Амулет Судьбы - Кеннет Бег Андерсен Страница 37

Тварь, заскулив, приземлилась на пол, но довольно быстро оправилась. Хотя тело ее походило на человеческое, она вскочила на четыре лапы, как обезьяна. Существо оскалило беззубую пасть и на минуту показалось, что оно собирается наброситься на Сатину, которая стояла наготове с подсвечником. Но вместо этого тварь развернулась и выпрыгнула в открытое окно. Напоследок она окинула друзей кошмарным взглядом и издала жуткий рычащий клич, в котором Филипп с трудом распознал чудовищный смех. Затем чудовище расправило потрепанные крылья и скрылось под покровом ночи.

— Что это было? — голос Филиппа говорил об охватившей его панике. Он вскочил с кровати. Хотя существо уже исчезло, он все еще чувствовал его зловонный дух и тяжесть на своей груди. Филипп нервно растирал все тело. Оно чесалось и горело, словно было покрыто муравьями. Но зуд шел изнутри, и это было хуже всего. — Что, черт возьми, это было?

— Мара, — ответила Сатина, глядя в пустое окно. Было видно, что она раздумывает, не полететь ли вслед за чудовищем. Филипп обрадовался, когда она решила остаться. — Думаю, это была мара. Одно из Проклятых существ. Я проснулась от того, что ты… Я слышала, как ты… Как тебе снился сон… У тебя был…

— Кошмар, — закивал Филипп, пытаясь стереть из памяти ужасные образы этой ночи. Безрезультатно. — Мара. Так это она наслала на меня кошмар?

— Твой сон… был очень страшным?

— Да, — ответил он, смахивая со щек слезы. — Очень страшным.

На этом Филипп замолчал, и Сатина больше не задавала вопросов.

— Окно было закрыто, когда мы ложились спать, — заметила Сатина, а потом подошла к окну и потянула створку на себя.

Рама заскрипела, и Филипп узнал тот самый звук, который слышал во сне.

— Кто-то зашел в комнату, когда мы уснули, и открыл окно. Кто-то впустил мару.

— Кто? Какого черта было впускать ее сюда?

— Не знаю, но у меня есть подходящее предположение, — ответил Филипп. — Я как-то переломил ему хвост в двух местах!

Друзья никак не могли успокоиться. В особенности Филипп. Тяжесть тела мары у него на груди, вид ее гадкой морды и кошмар, продолжавший крутиться в голове. С каждой секундой все меньше и меньше хотелось спать.

Судя по всему, Сатине тоже не спалось. Она не верила в то, что мару мог впустить Грумске. Она догадывалась, что Грумске не в восторге от Филиппа, и прекрасно знала, какая подлая у слуги душонка. Но при этом он был глуп как пробка, куда ему с такими способностями вступать в связь с Проклятыми? Грумске ни за что бы не справился с ними. Ведь Проклятые — совсем дикие.

— Ты не спишь? — спросил Филипп через полчаса после того, как они снова улеглись. К двери придвинули комод. Так на душе было спокойнее. Но этого оказалось недостаточно.

— Нет, — ответила Сатина, и Филипп понял, что она давно ждала этого вопроса.

Ночь. Тишина. Оба думают.

— Филипп?

— Что?

— Что тебе приснилось? О чем был твой кошмар? Если, конечно, ты не против рассказать?

— Я не хочу рассказывать, — ответил он. — Хочу просто забыть его.

— Хорошо, — сказала Сатина.

Ночь. Тишина. Думают.

— Филипп?

— Что?

— Тебе приснилась… я?

— Нет, — ответил Филипп, возможно, слишком поспешно. Так или иначе, но последовавшее из уст Сатины «хорошо» прозвучало как-то разочарованно.

Ночь.

Тишина.

Думы.

Филипп скинул с себя одеяло и встал с кровати. Он подошел к шкафу, снял с вешалки плащ, затем накинул мягкую ткань себе на плечи, а голову спрятал под капюшон. Он как будто надел маску и так почувствовал себя намного лучше.

— Куда ты собрался? — спросила Сатина, сев в постели.

— В кабинет Люцифера. Хочу посмотреть в Сферу Зла. Посмотреть, что она может рассказать об исчезновении амулета.

Он зажег оставшиеся в подсвечнике свечи. Подсвечник немного согнулся от удара.

— Но ведь Мортимер говорил, что в этом нет смысла, Сфера не показывает злодеяний в других потусторонних мирах!

— Вполне может быть, что он ошибся. Попробовать стоит в любом случае, — сказал Филипп, освобождая выход из комнаты. — Все равно мне не спится. Давай пойдем вместе?

— Ты спрашиваешь, соглашусь ли я посреди ночи прокрасться в кабинет Люцифера? — Сатина выбралась из-под одеяла. — Конечно, да!

Замок был погружен в тишину. Единственными признаками жизни были девочка-дьявол и мальчик-человек, которые бесшумно выскользнули из дверей комнаты, а еще их тени, так же бесшумно последовавшие за ними.

Друзья поднялись вверх по винтовой лестнице, преодолели длинный коридор и наконец оказались у нужной двери. Филипп повернул ручку, и они вошли в кабинет.

Темнота отступила при свете свечей, спряталась за книгами на полках, под электрическим стулом, что стоял напротив письменного стола, в погасшем камине.

Филипп вздрогнул, когда взгляд его упал на отрезанные головы, которые хранились в стеклянных сосудах. Они не сводили выпученных глаз с двух непрошеных гостей.

Посередине кабинета на высоком постаменте из слоновой кости покоилась Сфера Зла, черная, как око демона. В глубине стеклянного шара подрагивало темное сияние, отчего Сфера казалась живой.

Друзья встали напротив Сферы, устремив завороженный взгляд в сверкающую черноту.

— Знаешь, что нужно говорить? — шепотом спросила Сатина.

— Кажется, да, — также шепотом ответил Филипп. Затем чуточку громче произнес: — Покажи нам все злодеяния, совершенные за пределами Преисподней.

Внутри шара словно разразилось ужасное ненастье. Стали вспыхивать огни, засверкали молнии, буря неистовствовала с такой силой, что Сфера содрогалась, и Филипп боялся, что шар вот-вот взорвется.

На фоне ослепительного света возникали картины, жуткие картины, они вспыхивали и исчезали, вспыхивали и исчезали снова, ужасные картины, от которых волосы на голове у Филиппа вставали дыбом и кровь стыла в жилах, страшные сцены, без устали сменявшие друг друга…

— Хватит! — задыхаясь, воскликнул Филипп. В ту же секунду шторм ужасов стих и снова превратился в черное сияние, которое как будто злобно улыбалось Филиппу в ответ. Он жадно хватал ртом воздух и чувствовал себя совершенно подавленным.

Сатина, напротив, светилась от восторга.

— Это… это просто невероятно! — восхищенно шептала она.

— Что это было? — Филипп сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь побороть тягостное впечатление. — Что мы видели?