Странники и Островитяне - Стив Кокейн Страница 36

ЧАСТЬ 4 Что скрывают Трущобы

Время от времени мысли мои обращаются к тем, кто далеко, — к рыжему юноше и немолодому волшебнику. Юноша наконец обнаружил во всей неприкрытости то, что покоится в самом сердце мрачного лабиринта его мыслей, и оказался лицом к лицу с тем, чем его воля не умеет управлять, а разум еще не готов постичь. Возможно, на некоторое время ему не останется ничего другого, как подчиниться. И как бы ни было сложно, мне придется наблюдать за ним, ждать, и только.

Волшебник тоже не может больше управлять волей своей, отдаваясь во власть искушений в тумане прокисшего эля и жалости к себе, следуя глупым советам клоунессы Вероники. В отчаянии он полностью забросил свои обязанности, и все время скорбит о той, которую потерял, об Элис, девушке, чей образ преследует его ежечасно, и наяву, и во сне. Девушка эта неосознанно, но неумолимо приближает час расплаты волшебника. Но волшебник заблуждается, ибо светловолосая Элис никогда и не должна была принадлежать ему, но предназначена для всецелого служения другому хозяину.

И сейчас из черных глубин города Трущобы зовут своих детей домой. Домой, чтобы встретиться со страхами своими, чтобы столкнуться со спрятанной частью существа своего, домой, чтобы посмотреть в лицо стремлениям своим, тоске своей, не осмеливаясь дать ей имя. Да, зов Трущоб и в самом деле могуществен, и хотя бы однажды он обращается к каждому.

А в доме твоем, Лазарус? В доме своем ты наконец на мгновение увидел меня, когда мне пришло в голову задержаться, чтобы насладиться творением своим. Сквозь языки пламени глаза твои встретились с моими. Теперь я понимаю, что слишком долго являюсь врагом тебе, что ты и так много выстрадал, и потому умоляю тебя заметить меня, открываю тебе свою истинную сущность, Лазарус. Ты смог бы разглядеть ее, но, охваченный страхом, ты услышал лишь то, что хотел услышать, увидел лишь то, что хотел увидеть. Охваченный страхом, ты закрыл дверь, которая приоткрылась между нами.

Итак, теперь я страстно желаю обратиться к тебе, притянуть тебя к темной сущности дома моего, вернуть тебе все то, от чего мне так хотелось уберечь тебя. Теперь мне нужно найти способ вернуть тебя обратно. Мне нужно найти возможность дотянуться до тебя, и ты в свою очередь должен найти способ дотянуться до меня. Умоляю тебя, Лазарус, тебе ничего не остается, как только разыскать меня и протянуть руку. А потом, когда наши руки встретятся, ты наконец поймешь, что должен сделать.

На следующее утро после ежемесячного Конгресса Леонардо Пегас, как обычно, отправился в свою мастерскую — не потому, что его ждали дела, а потому, что он знал: как только поддерживающий его жизнь режим нарушится, на смену ему придет безумие и примется распоряжаться его жизнью. Подъемник спустился с ужасающей скоростью, опасно ударившись о дно.

— Прости, отец, — извинился капитан. — В команде теперь новый пони. Послушный, но слишком резвый. Понадобится пара месяцев, чтобы укротить его.

— Через пару месяцев меня здесь уже не будет, — вздохнул Леонардо.

— Собираетесь куда-нибудь отдохнуть?

Этой фразы, к счастью, волшебник не расслышал.

Приближаясь к главному входу во дворец, Леонардо, повинуясь внезапному порыву, решил изменить маршрут. Вместо того чтобы по привычке пройти через главные ворота, он повернул направо и направился по верхней окружной дороге, которая опоясывала дворцовую стену с трех сторон. Если бы его спросили, зачем он это делает, он сказал бы, что просто хочет полюбоваться на новый вид вокруг, но это было бы правдой лишь отчасти. Позади дворца находились служебные ворота, через которые осуществлялись поставки, а также ежедневно входили и выходили более скромные работники. От служебных ворот до окружной дороги тянулась круто уходящая вниз улица, мощеная камнями. Она называлась Ряд Нищих и была, как подсказывало название, одним из немногих мест в городе, где все еще допускалось попрошайничество без лицензии. Как обычно, в Ряду стояли оборванные, странные люди, прячущие лица. Леонардо встал в самом начале, равнодушно прислонившись к стене.

Вид, который открывался отсюда, отличался от того, к которому он привык. Внизу перед ним расстилались однообразные кварталы промышленного района, летали блеклые корпоративные воздушные змеи производственных и обслуживающих контор, у которых здесь находились главные отделения. За ними Леонардо удалось различить позолоченные крыши Западной окраины, где стоял дом, который, по меньшей мере, еще несколько недель будет его пристанищем. А там, вдали, находились доки, на что указывали возвышающиеся мачты и оснастка морских кораблей, стоявших на якоре. Перед ним тянулась длинная улица серых магазинов и разорившихся торговых компаний. Она вела на север, к развалинам Третьих городских ворот, пролетая через пустынную местность у городских стен. А еще Леонардо видел ощетинившиеся зазубренными крышами вонючие улочки Трущоб, за которыми можно было четко разглядеть внушительные прямоугольные кварталы Северных районов. Теперь он знал, что там живет Элис. Если он будет стоять здесь какое-то время, она точно пройдет мимо по дороге на работу.

Леонардо прождал больше часа. За это время через служебные ворота прошло огромное количество служащих дворца, некоторые бросали попрошайкам монеты, но Элис среди них не было. Он подождал еще немного, глядя на множество спешащих мимо людей, и наконец неохотно пришел к заключению, что в этот день он Элис не увидит. Тогда он решил отправиться в мастерскую и провести там время, заполняя график новыми крестиками.

Волшебник повернулся и медленно направился к служебным воротам мимо вереницы нищих, изредка бросая взгляд на жалкие сгорбленные фигуры, которые стояли, прислонившись к стене, скрючились под ней или лежали вдоль нее. Волшебник быстро нарисовал в воображении картину, как сам занимает место среди них: помпезное одеяние превратилось в обноски, дорогие сапоги протерлись до дыр… Старик с деревянной ногой постучал жестяной кружкой рядом с ним. Слепая женщина молча сидела на земле, ее вытянутые ноги были ровными, как у куклы. Обычно Леонардо был не особенно щедр, но время от времени любил развлечься случайным актом милосердия. Он нащупал в карманах монетку.

Нищий, которого он выделил для своего благодеяния, был моложе остальных, совсем еще мальчик, пожалуй не старше двадцати лет. Он безучастно сидел на земле, уткнувшись подбородком в согнутые колени, обхватив их руками, лицо почти полностью скрывала взлохмаченная копна рыжих волос. У него не было ни кружки, ни шляпы для денег, он даже не подобрал те несколько монет, что валялись рядом. А у его ног, свернувшись клубочком, лежала маленькая коричневая собака.

Именно она привлекла внимание волшебника. Он очень любил собак, и даже когда-то у него был собственный пес. Все еще держа монетку в руке, Леонардо наклонился, чтобы погладить животное. Как и мальчик, пес не шевелился. Он пригляделся.

Собака выглядела нездоровой. Ее тусклая шерсть свалялась, от тела исходил холод, и в том, как она неподвижно лежала, было определенно что-то неестественное. Шокированный, Леонардо с опозданием уловил запах гниения. Поспешно бросив монету, он повернулся и быстро зашагал прочь, стараясь подавить позыв к рвоте.