Охота на Уршада - Виталий Сертаков Страница 37

— Это вокзал, — Рахмани употребил вполне понятное слово. — Вокзал строили англы из Лондиниума. Я имею в виду тех англов, что обитают на Зеленой улыбке. Надеялись выстроить тут город. Они вечно пытаются брать подряды у местных вельмож… и сама видишь, чем это заканчивается. Великая степь отторгает любую технику…

И сразу же все стало на свои места! На склоне дюны покоился кусок громадной арочной крыши, почти такой же, как на Николаевском вокзале в Питере. Крышу наполовину занесло песком, большинство стекол растащили бедуины по своим деревенским нуждам.

— Там человек. — Девушка уверенно ткнула пальцем в самую высокую башенку деревни. — Он болен, но… не уршадом. Он очень старый.

— Ах, это чиновник из британской фактории, — хихикнул циклоп. — Он отказался уезжать, когда Лондиниум расторг договор с имперским наместником в Мемфисе. Чиновник нашел себе женщину из вуду, она защищает его от миражей. Он поддерживает колодец, к нему заходят за водой. Незлой человек, но сумасшедший. Один живет, один верит, что сюда вернутся рельсы и стальные колесницы.

— Ты знаешь, что такое «рельсы»? — удивился Рахмани.

— Я продавал гоа-гоа-чи на Зеленой улыбке, — горделиво подбоченился циклоп. — Я видел рельсы в Лондиниуме. Но стальной колесницы я так и не дождался. По нашему следу пустили монахов-доминиканцев. У них был нюхач. Они преследуют и убивают всех, кто не похож на англов.

— Да, эти ребята мало кого любят, — согласился Рахмани, с новым интересом оглядывая отважного черноногого купца.

— Там живые, — сказал Кой-Кой. — Пахнет хлебом. Моя мать так же пекла хлеб.

— Тут нечего делать, — заявила Красная волчица.

Ловец Тьмы решительно обогнул глиняную башню.

Под навесом лениво пережевывали сено двугорбые. Женщина в черном халате пекла в тандуре лепешки. Заметив Саади, она опрометью кинулась в дом. За плотной занавеской, у письменного стола, сидел лысый старый человек. Письменный стол, глобус Великой степи, перья, счеты, навигационные приборы настолько дико смотрелись среди дикой пустыни, что Рахмани зажмурился и быстро прочитал оберег. Но видение не лопнуло и не сместилось.

— Вы слышали, что неподалеку объявилась сахарная голова? — Рахмани заговорил с чиновником на языке папского двора.

Британец оторвал обветренное лицо от бумаг, его воспаленные, замутненные опием глаза бессмысленно блуждали. Наконец, забытый всеми чиновник взял себя в руки, зашелестел документами.

— Здесь все гибнет, все… От оазиса Амона до Гизы гибнут все фактории… Дорогу на Мемфис затянуло… миражи сожрали караван с техникой… Мы ждем подкрепления, лорд Бакен убит… Кто вы такой? Хотите купить воды?

— Я — друг. — Саади переглянулся с перевертышем. — Вы слышали, что на факторию черноногих напал уршад? Это в паре миль отсюда, за дамбой. Вы должны были слышать. Кто-нибудь бежал оттуда?

Лысый британец молчал, уставившись в одну точку. Его пальцы перебирали страницы бухгалтерских книг. За войлочной портьерой шептались дети. Суховей с пилящим звуком подтачивал решетку на узком окне.

— Лорд Бакен выписал чек… миражи окружили… но у меня есть девочка… мы дождемся новую партию… достаточно взорвать дамбу за Кладбищем рыб…

— Пойдем, он нам не поможет. — Ловец со вздохом выбрался на жару. — Он ждет своих, но они не вернутся.

— Куда нам дальше? — спросил Кой-Кой у циклопа.

Черноногий показал направление, но старая волчица внезапно заупрямилась.

— Нет, там пусто… я слышу что-то плохое вон там, за этой горкой.

— Но мне лучше знать, где я оставил баржи, — возмутился черноногий. — К фактории Аакха лучше идти под прикрытием дюн!

— Ты хотел нанять Красную волчицу, и ты ее нанял, — напомнил Рахмани. — Веди нас, волчица.

По широкой дуге, перешагивая скрюченные рельсы, обошли разрушенный вокзал. Саади многое повидал, но такое зрелище открыл для себя впервые.

Кладбище рыб располагалось за высокой дамбой, отделявшей воды судоходного канала от системы мелких прудов. Красные пески уступили место розовому кварцу. Выбеленные ветрами ребра рыбы Валь обнимали пустоту. Хвостовые позвонки застыли в последнем напряженном усилии, когда титан выпрыгнул из воды. Рядом из скопища розовых кристаллов торчали острия другого скелета и ошметки кожи, толстой, как кожа слона. Пологий берег канала населяли тысячи мелких трупоедов всех мастей. Они месяцами грызли мертвечину, ожидая, пока очередной стареющий гигант не совершит самоубийство.

Отсюда же, с высоты, стала заметна фактория, недавно уничтоженная уршадом. Она располагалась на берегу следующего канала, он был вдвое шире предыдущего. Ни одного дымка у ленивой полосы серой воды. Ряды складов, распахнутые двери, пустые причалы, приспущенный флаг, несколько привязанных живых ослов. Кажется, у причалов застыло несколько барж и, как минимум, одна живая рыба. Вдалеке, на глади канала, виднелись черные точки, это двигались другие караваны.

Торговля не прекращалась, но Рахмани знал, что больше ни один из черноногих не пришвартуется в фактории. Они поплывут дальше, до оазиса Сивы, Амона, или до выхода в Нил, даже если им нужен отдых и не хватает воды. Пока в фактории не объявится Красная волчица, или вуду, или иной знающий маг, и не поднимет на башне белый стяг освобождения. Но Рахмани также прекрасно знал, что в подобных случаях не приходилось рассчитывать на новую жизнь для погибшего селения.

Никто толком не представлял, как размножаются сахарные головы в отсутствие людей. Возможно, спорами или семенами, или через птиц. Потому что мертвых птиц с высосанными внутренностями тоже часто находили в убитых деревнях. Большой город имело смысл спасать, туда призывали много колдуний и еще долго следили, не объявятся ли смертоносные личинки. Факторию никто спасать бы не стал, дешевле построить новую…

— Что это? — Юлька замерла на гребне бархана.

— Это ребра рыбы Валь.

— Их тоже сожрал уршад?

— Нет, нет. — Черноногий впервые улыбнулся, когда ему перевели вопрос. — Рыбу Валь никто не ест, кроме людей. Но иногда она сама хочет умереть, и тогда ее нельзя спасти. Она больше не слушается погонщиков и кидается на берег.

— Рыба?.. Но там настоящие киты… — Сощурившись, девушка разглядывала невероятные просоленные кружева. Налетавший с юга знойный ветер наигрывал на костях и пел скрипучие песни. На востоке, в дрожащем мареве возник очередной мираж — серебряные минареты, ступенчатые дворцы и парящие исполинские фигуры с крыльями…

— Нет, они намного больше кита, я видела наших китов по телику и в музее. Как же люди сожрали столько китов?

— Этих рыб никто не ел, — мягко перевел слова циклопа Рахмани. — Их было много. Они приплывают сюда умирать. Так повелось, это место называется Кладбищем рыб. Иногда детеныша рыбы Валь может медленно убить гоа-гоа-чи, за которыми охотился наш трехглазый приятель. Личинка забирается под кожу, когда еще может прогрызть ее, и жрет рыбу изнутри, это немного похоже на уршада. Только дракон гоа-гоа-чи не хочет убить рыбу, ему просто нужна пища… Но сюда приплывают не детеныши, а старые рыбы, очень старые. Они заранее знают, где умирать.