Охранитель - Андрей Мартьянов Страница 38

— Вы с ума сошли, граф? — поднял голос преподобный. — В чем дело? Я не слышал о том, чтобы перемирие было расторгнуто!

— Помолчите, отче, если не желаете, чтобы с вами поступили грубо и без должного уважения! Проедетесь вместе со мной в Кале, там и выясним, кто вы на самом деле.

Михаил бросил короткий взгляд на Жака и покачал головой — силы неравны, лучше подчиниться. Бросаться в драку — чистое самоубийство, числом задавят.

Взяли всех, особое внимание обратив на гербовых — солидный выкуп с Летгарда или мессира де Пернуа не получишь, но это лучше, чем совсем ничего. Без всяких церемоний обобрали амбары и кладовые, свалив добычу в одну из повозок принадлежащих Трибуналу. Монахи, братья-миряне, королевские чиновники и сержанты вместе со злосчастной ведьмой, попавшей из огня да в полымя, дожидались в углу двора, под пристальной охраной.

Подбежал английский оруженосец, спросил кто здесь инквизитор Михаил из Оверни. Его светлость незамедлительно требуют к себе! Пропустите доминиканца!

— Там мертвецы на леднике, — без долгих вступлений начал граф Арунделл. — Один — не человек. Мой лекарь сказал, что вроде бы оборотень — немного разбирается в колдовских делах. Вы поэтому здесь?

— Сударь, я пытался предупредить о том, что Священный Трибунал проводит в Вермеле расследование. Ваш визит его сорвал.

— Война, святой брат. Говорите, перемирие? Оно было нарушено несколько дней назад, французами. Не возражайте! Я знаю, что вы отыщете уйму оправданий!

— Но я...

— Решение неизменно: объясните всё сэру Уолтеру Моуни, представляющему государя. Но что делать с этой халупой? Оборотень, чародейство!

— Будет наиболее разумным...

— Церковь обычно прибегает к очистительному огню, — Арунделл, похоже умел слушать только самого себя. — А вы поможете истовой молитвой. Идите.

— Позвольте хотя бы...

— Не позволяю. Жалуйтесь на меня хоть королю, хоть самому Папе.

* * *

Вермель занялся быстро.

Пламя моментально перекинулось с подожженных снопов соломы на деревянные перекрытия и стропила, сожрало овин и конюшню. Вырвалось из окон-бойниц обеих башен, а когда крыша провалилась внутрь, с ревом поднялось над всхолмьем слепяще-оранжевым столбом, окутанным вихрем искр и дымными струями.

Уголья тлели еще пять дней.

Внезапный налет англичан обошелся Артуа и соседнему епископату Сент-Омер недешево — захватить с налету Бетюн не удалось, зато предместья, монастырь августинцев и две соседние деревни были сожжены. Пострадали окрестности Моленгема и Лёмбра, неприятель взял голыми руками пять дворянских замков, по ротозейству и самоуспокоенности владельцев не предпринявших попыток сопротивления.

Уолтер Моуни, наместник Эдуарда Плантагенета в Кале, сильно рисковал бросив все наличествующие силы в этот стремительный рейд, но успех превзошел любые ожидания: богатые трофеи при ничтожных потерях в людях (двое убитых, десяток с небольшим раненых), получены новые опорные точки для предстоящей летней кампании — а в том, что его величество продолжит борьбу за французскую корону с Филиппом де Валуа не сомневался никто: от командующего английским войском на континенте, до кредиторов Эдуарда в Священной империи, еврейских ростовщиков, ковроделов из Брюгге, брюссельских пивоваров или виноградарей Дуайе.

Омрачал этот небольшой триумф инцидент, случившийся по вине его светлости Ричарда Арунделла — потомка благороднейшей семьи, неустрашимого воителя, но при этом человека дурно воспитанного, бесцеремонного и весьма превратно толкующего слово «дипломатия».

Когда впервые за двести лет несбывшаяся мечта «Старого Гарри», короля Генриха II, отца Ричарда Львиное Сердце, о создании единой империи, включающей земли Англии, Франции, Аквитании и Гаскони, близка к осуществлению, когда решается судьба монархии, ни в коем случае нельзя ссориться с важнейшим союзником — Святой Матерью-Церковью!

Особенно в лице полномочного представителя Папы и курии!

* * *

— Ваше высокопреподобие, я приношу нижайшие извинения от имени королевства Англия и его величества Эдуарда Плантагенета...

— Просто «ваше преподобие», сэр Моуни. Приставка «высоко» соответствует церковному титулу аббата, архимандрита или папского камергера.

За губернатором Кале брат Михаил наблюдал не без скрытого удовольствия: похоже, этот суровый, решительный и не слишком красивый внешне господин и впрямь был смущен — невозможно притворно покраснеть до ушей, особенно не обученному лицедейству военачальнику.

Его чувства можно понять: просить прошения за необдуманные (мягко сказано!) действия дуболома-графа не слишком приятно, особенно сознавая, что инквизитор не раздумывая доложит куда следует — сиречь в коллегию кардиналов, где английские позиции весьма шатки: со времен Климента V и переезда в Авиньон конклав состоит в большинстве из французов и итальянцев.

— Постная трапеза, — окончательно стушевался Уолтер Моуни, указав на роскошный стол. Надо же, где они раздобыли в это время года атлантического осетра, в отличие от пресноводных сородичей обитающего в море? — Не откажите угоститься... Э-э... Прочим вашим сопровождающим отданы лучшие помещения цитадели Кале, никто из них ни в чем не нуждается.

— Я могу их проведать?

— Разумеется, незамедлительно!

— Но сначала — трапеза, — Михаил Овернский непринужденно присел к столу. Ополоснул руки в серебряной чаше, поднесенной безмолвным слугой. Нарочито медленно вытер льняным полотенцем, на котором остались темные следы: засохшая кровь жертв Вермельской резни. — Сэр, отчего вы стоите? Присоединяйтесь. Побеседуем.

Гневливость, безусловно, смертный грех. Однако нынешним вечером — а приглашение на ужин к сэру Моуни состоялось после заката, когда отряд Арунделла с победой прибыл в город, пленников сдали в крепость и въедливые английские законники начали вникать кого именно доставил в Кале милорд Ричард, — преподобный был злее сонмища гадаринских бесов.

Подобное обращение с главой Священного Трибунала спускать нельзя.

Ах, как они забегали, вскрыв сундучки с бумагами! В чем нельзя упрекнуть Арунделла, так это в невнимательности — по его распоряжению кнехты сгребли все невеликое имущество инквизиции в кучу, по возвращению отдав светской власти: пускай у препозитариев короля голова болит.

По счастью, который месяц скучавший от вынужденного безделья capitaine de ville [21]неотлучно находился в замке и лично принял схваченных французов. Парней, смахивающих на отпетых наемников, объятых унынием аррасских сержантов и простецкую девку, непонятно как затесавшуюся в эту подозрительную комитиву следовало бы немедля отправить в башню, но доминиканские монахи вызвали понятный интерес. Особенно, когда оруженосец графа Ричарда сообщил, что они якобы причисляли себя к Sanctum Officium.