Цитадель "Вихрь" - Татьяна Кононова Страница 37

— Вы меня осуждаете? — глупый вопрос, но не могу его не задать. Фауст, обычно улыбчивый балагур с лукавым взглядом, сегодня странно молчит и хмурится.

— Что? Осуждаю? — он вдруг вскидывается, хмурится, трет переносицу, будто задумался. — Нет. Зачем? Это твоя жизнь и твой выбор. Наша задача — помочь тебе стать человеком и хорошим служащим для Государства, какой бы выбор ты ни сделала относительно себя. Я думаю, тебя не выгонят. Обойдется выговором, штрафом и повышенным наблюдением, — сцепив руки замком на коленях, он доверительно наклоняется ко мне и добавляет полушепотом: — У нас с базы выгоняли только один раз, и проступок был куда серьезнее.

Тягостное безмолвие коридора на четвертом этаже нарушает пиликанье связного браслета. Фауст активирует дисплей, тряхнув рукой, и хотя текст сообщения мне видится зеркально, прочитать не составляет труда.

“Отведи Тишу в жилой блок, пусть соберет вещи. Ждите в атриуме” — мгновенное сообщение от Ветра. К горлу в очередной раз подбирается колючий комок, но я гордо поднимаю голову, чтобы самой себе казаться сильнее. Пожалуй, они все-таки меня не оставят здесь. Иначе зачем собирать вещи и спускаться на первый этаж?

— Пойдем, — Фауст поднимается первым, и я обреченно плетусь за ним, не глядя по сторонам.

С базой придется попрощаться, впрочем, как и с Цитаделью, и с мечтой, ради которой я пришла сюда. Конечно, я заранее понимала все риски, но терять все, когда приближаешься на шаг к цели — особенно больно. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. Погруженная в невеселые мысли, я не сразу замечаю, что база гудит, словно растревоженный муравейник: новички и старшекурсники пробегают мимо с вещами, огромными рюкзаками, кто-то тепло одетый, кто-то встрепанный и все еще в новогоднем наряде. На лестнице к Фаусту подлетает его отрядник, тот самый, что на вечере нарядился в робота.

— А одежду запасную брать? Мы надолго?

— Бери, — кивает наставник. — Пусть лучше будет лишнее, чем не найдется нужного.

Паренек благодарит и уносится со скоростью света, а я соображаю, что “собрать вещи” относилось не только ко мне. Может быть, и не выгонят…

— Беги, собирайся, — Фауст хлопает меня по плечу, подталкивая в сторону комнат. — Не забудь теплые и удобные вещи, гаджеты, зарядки, несессер.

Собирать мне почти нечего: так и не надеясь привыкнуть к базе за месяц, я не сильно все раскладывала. Замечаю, что Сойкины полки, ящики и постель уже пусты. А на моей лежит помятая гифография, где Ветер целует в щеку жену и они вместе машут в кадр. И рядом — записка, нацарапанная наспех торопливым почерком моей соседки: “Если это правда, я буду скучать. Прости, что мы так и не стали подругами”.

Прячу записку, а губы невольно растягиваются в улыбке. Да, мы никогда не стремились подружиться, но особых ссор у нас не было. То ли потому что я слишком нелюдимая, то ли Сойка просто не опускалась до оскорблений, наше общение складывалось в основном по делу и не так уж и часто переходило на повышенные тона. Конечно, я очень скучаю по Даше и нашей дружбе, мне больше некому довериться так же, как ей, не с кем поговорить по душам. Но здесь, в стенах базы, не время думать о дружбе, о любви, о чувствах. Правильно сказал Капитан: наша единая и общая цель — защищать Государство, а в общем всегда стирается личное. В Цитадели нет одного конкретного “я”, есть только “мы”, сильные, упорные и целеустремленные.

Вот только ломать себя во благо общества порой оказывается очень больно.

С тяжелым рюкзаком за плечами я спускаюсь на первый этаж. Сирена стала привычным фоновым шумом: ребята разговаривают, кричат и шумят громче, чем она. Ни одно табло в общем зале больше не показывает ни время, ни дату, только одно слово мигает тревожным красным: “Эвакуация”. А вот и мой отряд: сбились в стайку, молча вглядываются в темноту за окнами, искрящуюся золотыми брызгами. Что это?..

— Тиша! Ну наконец-то! — со спины на меня налетает Сойка, чуть не сбивая с ног. Она уже переоделась: сменила клетчатое зеленое платье на форму Цитадели и теплую пуховку. И я вдруг замечаю, что мы крепко сжимаем друг друга в объятиях, а у меня на ресницах почему-то горячо. — Мы боялись… Мы думали…

— Да ладно, так и скажи, — я шутливо толкаю ее в плечо. — И спасибо за записку. Думаю, у нас еще есть время это исправить.

Моя соседка краснеет, но улыбается. Мне приятно видеть ее искренность, пусть даже в таких тревожных условиях. А еще я понимаю, что устала — устала от бесконечной лжи, от масок, которые мы каждый день надеваем даже друг перед другом, от уходов от честного ответа, от молчания вместо простых и правильных слов.

Старшие отряды вместе с наставниками уже начинают выходить из шлюзов, протискиваясь сквозь толпу с огромными рюкзаками и извиняясь раньше, чем успеют наступить на ногу. Сквозь тонированные окна можно разглядеть яркие золотистые вспышки, а сквозь сирену слышится приглушенный шум двигателей. В полутьме, мигающей красным и рассыпающейся искрами, я отыскиваю руку Варяга и неожиданно крепко сжимаю. Его теплая ладонь осторожно и бережно накрывает мою.

Я тихонько придвигаюсь ближе. Мы все, как один, смотрим на мигающие табло и в минуту опасности чувствуем себя одной большой семьей, как никогда. И пусть мне ничто не заменит ушедших родных, в душе больше нет той жгучей пустоты, которая вытягивает жизнь из сердца. Я знаю: все мы люди, у всех нас есть право на ошибку, но мы готовы нести за них ответственность и исправлять. Мои поддельные справки не навредили никому, кроме меня самой, и я сделаю все, чтобы диагноз не повторился. И запоздало понимаю, что ребята действительно испугались за меня тогда, в зале, и хотели только добра.

Север подходит с другой стороны, по-братски хлопает по плечу и заглядывает в лицо. Его яркие голубые глаза как будто слегка погасли от огорчения.

— Прости меня, Тиш. Не сердись. Я просто обязан беречь наш отряд.

— Я понимаю, — киваю и даже пытаюсь улыбнуться. — Не переживай. Обошлось.

А сирена воет с новой силой, сияние за окнами становится все ярче, и я уже с беспокойством оглядываюсь по сторонам, потому что ни Ветра, ни даже Мелиссы или Фауста в фойе нет.

* * *

Капитан знает, что, стоит снять яркие цветные линзы и ненадолго прикрыть глаза, как на месте старшего наставника, тренера и инженера-программиста Ветра он снова увидит двадцатитрехлетнего, совсем зеленого мальчишку с горящими глазами, который только пришел на базу. Нынешний Ветер совсем не эмоционален и предельно спокоен, но Капитан невольно видит его насквозь и понимает, что, если бы не многолетняя привычка к холодности, он бы не сдержался.

Ветер стоит напротив стола начальника, скрестив руки на груди и опустив голову, как будто это он провинился, а не его воспитанница, которая и на базу чудом попала, оказавшись в последней строке рейтинга. Капитан изначально не хотел ее брать, просматривая резюме, а затем знакомясь с ней во время краткого собеседования: девчонка показалась слишком оптимистичной, слишком сильно настроенной на какую-то собственную цель. Ее азарт ему не понравился, но отказать участнице, прошедшей все испытания и чудом попавшей в итоговый список, по правилам он не мог. Наблюдая за Тишиной в дальнейшем, он делал выводы один за другим: эта девчонка пришла в Цитадель не ради службы, не ради признания. Она слишком привязана к прошлому, хоть и пытается так отчаянно оставить его за стенами базы. Она очень нуждается в коллективе, хоть и выглядит одиночкой: неизвестно, что осталось у нее позади, но так, как она, к людям тянутся только те, кто долго не имел возможности с ними общаться. И, наконец, несмотря на свою среднюю физическую подготовку и не такие уж фантастические способности, она вполне эрудирована, самостоятельна и ответственна… Как оказалось, совсем нет.