерном, горохом и чечевицей, вином, солью, мёдом и засахаренными фруктами. Вам не придётся больше нападать на путников и грабить их… не придётся рисковать своими жизнями и погибать… и оставлять своих стариков и детей без защиты. Стоит ли жизнь вашего воина бочки вина, ящика с оружием или целого воза брюквы?